Конфликт субкультур в Екатеринбурге
Конфликт вокруг строительства храма в Екатеринбурге в очередной раз показал, что даже авторитарной и «самодержавной» центральной власти выгодна реальная «демократия на местах», хотя бы на городском уровне. Просто для того, чтобы осьминогам, восседающим в шагоходах-треножниках, не приходилось обременять свои державные головы разруливанием множества локальных проблем и конфликтов где-то внизу. Эти проблемы «подлый люд» прекрасно мог бы разрешить своими силами, в рамках общепризнанной и вызывающей доверие процедуры. Если рассуждать рационально, то федеральной власти выгодно поддерживать низовую гражданскую самоорганизацию и поощрять протесты, направленные против произвола и коррупции мелких начальников. На практике, конечно, все наоборот: протесты, вызванные чисто житейскими, бытовыми причинами (точечная застройка, загрязнение среды обитания и т.п.) региональные власти, при молчаливом согласии Центра, успешно душат, преследуют активистов, задним числом политизируют протест и выставляют как антигосударственную крамолу. В случае храмовых протестов, интернет уже пестрит статьями авторов, видящих здесь «протомайдан», требующих от власти «устроить Тяньаньмэнь», «разбомбить Воронеж» и т.п. Но если местные чиновники получают от Кремля карт-бланш политизировать безобидный бытовой протест и затем давят его всей мощью государственной машины, то это автоматически оборачивается таким же карт-бланшем для противников Кремля. Они в этой ситуации получают возможность любую локальную мелочь (коих миллион) раздуть в скандал федерального масштаба, в ущерб авторитету верховной власти. Последняя в этом контексте воспринимается населением как «крыша» для любых гадостей, совершаемых на местах.
Не только из любви к народу западные элиты развели у себя демократию и, хотя бы на муниципальном уровне, поддерживают ее вполне реальной и дееспособной. А именно для того, чтобы сбросить на само население решение его мелких обывательских проблем, не растрачивать на это свой авторитет, оставить себе время и силы на крупномасштабное стратегическое кровососание. Да и в нашей стране в прошлом наблюдалась такая практика: в последние полвека Самодержавия, крестьянское общинное самоуправление поощрялось властями и процветало, причем в его компетенции были такие серьезные (по нынешним временам) темы, как распределение общинных («муниципальных») земель. Если бы где-нибудь в 1880 году в русском селе встал вопрос о выделении участка земли под храм, то потребовалось бы одобрение сельского схода («мира»), то есть органа прямой демократии. Не только своими хрустящими булками славилась Земля Русская, но и тем, что за лапотными мужичками там признавались некоторые права и свободы. И крестьяне, будучи при том на 100% православными и верующими, вполне могли отказать в желаемом Церковью участке и предложить какой-то другой, более правильный с их точки зрения. Ибо вера - это одно, а имущественные вопросы - другое, и не нужно смешивать мух с котлетами. А если какая-нибудь конфессия покушается на чужое имущество, давя на психику религией, то такую конфессию принято называть «тоталитарной сектой», и за это есть специальная статья в уголовном законодательстве. Если вспомнить, что большинство современных горожан - потомки дореволюционного крестьянства, то протестующие против непрозрачного и волюнтаристского выделения земли под храм выступают вполне в духе традиций своих предков. В этом смысле странно слышать нападки на этих людей со стороны традиционалистов и ревнителей русских традиций. Если вы - традиционалист, и ищете проявления «русского духа», «русской генетической памяти», - то это как раз оно.
Дело не в храме, а в принципе
Протестную активность в Екатеринбурге многие рассматривают как провокацию отечественных спецслужб, по аналогии с Пусси («разделяй и властвуй»). Другие видят в этом происки зарубежной агентуры («отработка технологий майдана»). Третьи - подковерный конфликт региональных баронов. Но все эти объяснения отражают только техническую сторону происходящего. Нужно различать профессиональных активистов и те народные настроения, которые они пытаются оседлать, - в противном случае вам придется записать в «майданщики» половину Екатеринбурга. Можно сколько угодно называть активистов протеста «агентами Госдепа», или наоборот, «агентами Лубянки», в любом случае, они работают не с пустым местом, а с реально существующим резервуаром недовольства властью и высокомерием ее представителей. Это хорошо показал недавний опрос в регионе:
«Сегодня 52% горожан выступают категорически против, или скорее против строительства Храма на месте сквера рядом с Театром Драмы. 28% поддерживают строительство (относятся положительно или скорее положительно). ...сказалось, безусловно, конкретное недовольство поведением властей и приближенных структур во время уличных протестов противников строительства. Так, на вопрос «После противостояния, изменилось ли как-то Ваше отношение к бизнесменам - спонсорам строительства Храма?» 33% ответили, что отношение ухудшилось! ...среди молодежи количество отрицательно настроенных заметно преобладает по сравнению с другими возрастными группами горожан (60% молодых настроены против и только 22% - за).
Понятно, что дело не в храме, не в сквере, не в экологии и т.п., а в принципе. Я уверен, что большинство из тех 60% молодых людей, которые поддерживают борьбу с этим строительным проектом, к православию как религии относятся положительно или хотя бы терпимо. Спор идет не о храме (между «правоверными» и «богоборцами»), а о том, кто в городе источник власти (между разными субкультурами восприятия власти). За безропотное принятие воли начальства выступают люди, исповедующие традиционное советское отношение к власти. Они полагают, что благодеяния со стороны начальства нужно принимать с благодарностью, по принципу «Дареному коню в зубы не смотрят». «Будем радоваться хотя бы тому, что сегодня они строят храмы, а не взрывают и не расстреливают всех подряд». А противостоят им в основном не «антихристиане», а люди современного «хипстерского» мировоззрения, которые смотрят на свой город с позиции регионалистской гражданственности. «Это наш город, и нам самим решать, что и где нужно строить, как должна меняться среда, в которой мы живем». Неуместные «подарки» со стороны верхушки таким людям не нужны, поскольку они понимают, что эти «подарки», если разобраться, сделаны на наши собственные деньги, за счет наших собственных ресурсов и в пику нашей свободе.
Если несколько утрировать, то согласные с проектом строительства смотрят на российское начальство истинно-православно, как на неизбежное зло, посланное Господом в наказание за грехи наши, поэтому нужно смириться и радоваться хотя бы какому-то позитиву в деяниях этих вурдалаков. А если рыпаться, то сердитый Бог может спустить на царство маньяков и пострашнее, и они начнут «бомбить Воронеж», как Дейнерис Таргариен в предпоследней серии «Игры Престолов». Несогласные с проектом уверены, что начальствующие в том виде, в каком они сегодня есть в России, вообще не имеют права на существование и должны быть заменены на нечто менее осьминожное и не восседающее в гигантских шагоходах-треножниках, метающих молнии. «Если ведете себя как марсиане, то Чемодан-Скафандр-Марс!» Вот это реальная дилемма, которая нашла выход в конфликте вокруг храма и во множестве сходных конфликтов, о которых сегодня сообщают СМИ.
Почему именно дела церковные стали непосредственным поводом для конфликта населения с начальством? Потому что на священников многие смотрят как на разновидность начальства. При этом Церковь больше, чем другие чиновные ведомства, вынуждена заботиться о благообразном реноме, что делает ее более легкой мишенью для критики. К тому же многие иерархи, привыкшие к уважению и почитанию со стороны паствы, расслабились и не понимают, что за пределами круга воцерковленных много людей воспринимают их претензии на пастырство крайне аллергично (вот хотя бы недавний пример с «идолопоклонством» в Калининграде).
На пользу ли давить молодежь?
Преобладание молодежи в «антихрамовом лагере», кстати, опровергает распространенное мнение о том, что в России главная линия размежевания совпадает с конфликтом «засоветское/антисоветское». С этой точки зрения, против храма должны были выступать старшие поколения, получившие советское атеистическое воспитание, а молодежь, наоборот, должна защищать храм с хоругвями наперевес, поскольку выросла в атмосфере более благожелательного отношения к религии. Но на деле для молодежи гораздо важнее не баталии о прошлом, а собственные жизненные перспективы, и она оценивает происходящее в стране прежде всего с этой точки зрения. Так получилось, что у нас в стране расцвет Церкви с конца 1980-х шел параллельно с разрушением науки, высоких технологий и полноценных перспектив для образованной городской молодежи. Церкви строились, а лаборатории и конструкторские бюро уничтожались. Прихожане миллионами возвращались в церкви, а в это время лучшие ученые и инженеры были вынуждены сотнями тысяч уезжать за границу. Священники вернули себе почет и уважение, а социальный статус научного работника, конструктора, изобретателя, и даже врача и учителя упал ниже плинтуса. Недавно проводили еще один интересный опрос, и оказалось, что сегодня, когда весь мир рвется в будущее и стоит на пороге технологической сингулярности, в России наука утратила всякую привлекательность как сфера трудоустройства и профориентации. Конечно, Церковь - не прямой соучастник разрушения нашего будущего и отбрасывания страны в архаику, а скорее невольный попутчик в этом процессе, но все равно тень происходящего ложится и на нее. Тем более что поддержка Церкви со стороны наших беспринципных, безнравственных и ни во что, кроме бабла, не верящих верхов наверняка имела в виду именно эту идею: «Давайте насаждать мракобесие вместо просвещения, так будет легче грабить и вывозить». Так это, по крайней мере, представляется хипстерскому сознанию.
Некоторые особо оголтелые публицисты «промарсианской ориентации» видят в екатеринбургском протесте «репетицию майдана», требуют от осьминогов мелко нашинковать недовольную городскую молодежь, поджарить ее из треножников, «устроить им Тяньаньмэнь, как в Китае» и т.п. Парадоксально, но под видом борьбы с «украинским идеологическим экспортом», они сами пытаются навязать нам типичное укронацистское мышление: а именно, идею о том, что мирных граждан, недовольных конкретной практической темой, следует провозглашать тотальными врагами нации, жечь их, воевать с ними, «бомбить Воронеж», и все прочее, что мы видели в Одессе и на Донбассе. Не протестующие против строительства граждане, а именно эти горе-охранители хотят ввергнуть Россию в катастрофический украинский сценарий.
«Свидетели Тяньаньмэнь» явно набрались от укронацистов не только радикализма и кровожадности, но и свойственной тем глупости. Только идиот может приравнивать Китай 1989 года к РФ 2019 года. Китай в конце 1980-х был на подъеме, экономика росла, наука и техника бурно развивались, у молодежи появлялась масса перспектив, социальный лифт расширялся. Людям, объективно, незачем было устраивать революцию. Именно по этой причине китайское общество, в своей массе, примирилось с этим актом насилия. При этом самой молодежи тогда в Китае было еще очень много и власти могли ее особо не жалеть. Да хоть миллион могли убить «в санитарных целях» - страна бы этого и не заметила. В России же сегодня общий спад, перспективы полноценного трудоустройства для молодежи, и не только для молодежи, с каждым годом сокращаются. Миллионы людей, видя повышение цен и всевозможных поборов, не понимают, как завтра смогут прокормить свои семьи. В ситуации нисходящего тренда, власть заинтересована максимально долго оттягивать момент перехода недовольства в горячую фазу. Какие-то резкие, превышающие разумную меру карательные операции в этих условиях будут иметь последствия не «Тяньаньмэня», а «Кровавого Воскресенья». Еще один немаловажный фактор: молодежи в современной России осталось крайне мало, и это угрожает самой государственности. Российская власть (в отличие от китайской в 1989 году) не может себе позволить уничтожать молодежь или репрессиями стимулировать ее к массовой эмиграции.
Заменить нашу молодежь некем: мигранты удобны, когда их меньшинство, а когда мигрантская молодежь начнет численно преобладать над коренной, то и стране придет конец. Взгляните на Киргизию или на Таджикистан (государства, откуда к нам прибывает много южных мигрантов): это ведь страны перманентных революций и гражданских беспорядков, которые сейчас относительно замирены только благодаря усилиям извне (в том числе российским). Трудолюбивое и талантливое население, которое оттуда прибывает, неизбежно привозит с собой и соответствующие повстанческо-революционные традиции. Я уж не говорю о массе мигрантов непосредственно с Украины. Борьба с российской молодежью, попытка ее окончательно удушить и демотивировать, заместить ее кем-то другим, приведет не к стабильному развитию, а к хаосу и развалу уже в ближайшие 10-15 лет. И этот хаос будет сопровождаться таким радикальным переделом власти и собственности, что нынешние начальственные слои потеряют не только имущество, но и свои светлые головушки. Понимание этого скоро придет, и уже в ближайшие годы мы увидим, как люди возьмутся за ум, и вся российская внутренняя политика будет переформатирована под максимально комфортные условия для современной городской молодежи.
Перспективы муниципальной демократии
Один из важных элементов комфорта для новой молодежи - ощущение полноправия и вовлеченное, хозяйское отношение к городской среде обитания («Это наш город!»). Необходимое условие для этого - прозрачная, открытая для граждан и дружественная всевозможным народным инициативам система управления на уровне муниципалитетов. Благодаря пресловутой «цифровизации» (извините за прилипчивое чиновничье словцо), сегодня нет ничего технически невозможного в реализации прямой демократии в муниципальном самоуправлении. Если подобная практика на уровне большой политики может привести к сюрпризам, то муниципалитетом вполне можно управлять «через социальные сети», включая даже такие ответственные аспекты, как распределение городского бюджета. Неподготовленные люди могут удариться в фантазии относительно «глобальных проблем», и наломать дров, но в том, что касается своего околотка, вполне способны коллективно выработать оптимальное решение. Первые успешные эксперименты по прямому вовлечению граждан в распределение муниципального бюджета были проведены еще до наступления эпохи «цифровизации» и «умного города». Бразильский город-миллионник Порту-Алегри благодаря такой практике (в 1991-2004 гг.) превратился из дыры, где треть населения жила в трущобах без водопровода и канализации, в один из лучших городов Южной Америки. Элементы инициативного бюджетирования в последние годы начинают внедряться и в России, в том числе в таком крупном центре, как Санкт-Петербург (программа «Твой бюджет»).
Возможно, кто-нибудь из читателей потерял нить рассуждения и не понимает, почему я вдруг с конкретной темы «мордобой вокруг храма» плавно перешел к перспективам городского самоуправления. Поэтому на всякий случай повторю: в конфликте типа екатеринбургского, храм - лишь предлог, «майданные завывания» - лишь внешняя пена, а главный вопрос - вопрос о власти в городе. Кто в городе все решает, кто распоряжается землей, кто делит бюджет: гражданский коллектив в своих интересах, или мутные фигуры, дергающие за ниточки чиновников и местных депутатов. И оптимальная (и технически возможная) линия развития здесь - уменьшение степеней свободы для местного начальства, и возрастание влияния элементов прямой демократии. То, что начальники-волюнтаристы в Екатеринбурге получили проблему, это очень хорошо: значит, в следующем аналогичном случае они поостерегутся вольно «размахивать руками» и постараются подстраховаться народным волеизъявлением.
Не бунт против короля, а борьба с феодальной вольницей
Вопреки мнению охранителей, повсюду выискивающих «цветочные революции», внутренний импульс екатеринбургского протеста («муниципально-освободительный») сам по себе не устремлен в сторону «майдана». Избавление от коррупции и развитие народных вольностей на муниципальном уровне не требует «революции» на федеральном уровне. Не нужно предварительно добиваться, чтобы «Россия встала с колен», «избавилась от статуса полуколонии», «прогнала компрадоров и рептилоидов из власти» и т.п. Муниципальные вольности прекрасно совместимы и с компрадорами, и с колониальным статусом России, и даже с властью инопланетных осьминогов-кровососов (иначе Всемирный банк не выступал бы с поддержкой целого ряда региональных проектов инициативного бюджетирования в России). На самом деле любое рационально мыслящее правительство, включая и тиранов-диктаторов, и компрадоров, и колониальную администрацию, и даже инопланетян-каннибалов, заинтересовано в развитии низового самоуправления и в обуздании аппетитов нижних этажей власти посредством народного контроля. Это выгодно даже с точки зрения чисто коррупционных интересов элиты: чем меньше украдут денег (или съедят людей) на нижних этажах вертикали власти, тем больше достанется верхушке. Каждый рубль, украденный из бюджета региональным или местным чиновником, украден в первую очередь не у народа, а у чиновников рангом повыше и, страшно сказать, у самих Хозяев из Метрополии. Так что «цепные псы режима» могут быть совершенно спокойны: развитие свободы на муниципальном уровне никак не угрожает власти «марсиан», а наоборот, пойдет им только на пользу. Если же Россия когда-нибудь все-таки «встанет с колен», то народно-управляемые муниципалитеты будут верным союзником новой, более здоровой власти.
Настоящая мишень той протестной волны, которая проявила себя в Екатеринбурге, - это шляхетские вольности мелкого начальства. Само начальство пытается освятить эти вольности авторитетом государственных интересов (а то и повыше - божественным авторитетом, выслуживаясь перед Церковью), но на самом деле они направлены против государства. Создаваемый ими феодальный хаос может привести страну только к превращению в аналог Речи Посполитой. Вспомним историю: везде в Европе государство укреплялось, когда верховная королевская власть вступала в союз с самоуправляемыми городами против феодальной вольницы. Без поддержки снизу, со стороны бюргеров, с этой вольницей справиться очень трудно. И России не нужно искать какого-то «особого пути» для укрепления государственности. Точно так же, верховная власть должна объединиться с прямой демократией в городах, чтобы обуздать феодальную вольницу начальства. И в этом - суть екатеринбургской истории: это был не «майдан» против Царя, а выступление Города против местных феодалов.
Не только из любви к народу западные элиты развели у себя демократию и, хотя бы на муниципальном уровне, поддерживают ее вполне реальной и дееспособной. А именно для того, чтобы сбросить на само население решение его мелких обывательских проблем, не растрачивать на это свой авторитет, оставить себе время и силы на крупномасштабное стратегическое кровососание. Да и в нашей стране в прошлом наблюдалась такая практика: в последние полвека Самодержавия, крестьянское общинное самоуправление поощрялось властями и процветало, причем в его компетенции были такие серьезные (по нынешним временам) темы, как распределение общинных («муниципальных») земель. Если бы где-нибудь в 1880 году в русском селе встал вопрос о выделении участка земли под храм, то потребовалось бы одобрение сельского схода («мира»), то есть органа прямой демократии. Не только своими хрустящими булками славилась Земля Русская, но и тем, что за лапотными мужичками там признавались некоторые права и свободы. И крестьяне, будучи при том на 100% православными и верующими, вполне могли отказать в желаемом Церковью участке и предложить какой-то другой, более правильный с их точки зрения. Ибо вера - это одно, а имущественные вопросы - другое, и не нужно смешивать мух с котлетами. А если какая-нибудь конфессия покушается на чужое имущество, давя на психику религией, то такую конфессию принято называть «тоталитарной сектой», и за это есть специальная статья в уголовном законодательстве. Если вспомнить, что большинство современных горожан - потомки дореволюционного крестьянства, то протестующие против непрозрачного и волюнтаристского выделения земли под храм выступают вполне в духе традиций своих предков. В этом смысле странно слышать нападки на этих людей со стороны традиционалистов и ревнителей русских традиций. Если вы - традиционалист, и ищете проявления «русского духа», «русской генетической памяти», - то это как раз оно.
Дело не в храме, а в принципе
Протестную активность в Екатеринбурге многие рассматривают как провокацию отечественных спецслужб, по аналогии с Пусси («разделяй и властвуй»). Другие видят в этом происки зарубежной агентуры («отработка технологий майдана»). Третьи - подковерный конфликт региональных баронов. Но все эти объяснения отражают только техническую сторону происходящего. Нужно различать профессиональных активистов и те народные настроения, которые они пытаются оседлать, - в противном случае вам придется записать в «майданщики» половину Екатеринбурга. Можно сколько угодно называть активистов протеста «агентами Госдепа», или наоборот, «агентами Лубянки», в любом случае, они работают не с пустым местом, а с реально существующим резервуаром недовольства властью и высокомерием ее представителей. Это хорошо показал недавний опрос в регионе:
«Сегодня 52% горожан выступают категорически против, или скорее против строительства Храма на месте сквера рядом с Театром Драмы. 28% поддерживают строительство (относятся положительно или скорее положительно). ...сказалось, безусловно, конкретное недовольство поведением властей и приближенных структур во время уличных протестов противников строительства. Так, на вопрос «После противостояния, изменилось ли как-то Ваше отношение к бизнесменам - спонсорам строительства Храма?» 33% ответили, что отношение ухудшилось! ...среди молодежи количество отрицательно настроенных заметно преобладает по сравнению с другими возрастными группами горожан (60% молодых настроены против и только 22% - за).
Понятно, что дело не в храме, не в сквере, не в экологии и т.п., а в принципе. Я уверен, что большинство из тех 60% молодых людей, которые поддерживают борьбу с этим строительным проектом, к православию как религии относятся положительно или хотя бы терпимо. Спор идет не о храме (между «правоверными» и «богоборцами»), а о том, кто в городе источник власти (между разными субкультурами восприятия власти). За безропотное принятие воли начальства выступают люди, исповедующие традиционное советское отношение к власти. Они полагают, что благодеяния со стороны начальства нужно принимать с благодарностью, по принципу «Дареному коню в зубы не смотрят». «Будем радоваться хотя бы тому, что сегодня они строят храмы, а не взрывают и не расстреливают всех подряд». А противостоят им в основном не «антихристиане», а люди современного «хипстерского» мировоззрения, которые смотрят на свой город с позиции регионалистской гражданственности. «Это наш город, и нам самим решать, что и где нужно строить, как должна меняться среда, в которой мы живем». Неуместные «подарки» со стороны верхушки таким людям не нужны, поскольку они понимают, что эти «подарки», если разобраться, сделаны на наши собственные деньги, за счет наших собственных ресурсов и в пику нашей свободе.
Если несколько утрировать, то согласные с проектом строительства смотрят на российское начальство истинно-православно, как на неизбежное зло, посланное Господом в наказание за грехи наши, поэтому нужно смириться и радоваться хотя бы какому-то позитиву в деяниях этих вурдалаков. А если рыпаться, то сердитый Бог может спустить на царство маньяков и пострашнее, и они начнут «бомбить Воронеж», как Дейнерис Таргариен в предпоследней серии «Игры Престолов». Несогласные с проектом уверены, что начальствующие в том виде, в каком они сегодня есть в России, вообще не имеют права на существование и должны быть заменены на нечто менее осьминожное и не восседающее в гигантских шагоходах-треножниках, метающих молнии. «Если ведете себя как марсиане, то Чемодан-Скафандр-Марс!» Вот это реальная дилемма, которая нашла выход в конфликте вокруг храма и во множестве сходных конфликтов, о которых сегодня сообщают СМИ.
Почему именно дела церковные стали непосредственным поводом для конфликта населения с начальством? Потому что на священников многие смотрят как на разновидность начальства. При этом Церковь больше, чем другие чиновные ведомства, вынуждена заботиться о благообразном реноме, что делает ее более легкой мишенью для критики. К тому же многие иерархи, привыкшие к уважению и почитанию со стороны паствы, расслабились и не понимают, что за пределами круга воцерковленных много людей воспринимают их претензии на пастырство крайне аллергично (вот хотя бы недавний пример с «идолопоклонством» в Калининграде).
На пользу ли давить молодежь?
Преобладание молодежи в «антихрамовом лагере», кстати, опровергает распространенное мнение о том, что в России главная линия размежевания совпадает с конфликтом «засоветское/антисоветское». С этой точки зрения, против храма должны были выступать старшие поколения, получившие советское атеистическое воспитание, а молодежь, наоборот, должна защищать храм с хоругвями наперевес, поскольку выросла в атмосфере более благожелательного отношения к религии. Но на деле для молодежи гораздо важнее не баталии о прошлом, а собственные жизненные перспективы, и она оценивает происходящее в стране прежде всего с этой точки зрения. Так получилось, что у нас в стране расцвет Церкви с конца 1980-х шел параллельно с разрушением науки, высоких технологий и полноценных перспектив для образованной городской молодежи. Церкви строились, а лаборатории и конструкторские бюро уничтожались. Прихожане миллионами возвращались в церкви, а в это время лучшие ученые и инженеры были вынуждены сотнями тысяч уезжать за границу. Священники вернули себе почет и уважение, а социальный статус научного работника, конструктора, изобретателя, и даже врача и учителя упал ниже плинтуса. Недавно проводили еще один интересный опрос, и оказалось, что сегодня, когда весь мир рвется в будущее и стоит на пороге технологической сингулярности, в России наука утратила всякую привлекательность как сфера трудоустройства и профориентации. Конечно, Церковь - не прямой соучастник разрушения нашего будущего и отбрасывания страны в архаику, а скорее невольный попутчик в этом процессе, но все равно тень происходящего ложится и на нее. Тем более что поддержка Церкви со стороны наших беспринципных, безнравственных и ни во что, кроме бабла, не верящих верхов наверняка имела в виду именно эту идею: «Давайте насаждать мракобесие вместо просвещения, так будет легче грабить и вывозить». Так это, по крайней мере, представляется хипстерскому сознанию.
Некоторые особо оголтелые публицисты «промарсианской ориентации» видят в екатеринбургском протесте «репетицию майдана», требуют от осьминогов мелко нашинковать недовольную городскую молодежь, поджарить ее из треножников, «устроить им Тяньаньмэнь, как в Китае» и т.п. Парадоксально, но под видом борьбы с «украинским идеологическим экспортом», они сами пытаются навязать нам типичное укронацистское мышление: а именно, идею о том, что мирных граждан, недовольных конкретной практической темой, следует провозглашать тотальными врагами нации, жечь их, воевать с ними, «бомбить Воронеж», и все прочее, что мы видели в Одессе и на Донбассе. Не протестующие против строительства граждане, а именно эти горе-охранители хотят ввергнуть Россию в катастрофический украинский сценарий.
«Свидетели Тяньаньмэнь» явно набрались от укронацистов не только радикализма и кровожадности, но и свойственной тем глупости. Только идиот может приравнивать Китай 1989 года к РФ 2019 года. Китай в конце 1980-х был на подъеме, экономика росла, наука и техника бурно развивались, у молодежи появлялась масса перспектив, социальный лифт расширялся. Людям, объективно, незачем было устраивать революцию. Именно по этой причине китайское общество, в своей массе, примирилось с этим актом насилия. При этом самой молодежи тогда в Китае было еще очень много и власти могли ее особо не жалеть. Да хоть миллион могли убить «в санитарных целях» - страна бы этого и не заметила. В России же сегодня общий спад, перспективы полноценного трудоустройства для молодежи, и не только для молодежи, с каждым годом сокращаются. Миллионы людей, видя повышение цен и всевозможных поборов, не понимают, как завтра смогут прокормить свои семьи. В ситуации нисходящего тренда, власть заинтересована максимально долго оттягивать момент перехода недовольства в горячую фазу. Какие-то резкие, превышающие разумную меру карательные операции в этих условиях будут иметь последствия не «Тяньаньмэня», а «Кровавого Воскресенья». Еще один немаловажный фактор: молодежи в современной России осталось крайне мало, и это угрожает самой государственности. Российская власть (в отличие от китайской в 1989 году) не может себе позволить уничтожать молодежь или репрессиями стимулировать ее к массовой эмиграции.
Заменить нашу молодежь некем: мигранты удобны, когда их меньшинство, а когда мигрантская молодежь начнет численно преобладать над коренной, то и стране придет конец. Взгляните на Киргизию или на Таджикистан (государства, откуда к нам прибывает много южных мигрантов): это ведь страны перманентных революций и гражданских беспорядков, которые сейчас относительно замирены только благодаря усилиям извне (в том числе российским). Трудолюбивое и талантливое население, которое оттуда прибывает, неизбежно привозит с собой и соответствующие повстанческо-революционные традиции. Я уж не говорю о массе мигрантов непосредственно с Украины. Борьба с российской молодежью, попытка ее окончательно удушить и демотивировать, заместить ее кем-то другим, приведет не к стабильному развитию, а к хаосу и развалу уже в ближайшие 10-15 лет. И этот хаос будет сопровождаться таким радикальным переделом власти и собственности, что нынешние начальственные слои потеряют не только имущество, но и свои светлые головушки. Понимание этого скоро придет, и уже в ближайшие годы мы увидим, как люди возьмутся за ум, и вся российская внутренняя политика будет переформатирована под максимально комфортные условия для современной городской молодежи.
Перспективы муниципальной демократии
Один из важных элементов комфорта для новой молодежи - ощущение полноправия и вовлеченное, хозяйское отношение к городской среде обитания («Это наш город!»). Необходимое условие для этого - прозрачная, открытая для граждан и дружественная всевозможным народным инициативам система управления на уровне муниципалитетов. Благодаря пресловутой «цифровизации» (извините за прилипчивое чиновничье словцо), сегодня нет ничего технически невозможного в реализации прямой демократии в муниципальном самоуправлении. Если подобная практика на уровне большой политики может привести к сюрпризам, то муниципалитетом вполне можно управлять «через социальные сети», включая даже такие ответственные аспекты, как распределение городского бюджета. Неподготовленные люди могут удариться в фантазии относительно «глобальных проблем», и наломать дров, но в том, что касается своего околотка, вполне способны коллективно выработать оптимальное решение. Первые успешные эксперименты по прямому вовлечению граждан в распределение муниципального бюджета были проведены еще до наступления эпохи «цифровизации» и «умного города». Бразильский город-миллионник Порту-Алегри благодаря такой практике (в 1991-2004 гг.) превратился из дыры, где треть населения жила в трущобах без водопровода и канализации, в один из лучших городов Южной Америки. Элементы инициативного бюджетирования в последние годы начинают внедряться и в России, в том числе в таком крупном центре, как Санкт-Петербург (программа «Твой бюджет»).
Возможно, кто-нибудь из читателей потерял нить рассуждения и не понимает, почему я вдруг с конкретной темы «мордобой вокруг храма» плавно перешел к перспективам городского самоуправления. Поэтому на всякий случай повторю: в конфликте типа екатеринбургского, храм - лишь предлог, «майданные завывания» - лишь внешняя пена, а главный вопрос - вопрос о власти в городе. Кто в городе все решает, кто распоряжается землей, кто делит бюджет: гражданский коллектив в своих интересах, или мутные фигуры, дергающие за ниточки чиновников и местных депутатов. И оптимальная (и технически возможная) линия развития здесь - уменьшение степеней свободы для местного начальства, и возрастание влияния элементов прямой демократии. То, что начальники-волюнтаристы в Екатеринбурге получили проблему, это очень хорошо: значит, в следующем аналогичном случае они поостерегутся вольно «размахивать руками» и постараются подстраховаться народным волеизъявлением.
Не бунт против короля, а борьба с феодальной вольницей
Вопреки мнению охранителей, повсюду выискивающих «цветочные революции», внутренний импульс екатеринбургского протеста («муниципально-освободительный») сам по себе не устремлен в сторону «майдана». Избавление от коррупции и развитие народных вольностей на муниципальном уровне не требует «революции» на федеральном уровне. Не нужно предварительно добиваться, чтобы «Россия встала с колен», «избавилась от статуса полуколонии», «прогнала компрадоров и рептилоидов из власти» и т.п. Муниципальные вольности прекрасно совместимы и с компрадорами, и с колониальным статусом России, и даже с властью инопланетных осьминогов-кровососов (иначе Всемирный банк не выступал бы с поддержкой целого ряда региональных проектов инициативного бюджетирования в России). На самом деле любое рационально мыслящее правительство, включая и тиранов-диктаторов, и компрадоров, и колониальную администрацию, и даже инопланетян-каннибалов, заинтересовано в развитии низового самоуправления и в обуздании аппетитов нижних этажей власти посредством народного контроля. Это выгодно даже с точки зрения чисто коррупционных интересов элиты: чем меньше украдут денег (или съедят людей) на нижних этажах вертикали власти, тем больше достанется верхушке. Каждый рубль, украденный из бюджета региональным или местным чиновником, украден в первую очередь не у народа, а у чиновников рангом повыше и, страшно сказать, у самих Хозяев из Метрополии. Так что «цепные псы режима» могут быть совершенно спокойны: развитие свободы на муниципальном уровне никак не угрожает власти «марсиан», а наоборот, пойдет им только на пользу. Если же Россия когда-нибудь все-таки «встанет с колен», то народно-управляемые муниципалитеты будут верным союзником новой, более здоровой власти.
Настоящая мишень той протестной волны, которая проявила себя в Екатеринбурге, - это шляхетские вольности мелкого начальства. Само начальство пытается освятить эти вольности авторитетом государственных интересов (а то и повыше - божественным авторитетом, выслуживаясь перед Церковью), но на самом деле они направлены против государства. Создаваемый ими феодальный хаос может привести страну только к превращению в аналог Речи Посполитой. Вспомним историю: везде в Европе государство укреплялось, когда верховная королевская власть вступала в союз с самоуправляемыми городами против феодальной вольницы. Без поддержки снизу, со стороны бюргеров, с этой вольницей справиться очень трудно. И России не нужно искать какого-то «особого пути» для укрепления государственности. Точно так же, верховная власть должна объединиться с прямой демократией в городах, чтобы обуздать феодальную вольницу начальства. И в этом - суть екатеринбургской истории: это был не «майдан» против Царя, а выступление Города против местных феодалов.