ЦВЕТЕТ ЗОЛОТАРНИК
-Они бродят в одиночку и стаями по полям и дорогам и думают только о еде.
В Урсине цветет золотарник. Он встал стеной к югу от огорода и полностью закрыл обзор окрестностей. Золотарник надо бы скосить. Надо бы, но жалко. У канадского сорняка красивые цветы.
Мой вчерашний день был омрачен случайным открытием. На дальнем краю картофельного участка обнаружились следы дикого набега. Накануне вечером здесь был идеальный порядок. Теперь выдранная наспех ботва увядала поверх неровно разрытых гряд. Было видно, что мародеры работали впопыхах и столь же стремительно удалились: примятые кусты золотарника указывали прямой путь эвакуации - через луг к дороге. Потери картофеля были невелики, но угнетала безоглядная наглость налета. Я зализывал тяпкой раны огорода и с сарказмом поминал Достоевского, который ловко придумал объяснять моральные изъяны россиян особой богоносной природой нашего народа. Мол кощунствуют, размашисто грешат, дабы еще раз испытать крепость заповедей веры... Ну-ну.
Сегодня на рассвете меня разбудило рычание собаки (летом она спит у меня под балконом). Наспех одевшись и прихватив каминную кочергу, я спустился в утренний туман. Пес шел чуть впереди и поглядывал в сторону картофельного поля.
-Давай, Кастор!- крикнул я ему. Он проскочил вперед, но сейчас же поджал хвост и нырнул обратно в полумрак аллеи. На картофельном поле никого не оказалось. Туман цеплялся за ровную неподвижную стену золотарника. Редкий березняк справа (место прогулок ранних грибников) был пуст.
Прошла минута, и тут в 50 метрах к юго-востоку, у шлагбаума, что-то щелкнуло, будто хлопнула дверца машины. Собака снова сорвалась с крыльца и с лаем ринулась по аллее, через пару мгновений, молча и поджав хвост, она с той же скоростью неслась обратно.
-Ты что, Кастор, оборотня увидел?- воскликнул я и вдруг невольно повернул голову вправо от аллеи: с юго-востока, от шлагбаума, заволновавшаяся трава обозначила чей-то стремительный ход. Я сжал в руке кочергу: через десяток метров трава была ниже и давала возможность разглядеть скороходов. Их было двое, один за другим. Двое четвероногих со скоростью в половину скорости собаки приближались, по диагонали пересекая луг. Если бы не черно-рыжая шерсть, которая, как мне показалось, покрывала их головы и узкие жилистые тела, я принял бы их за вставших на четвереньки людей.
-Кастор!- позвал я еще раз. -Иди сюда, трус!
Но огромная, видавшая виды собака лежала прильнув к тропинке в глубине аллеи.
Тем временем косматые незнакомцы проскочили мелкотравье и скрылись в зарослях золотарника прямо напротив поля картошки.
-Кастор!- крикнул я громче в расчете голосом испугать настырное зверье и ударил кочергой в железное ведро.
Шорох травы умолк, словно растворившись в звоне железа. Соцветия золотарника желтели из редеющего тумана. От шлагбаума донесся хлопок дверцы и шум отъезжающей машины.
Люди или животные?- думал я, чертя кочергой по кромке картофельного поля. Может все-таки люди? Тут мой взгляд остановился на участке вскопанной земли,- в этом месте огорода она квадратом вдавалась в луг. На черной, обработанной тяпкой земле отчетливо отпечатались следы мелких копыт.
В Урсине цветет золотарник. Он встал стеной к югу от огорода и полностью закрыл обзор окрестностей. Золотарник надо бы скосить. Надо бы, но жалко. У канадского сорняка красивые цветы.
Мой вчерашний день был омрачен случайным открытием. На дальнем краю картофельного участка обнаружились следы дикого набега. Накануне вечером здесь был идеальный порядок. Теперь выдранная наспех ботва увядала поверх неровно разрытых гряд. Было видно, что мародеры работали впопыхах и столь же стремительно удалились: примятые кусты золотарника указывали прямой путь эвакуации - через луг к дороге. Потери картофеля были невелики, но угнетала безоглядная наглость налета. Я зализывал тяпкой раны огорода и с сарказмом поминал Достоевского, который ловко придумал объяснять моральные изъяны россиян особой богоносной природой нашего народа. Мол кощунствуют, размашисто грешат, дабы еще раз испытать крепость заповедей веры... Ну-ну.
Сегодня на рассвете меня разбудило рычание собаки (летом она спит у меня под балконом). Наспех одевшись и прихватив каминную кочергу, я спустился в утренний туман. Пес шел чуть впереди и поглядывал в сторону картофельного поля.
-Давай, Кастор!- крикнул я ему. Он проскочил вперед, но сейчас же поджал хвост и нырнул обратно в полумрак аллеи. На картофельном поле никого не оказалось. Туман цеплялся за ровную неподвижную стену золотарника. Редкий березняк справа (место прогулок ранних грибников) был пуст.
Прошла минута, и тут в 50 метрах к юго-востоку, у шлагбаума, что-то щелкнуло, будто хлопнула дверца машины. Собака снова сорвалась с крыльца и с лаем ринулась по аллее, через пару мгновений, молча и поджав хвост, она с той же скоростью неслась обратно.
-Ты что, Кастор, оборотня увидел?- воскликнул я и вдруг невольно повернул голову вправо от аллеи: с юго-востока, от шлагбаума, заволновавшаяся трава обозначила чей-то стремительный ход. Я сжал в руке кочергу: через десяток метров трава была ниже и давала возможность разглядеть скороходов. Их было двое, один за другим. Двое четвероногих со скоростью в половину скорости собаки приближались, по диагонали пересекая луг. Если бы не черно-рыжая шерсть, которая, как мне показалось, покрывала их головы и узкие жилистые тела, я принял бы их за вставших на четвереньки людей.
-Кастор!- позвал я еще раз. -Иди сюда, трус!
Но огромная, видавшая виды собака лежала прильнув к тропинке в глубине аллеи.
Тем временем косматые незнакомцы проскочили мелкотравье и скрылись в зарослях золотарника прямо напротив поля картошки.
-Кастор!- крикнул я громче в расчете голосом испугать настырное зверье и ударил кочергой в железное ведро.
Шорох травы умолк, словно растворившись в звоне железа. Соцветия золотарника желтели из редеющего тумана. От шлагбаума донесся хлопок дверцы и шум отъезжающей машины.
Люди или животные?- думал я, чертя кочергой по кромке картофельного поля. Может все-таки люди? Тут мой взгляд остановился на участке вскопанной земли,- в этом месте огорода она квадратом вдавалась в луг. На черной, обработанной тяпкой земле отчетливо отпечатались следы мелких копыт.