Золотой петушок (ГАБТ, 20 марта)
Ни разу до этого не был на этом "Петушке" (постановка Кирилла Серебренникова), да и желания особого не было. На этот раз партию Звездочета пел известный тенор Андрей Попов из Мариинки. Его часто приглашают на разные харАктерные теноровые партии, на которые ныне дефицит исполнителей. В результате Андрей Попов очень успешно выступает сейчас практически везде. В тех партиях, в которых я его слышал, (а это были всё записи и трансляции) он везде хорошо узнаваем. Его хорошо отличимый тембр с немного детским призвуком и въезжанием в верхнее Си (почему-то остальные ноты он так не "подкрашивает", как эту), мне кажется, нельзя отнести к альтино - это вполне себе тенор. Он предпочитает больше использовать мелодекламацию, нежели плавное сочетание звуков, но этот, казалось бы, недостаток - на самом деле достоинство в тех партиях, которые он поёт. И по громкости его голос легко охватывает большой зал (вначале спектакля они с Маториным были вполне хорошо слышны). Ну и физическое присутствие "человека из трансляций" для меня было в радость - всё же нечужой голос :) Естественно, в Звездочёте он спел всё здорово, как по содержанию, так и по "высоте нот" :) И, естественно (для него), все верхние ноты он пел в голос, а не фальцетом! Короче, Андрей Попов - молодец :)
А ещё молодцы Владимир Маторин и Татьяна Ерастова. Такого ясного и понятного исполнения партии Амелфы я ещё не слышал! (а как прозвучало "белы ручки придержал... и к груди её прижаал..."!) Владимир Анатольевич специально старается петь максимально нелегатно, почти как речь. Ну и фирменное "Ох, уж этот петушок" :) А вот Венера Гимадиева, на мой взгляд, ещё не нашла правильного подхода к партии Шемаханской царицы. Звучит она довольно рыхло, неинтересно по звуку, не пропевая все фиоритуры, пропадая в нижнем регистре и с отсутствием дикции. О какой-либо стилистике во втором действии (восточной или ещё там какой) даже и мысль не заходит.
Но, на самом деле, главным удивлением для меня стал оркестр и Василий Синайский за пультом. Партитура будто бы ожила (после тех измученных утренних "Петушков"). Звучит всю вертикаль партитуры, слышны подголоски. Мягкие вступления (там, где они нужны). Очень сочное звучание! Особенно мне понравилось первое действие - те моменты, где у Римского-Корсакова колыбельная и сон Додона. Просто сказка! Второе действие было неинтересно сценически и вокально у Венеры, так что там я практически "спал". Третье действие тоже звучало по-новому. я почувствовал в этом действии больший "градус страха", "градус трагедии" ситуации. С самого начала этого действия игра оркестра была осторожной, так она и продолжилась, в том числе в "параде чудищ", где оркестр играет тутти. И, конечно, музыка, оплакивающая Додона, на меня произвела именно эффект трагедии. Ни иронии, ни фарса, а настоящей трагедии и страха перед вопросом без ответа ("Что даст новая заря? Как же будем без царя?"). Т.е. если раньше можно было в этот момент в душе посмеяться над простаками-жителями додонова царства, что им нужен-де царь, то тут у меня такой мысли не было вовсе.
И вот, на этом фоне, эпилог: пустая сцена, вперед выходит Андрей Попов в пиджаке (без маски Звездочета), говорит своё в зал (что, вобщем-то, было и у Ансимова), сзади него топчутся "таджики". Попов говорит: "... остальные - бред, мечта, призрак бледный, пустота!" В этот момент он выгоняет таджиков и резко включается свет в зале, как будто переключая цель этого мэсседжа на зрителей. Мол, вы тут все, зрители значит, пустота, призрак бледный. Короче, ВЫ ВСЕ НИЧТОЖЕСТВО! Не эти таджики - я их выгнал - а вы - те, кто тут сейчас наблюдали за историей Додона. Простите, господин Серебренников, это я-то ничтожество ??! я ненавижу Ваш спектакль и Вас.