Карантин навсегда
Многие сегодня уже дозрели до осознания, что наступающая напасть - не полный фейк, а все-таки «чуть посерьезнее», чем обычная эпидемия гриппа. Но почти все еще остаются в плену иллюзии, будто связанная с этой пандемией «чрезвычайщина» имеет временный характер. Несколько месяцев, максимум - год-два, и все как-нибудь вернется к «нормальному», «довоенному» состоянию; обременительные карантинные меры, которые сегодня имеют тенденцию к ужесточению, в итоге будут отменены. Пришло время увидеть еще одну часть картинки, и это вовсе не «полный апокалипсис», о котором толкуют тролли и паникеры, а нечто столь же неприятное, но менее пафосное: жизнь в вечном карантине. Проблема в том, что при нынешнем уровне развития биотехнологий тотальный карантин - это единственно возможный образ жизни человечества, совместимый с выживанием. Кое-какие «перегибы на местах», возможно, и будут отменены или смягчены, хотя бы на время (если нынешняя эпидемия «выгорит» раньше, чем начнется следующая), но в целом остаток XXI века человечеству придется прожить в условиях «карантинной реальности». С точки зрения правильного планирования оставшейся недолгой жизни, вам лучше избавиться от предположения, что «Это какой-то страшный сон, и он скоро закончится». Не сон. Не закончится. Никогда.
Нормальная, привольная жизнь, где можно ехать в любую страну, идти куда захочешь, тусоваться в любом количестве, посещать концерты и стадионы, останется только на страницах учебников истории. И то, возможно, их перепишут задним числом, чтобы людям будущего было не так обидно.
Что мы имели на момент начала текущей пандемии?
1) В мире живет более 7 миллиардов человек, большинство из которых время от времени принимают антибиотики, противовирусные препараты и прочую химию. То есть, являются ходячими биолабораториями по выведению более устойчивых к лекарствам возбудителей болезней.
2) Все эти «ходячие биолаборатории» не разгорожены карантинными заборами, а соединены в единую сеть разнообразными телесными контактами и перемещениями. То есть, «удачное решение», полученное в «лаборатории» №1, тут же будет улучшено в «лаборатории» №2, доработано в «лаборатории» №3, протестировано в «лабораториях» № 4...10000000, и т.д. Не стоит удивляться, если по итогам этой «напряженной работы» хотя бы в одной из 7 миллиардов коллаборирующих «колбочек» возникнет зараза, способная прогреметь по всей планете.
3) К естественной эволюции возбудителей болезни в последние десятилетия добавилась рукотворная. Стремительное развитие биотехнологий привело к тому, что сегодня выводить новые микроорганизмы способны даже биохакеры-любители «в гараже». Не говоря уж о серьезных злонамеренных организациях, располагающих большими ресурсами. Думаю, не слишком преувеличу, если скажу, что техническая возможность экспериментировать с биологическим оружием сегодня наличествует в десятках тысяч мест на планете (включая внесистемных и никем не контролируемых любителей). При таком размахе, даже без наличия осознанной злой воли, весьма высока вероятность случайной катастрофы, - по халатности или недомыслию. Просто кто-то случайно выведет «не тот микроб», а потом случайно допустит утечку, или сам первым заболеет. Или, может быть, сам по себе «сбежавший» организм будет не так опасен, но «дойдет до кондиции», погуляв по 7 миллиардам «колбочек». Внесет свежую струю в уже имеющееся генетическое разнообразие патогенных микробов.
Осознав все это, приходится удивляться уже не факту эпидемии, а тому, что новая смертоносная пандемия не обрушивается на нашу голову каждую неделю. Видимо, запас прочности у нас все-таки был, и некий порог мы преодолели совсем недавно. Преодолению этого порога способствовали сразу семь разных тенденций:
1) Рост численности человечества.
2) Опережающее возрастание скученности расселения. Люди съезжаются в мегаполисы быстрее, чем плодятся (особенно в странах Третьего мира). Это увеличивает скорость обмена болезнетворными микроорганизмами и, соответственно, скорость их эволюции.
3) Стимулирование переноса микроорганизмов между удаленными регионами, вызванное последствиями все возрастающей глобализации (особенно массовый туризм и миграция).
4) Развитие резистентности к антибиотикам у возбудителей болезней (в том числе у тех, которые вызывают осложнения после вирусных инфекций).
5) Старение человечества, что увеличивает количество и относительную долю ослабленных людей с плохим иммунитетом, организм которых является более удобной площадкой для микробной эволюции. Пожилые люди, к тому же, потребляют больше лекарств и тем самым ускоряют развитие резистентных штаммов.
6) Стремительное качественное и количественное развитие генной инженерии, которая, даже если прямо не занимается созданием биологического оружия, содействует увеличению биоразнообразия в микромире.
7) По контрасту с началом и серединой XX века, в последние десятилетия основные инвестиции направляются в «медицину для богатых». При этом качество и доступность медицинских услуг для беднейшего большинства человечества не изменяются к лучшему или даже ухудшаются (во многих странах). Превентивная борьба с эпидемиями относится именно к разряду «медицины для большинства», «медицины для бедных», в которой «состоятельные старички» прямо не заинтересованы (по крайней мере, не были до текущей эпидемии).
Эти семь тенденций соединяются и усиливают друг друга. В какой-то момент должен начаться лавинообразный процесс, когда следующая новая эпидемия будет разгораться, когда еще не ушла предыдущая. Возможно, пандемия 2019-2020 гг. - как раз начало этого «фазового перехода».
Остановить это можно только одним способом: введение максимально жестких карантинных мер. Нужно разделить единый «человеческий биореактор» на множество сегментов, между которыми затруднен и замедлен обмен «экспериментальными образцами». Это позволит вовремя локализовать очередную новую инфекцию и даст выигрыш во времени. Необходимая вакцина будет готова, прежде чем новая инфекция сумеет выбраться за пределы одного района одной страны (а не так, как сейчас).
К необходимым карантинным мерам, помимо прочего, относится закрытие границ (и межрегиональных тоже), запрет миграции, конец туризма, ограничение международной торговли и усиление экономической автаркии (хотя бы в масштабе крупных стран и региональных сообществ малых стран). Все виды работ и развлечений, ранее требовавшие скопления людей, должны быть навсегда переведены в дистанционный формат. В том числе, спортивные шоу, культурные мероприятия, образование. Невиртуальные музеи и выставки, кинотеатры и торговые центры уйдут в прошлое. Инвестиции в соответствующую недвижимость прогорят, а здания будут выкуплены государством задешево и превращены в карантинные отстойники, хосписы и крематории (в этом смысле идеальны крупные ТЦ, расположенные вдоль МКАДа за пределами жилых массивов). Транспорт (и городской, и междугородний) подвергнется серьезным изменениям, нацеленным на уменьшение скученности людей. Организацию армии тоже придется радикально реформировать, чтобы она от болезней не несла потери больше, чем от врага, как не раз случалось в доиндустриальную эпоху. Скорее всего, воевать будут в основном дронами, подростки, сидящие по своим квартирам.
В перспективе, мегаполисы исчезнут: частично вымрут, частично будут расселены. Люди будут жить в небольших изолированных друг от друга поселках, физические перемещения между которыми будут ограничены. Полная «стерильная» изоляция поселений друг от друга, разумеется, не нужна, это в далекой перспективе имело бы негативные последствия. Глобальный обмен микробиотой должен происходить, но в максимально замедленном и контролируемом режиме.
Кстати, похожее будущее (жизнь в изоляции) описал в 2002 году Дмитрий Галковский в своем «Друге утят». Правда, у него это связывалось скорее с ядерным, чем с биологическим терроризмом (отчего карантинный формат расселения приобрел гротескный вид индивидуальных подземных бункеров). Еще одно любопытное прозрение Галковского связывает подлинное начало XXI века с текущим моментом времени, когда подросло первое поколение, рожденное в этом веке. Предыдущие два десятилетия - это переходный этап, который по духу относится еще к предыдущему веку. И действительно, в последние месяцы явно начался какой-то «фазовый переход», не менее резкий и крутой, чем в 1914-1918 гг., когда по-настоящему начался XX век.
Контуры настоящего XXI века уже вполне просматриваются. «Оседлость» придет на смену еще недавно прославлявшемуся «номадизму». Всевозможная «цифровизация», виртуализация и дистанционность будут совмещаться с существенными ограничениями свободы перемещения и с усилением территориального измерения власти. Если воспользоваться терминами одной популярной философии, «ретерриториализация» потеснит «детерриториализацию». Скорее всего, в ситуации перманентного карантина будет репрессирована не только свобода перемещения, но и весь комплекс современного радикального либерализма, включая политкорректность, мультикультурализм, позитивную дискриминацию меньшинств и размывание гендерных границ. Победит не только «карантин как факт», но и «карантин как моральный выбор», то есть, сама «идеология карантинности», которая освящает «границы», заставляет ценить «чистоту», примиряет с жестокими «очистительными ритуалами» и, в целом, стимулирует биополитическую логику мышления.
Нормальная, привольная жизнь, где можно ехать в любую страну, идти куда захочешь, тусоваться в любом количестве, посещать концерты и стадионы, останется только на страницах учебников истории. И то, возможно, их перепишут задним числом, чтобы людям будущего было не так обидно.
Что мы имели на момент начала текущей пандемии?
1) В мире живет более 7 миллиардов человек, большинство из которых время от времени принимают антибиотики, противовирусные препараты и прочую химию. То есть, являются ходячими биолабораториями по выведению более устойчивых к лекарствам возбудителей болезней.
2) Все эти «ходячие биолаборатории» не разгорожены карантинными заборами, а соединены в единую сеть разнообразными телесными контактами и перемещениями. То есть, «удачное решение», полученное в «лаборатории» №1, тут же будет улучшено в «лаборатории» №2, доработано в «лаборатории» №3, протестировано в «лабораториях» № 4...10000000, и т.д. Не стоит удивляться, если по итогам этой «напряженной работы» хотя бы в одной из 7 миллиардов коллаборирующих «колбочек» возникнет зараза, способная прогреметь по всей планете.
3) К естественной эволюции возбудителей болезни в последние десятилетия добавилась рукотворная. Стремительное развитие биотехнологий привело к тому, что сегодня выводить новые микроорганизмы способны даже биохакеры-любители «в гараже». Не говоря уж о серьезных злонамеренных организациях, располагающих большими ресурсами. Думаю, не слишком преувеличу, если скажу, что техническая возможность экспериментировать с биологическим оружием сегодня наличествует в десятках тысяч мест на планете (включая внесистемных и никем не контролируемых любителей). При таком размахе, даже без наличия осознанной злой воли, весьма высока вероятность случайной катастрофы, - по халатности или недомыслию. Просто кто-то случайно выведет «не тот микроб», а потом случайно допустит утечку, или сам первым заболеет. Или, может быть, сам по себе «сбежавший» организм будет не так опасен, но «дойдет до кондиции», погуляв по 7 миллиардам «колбочек». Внесет свежую струю в уже имеющееся генетическое разнообразие патогенных микробов.
Осознав все это, приходится удивляться уже не факту эпидемии, а тому, что новая смертоносная пандемия не обрушивается на нашу голову каждую неделю. Видимо, запас прочности у нас все-таки был, и некий порог мы преодолели совсем недавно. Преодолению этого порога способствовали сразу семь разных тенденций:
1) Рост численности человечества.
2) Опережающее возрастание скученности расселения. Люди съезжаются в мегаполисы быстрее, чем плодятся (особенно в странах Третьего мира). Это увеличивает скорость обмена болезнетворными микроорганизмами и, соответственно, скорость их эволюции.
3) Стимулирование переноса микроорганизмов между удаленными регионами, вызванное последствиями все возрастающей глобализации (особенно массовый туризм и миграция).
4) Развитие резистентности к антибиотикам у возбудителей болезней (в том числе у тех, которые вызывают осложнения после вирусных инфекций).
5) Старение человечества, что увеличивает количество и относительную долю ослабленных людей с плохим иммунитетом, организм которых является более удобной площадкой для микробной эволюции. Пожилые люди, к тому же, потребляют больше лекарств и тем самым ускоряют развитие резистентных штаммов.
6) Стремительное качественное и количественное развитие генной инженерии, которая, даже если прямо не занимается созданием биологического оружия, содействует увеличению биоразнообразия в микромире.
7) По контрасту с началом и серединой XX века, в последние десятилетия основные инвестиции направляются в «медицину для богатых». При этом качество и доступность медицинских услуг для беднейшего большинства человечества не изменяются к лучшему или даже ухудшаются (во многих странах). Превентивная борьба с эпидемиями относится именно к разряду «медицины для большинства», «медицины для бедных», в которой «состоятельные старички» прямо не заинтересованы (по крайней мере, не были до текущей эпидемии).
Эти семь тенденций соединяются и усиливают друг друга. В какой-то момент должен начаться лавинообразный процесс, когда следующая новая эпидемия будет разгораться, когда еще не ушла предыдущая. Возможно, пандемия 2019-2020 гг. - как раз начало этого «фазового перехода».
Остановить это можно только одним способом: введение максимально жестких карантинных мер. Нужно разделить единый «человеческий биореактор» на множество сегментов, между которыми затруднен и замедлен обмен «экспериментальными образцами». Это позволит вовремя локализовать очередную новую инфекцию и даст выигрыш во времени. Необходимая вакцина будет готова, прежде чем новая инфекция сумеет выбраться за пределы одного района одной страны (а не так, как сейчас).
К необходимым карантинным мерам, помимо прочего, относится закрытие границ (и межрегиональных тоже), запрет миграции, конец туризма, ограничение международной торговли и усиление экономической автаркии (хотя бы в масштабе крупных стран и региональных сообществ малых стран). Все виды работ и развлечений, ранее требовавшие скопления людей, должны быть навсегда переведены в дистанционный формат. В том числе, спортивные шоу, культурные мероприятия, образование. Невиртуальные музеи и выставки, кинотеатры и торговые центры уйдут в прошлое. Инвестиции в соответствующую недвижимость прогорят, а здания будут выкуплены государством задешево и превращены в карантинные отстойники, хосписы и крематории (в этом смысле идеальны крупные ТЦ, расположенные вдоль МКАДа за пределами жилых массивов). Транспорт (и городской, и междугородний) подвергнется серьезным изменениям, нацеленным на уменьшение скученности людей. Организацию армии тоже придется радикально реформировать, чтобы она от болезней не несла потери больше, чем от врага, как не раз случалось в доиндустриальную эпоху. Скорее всего, воевать будут в основном дронами, подростки, сидящие по своим квартирам.
В перспективе, мегаполисы исчезнут: частично вымрут, частично будут расселены. Люди будут жить в небольших изолированных друг от друга поселках, физические перемещения между которыми будут ограничены. Полная «стерильная» изоляция поселений друг от друга, разумеется, не нужна, это в далекой перспективе имело бы негативные последствия. Глобальный обмен микробиотой должен происходить, но в максимально замедленном и контролируемом режиме.
Кстати, похожее будущее (жизнь в изоляции) описал в 2002 году Дмитрий Галковский в своем «Друге утят». Правда, у него это связывалось скорее с ядерным, чем с биологическим терроризмом (отчего карантинный формат расселения приобрел гротескный вид индивидуальных подземных бункеров). Еще одно любопытное прозрение Галковского связывает подлинное начало XXI века с текущим моментом времени, когда подросло первое поколение, рожденное в этом веке. Предыдущие два десятилетия - это переходный этап, который по духу относится еще к предыдущему веку. И действительно, в последние месяцы явно начался какой-то «фазовый переход», не менее резкий и крутой, чем в 1914-1918 гг., когда по-настоящему начался XX век.
Контуры настоящего XXI века уже вполне просматриваются. «Оседлость» придет на смену еще недавно прославлявшемуся «номадизму». Всевозможная «цифровизация», виртуализация и дистанционность будут совмещаться с существенными ограничениями свободы перемещения и с усилением территориального измерения власти. Если воспользоваться терминами одной популярной философии, «ретерриториализация» потеснит «детерриториализацию». Скорее всего, в ситуации перманентного карантина будет репрессирована не только свобода перемещения, но и весь комплекс современного радикального либерализма, включая политкорректность, мультикультурализм, позитивную дискриминацию меньшинств и размывание гендерных границ. Победит не только «карантин как факт», но и «карантин как моральный выбор», то есть, сама «идеология карантинности», которая освящает «границы», заставляет ценить «чистоту», примиряет с жестокими «очистительными ритуалами» и, в целом, стимулирует биополитическую логику мышления.