Регионализм в православии. Часть 2. Патриархиссимус
Еще раз оговоримся, что мы ведем речь не об исповедании веры, не о православной теологии, не о Церкви в ее сакральном значении, а исключительно о церковном администрировании и государственно-церковных взаимоотношениях. В предыдущей части мы рассуждали о регионализации украинского православия, а теперь немного поиграем с «окном Овертона» и пофантазируем о перспективах регионализации самой РПЦ. При некоторых гипотетических условиях (сильное национальное государство), регионализация Церкви может быть полезна для России. Подумаем в порядке мысленного эксперимента: как можно «перетянуть одеяло на себя» в православных делах и реализовать количественное превосходство Русской Церкви над остальными православными церквями? Многим кажется нелепой ситуация, когда на собрании глав автокефальных церквей Русская Церковь, кратно превосходящая по масштабу все остальные православные церкви, вместе взятые, представлена одним единственным иерархом. Получаются такие «весы», где десяток мышей перевешивает слона. Меньшинство верующих (и меньшинство клира) обладает в этом главном православном Собрании подавляющим преимуществом над большинством верующих и крупнейшей частью православного клира.
Мешает найти правильное решение только ментальный барьер, связанный с перенесением логики госуправления на церковные дела. Если бы не этот барьер, то руководители РПЦ давно бы уже осознали, что «один Патриарх - хорошо, а много Патриархов - лучше». Церковь (если пользоваться сугубо мирскими аналогиями) - это скорее корпорация, чем государство. А в логике корпоративного управления давно отработано такое решение: крупная и неповоротливая компания дробится на ряд мелких и формально независимых, а последние объединяются в единый холдинг.
На текущий момент на территории РФ имеется 59 митрополий РПЦ и несколько епархий прямого подчинения (две из которых охватывают Москву и Московскую область и составляют как бы «королевский домен» Московского Патриаха). Далее, для простоты, мы будем оперировать круглым числом «60». Каждая из 60-ти российских митрополий по числу верующих и по охватываемой территории вполне тянет на самостоятельную поместную церковь, а некоторые - попадут в число крупнейших. Напомню, что треть из общего числа признанных автокефальных православных церквей не дотягивает даже до 1 млн. прихожан, а медианное значение - 1,37 млн. прихожан. Технически, каждой из митрополий РПЦ вполне возможно даровать автокефалию. И тогда русские православные будут представлены не одним патриархом, а шестьюдесятью патриархами. (Для простоты, будем применять обобщенный термин «патриарх» ко всем вообще главам автокефальных церквей, независимо от того, какой у них титул на самом деле: патриарх или митрополит). На любом общеправославном собрании сразу станет ясно, кто есть кто в православии и у кого какой «вес». С одной стороны, шестьдесят глав автокефальных церквей, дружно представляющих Россию, а с другой стороны - «прочее охвостье», теряющееся в этой толпе. При этом за среднестатистическим «русским патриархом» верующих, приходов и священников будет стоять не меньше, чем за среднестатистическим зарубежным патриархом. Вот это и будет настоящая Соборность.
Автокефалия не означает разделение и междоусобицу. Напомню, что в Восточно-Римской Империи, в эпоху ее максимального расцвета при Юстиниане I, было сразу пять патриарших кафедр (включая в это число и Папский престол). Сосуществуя в одной стране, русские церкви имеют и право, и обязанность координировать свою деятельность. Логично будет сформировать такой орган, как «Собрание русских церквей» (СРЦ). У этого собрания, естественным образом, должен быть председательствующий Патриарх. Понятно, что это будет Московский Патриарх, который всем прочим и «выписал вольную». Этому председательствующему Патриарху, из богоугодных соображений, могут быть переданы представительские функции от имени всех независимых Русских Церквей. Формально-юридически он, конечно, будет равен всем прочим патриархам, но поскольку он представляет сразу 60 автокефальных церквей из примерно 80-ти, то по факту превращается в «Патриархиссимуса» (по аналогии с «генералиссимусом»). Если сегодня за Русским Патриархом стоит «просто самая крупная православная церковь», «но всего лишь одна из многих», то за Патриархиссимусом будет стоять подавляющее большинство православных церквей мира, каждая из которых по статусу равна любой зарубежной церкви. На всемирном собрании глав православных церквей за ним автоматически будет квалифицированное большинство голосов. Если Вселенский Патриарх - просто «первый среди равных», то Русский Патриархиссимус - это «супер-патриарх», «патриарх патриархов». В своих отношениях с зарубежными церквями он будет держателем «контрольного пакета акций» в православии. Зарубежные патриархи постепенно приучатся видеть в нем своего естественного лидера.
Я не знаток канонического права, но думаю, что знающие люди сумеют придать изложенной схеме приемлемый правовой формат. Если вы с этим не согласны, то, возможно, вы просто недостаточно искусный юрист. Более детально мы остановимся на возражениях иного рода, которые проистекают от смешения логики государственного управления с логикой церковной политики:
1. «Это недопустимо, потому что это расколет Церковь».
2. «Разделение Церкви повлечет за собой и развал России, станет стимулом к региональному сепаратизму».
На самом деле реального раскола Церкви не произойдет, потому что поведение всех формально независимых частей будет направляться государством. Тесные отношения между Церковью и Государством - вполне в традициях православия. Пока Россия остается единой страной, «разделение церквей» будет сугубо административным. Попечением властей предержащих, все автокефальные церкви будут подчиняться решениям СРЦ и признавать статус Патриархиссимуса. Фактически, произойдет не разделение Русской Церкви, а повышение статуса всех этажей ее иерархии на одну ступеньку. Патриарх превратится в Патриархиссимуса, митрополиты - в патриархов, епископы - в митрополитов и т.п.
У вдумчивого читателя наверняка напрашивается каверзный вопрос: «Вы советуете ослабить Украину, разделив украинскую церковь, и одновременно - усилить Россию, разделив РПЦ. Нет ли здесь противоречия?» Противоречия нет: одно и то же физическое упражнение (например, крещенское купание) может быть смертельно опасным для слабого и болезненного человека и оздоровляющим - для здорового и сильного. Украина - слабое государство и всегда будет слабым (если вообще сохранится). Разделение церквей здесь - всерьез и навсегда. Россия, напротив, имеет традицию сильной государственности, поэтому разделившиеся церкви в делах политики будут делать то, что прикажет государство. Если же Россия развалится, то РПЦ без поддержки государства в любом случае не сможет сохранить свое единство и все равно будет разорвана на части. РПЦ и сейчас является заложницей российской государственности, а «свободное безгосударственное плавание» для нее неизбежно окончится катастрофой.
Само же государство от упорядоченного «измельчения» Церкви никак не пострадает. Государству это даже выгодно, поскольку усиливает его позиции перед лицом потенциального конкурента за власть и влияние. «Патриарх энской губернии» - более зависимый и управляемый деятель, чем Патриарх Всея Руси. Патриархиссимус же, хотя и является с представительской точки зрения «патриархом патриархов», внутри страны будет надежно иметь в своих руках только ресурсы Москвы и Московской области, а лояльность остальных региональных патриархов ему будет гарантирована только волей государства.
Поскольку у нас все очень боятся развала России, рассмотрим отдельно вопрос о влиянии церковной регионализации на сепаратизм. Прежде всего, регионы, способные на сепаратизм в индивидуальном порядке, являются мусульманскими или буддистскими, поэтому вопрос о церковной юрисдикции здесь мало на что может повлиять. Элиты же православных регионов сепаратизма боятся еще больше, чем федеральные власти. Риски слишком велики, выгоды сомнительны, и даже в случае успеха «регионального восстания» другие силы могут оттеснить их в сторону и отобрать власть и имущество. Да и отмороженности у них такой нет, чтобы рисковать своим нынешним откормленным положением и ввязываться в авантюры.
Распад России возможен только в советском формате - при активном содействии центральных властей. Например, Кремль усиливает права и полномочия федеральных округов, переподчиняет им регионы и доводит округа до статуса «союзных республик». А затем эти союзные республики «разводятся» по Беловежскому сценарию. В этом случае региональные элиты просто ставятся перед свершившимся фактом, как в 1991 году произошло с региональными элитами Украины, Белоруссии и Казахстана. Понятно, что если бы эти республики отделялись от СССР порегионно, и регионы сами должны были решать, оставаться им в составе СССР или выходить, то многие бы и не вышли. А вышедшие регионы обусловили бы свое участие в сепаратистском проекте различными бонусами и вольностями. Так что в итоге эти три страны получились бы значительно меньшего размера, чем исходные республики СССР, а внутри себя превратились бы не в унитарные государства, как сегодня, а в рыхлые конфедерации, где было бы легко защитить права русского населения на региональном уровне.
Эта логика в еще большей степени применима к православным регионам России. Борцы с сепаратизмом больше всего должны опасаться попыток слепить из нескольких регионов некие унитарные автономные общности, «Украины», которым эти регионы будут насильственно подчинены. Настоящие сепаратисты - не те, кто требуют вольностей для существующих мелких регионов, а те кто, стоит за проектами укрупнения регионов и за попытками наделить дополнительными полномочиями федеральные округа. В этом контексте «подготовкой почвы к развалу России» следует считать раздел РПЦ по границам федеральных округов - будущих «Украин». Тогда каждая «Украина» уже на старте будет иметь собственную церковь, одобряющую сепаратистский проект. Предоставление же автокефалии отдельным региональным митрополиям, напротив, внесет дезорганизацию в наиболее вероятный сценарий развала страны. У руководства региона появится дополнительная степень свободы, помогающая проигнорировать требования «украинских» властей и остаться в составе России. Представьте, что у Донецка и Луганска были бы автокефальные церкви, никак не подчиненные церковным властям в Киеве. Понятно, что сейчас патриархи этих церквей вели бы активный международный пиар в поддержку своих республик и их антиукраинского выбора.
Итак, вот что получается в чистом остатке нашей «церковной футурологии». Государство никак не пострадает. Фактическое единство Русской Церкви тоже не пострадает, до тех пор пока существует Россия (а иные варианты мы не рассматриваем). Но при этом во много раз возрастет блеск и престиж объединенной Русской Церкви, увеличится количество статусных иерархов в ее рядах. Региональные русские патриархи будут доминировать числом в рамках православной соборности. Верховный Глава Всех Русских Церквей, Патриархиссимус, де факто получит статус «патриарха патриархов», возвысится и над Вселенским Патриархом, и над Римским Папой.
Разумеется, этот сценарий пойдет во благо только в условиях сильного государства с надежной национальной элитой. Если находящийся ныне у власти «нерушимый блок циничных силовиков и эффективных менеджеров» полезет ковыряться еще и в церковные дела, то будет только хуже. С Церковью произойдет то же самое, что стало в РФ с промышленностью, наукой, образованием, медициной, пенсионной системой, налогами, совестью и здравым смыслом. Поэтому фантазии, подобные описанной выше, следует пока отложить. Для РПЦ сегодня консерватизм и воздержание от «резких движений» - превыше всего.
Мешает найти правильное решение только ментальный барьер, связанный с перенесением логики госуправления на церковные дела. Если бы не этот барьер, то руководители РПЦ давно бы уже осознали, что «один Патриарх - хорошо, а много Патриархов - лучше». Церковь (если пользоваться сугубо мирскими аналогиями) - это скорее корпорация, чем государство. А в логике корпоративного управления давно отработано такое решение: крупная и неповоротливая компания дробится на ряд мелких и формально независимых, а последние объединяются в единый холдинг.
На текущий момент на территории РФ имеется 59 митрополий РПЦ и несколько епархий прямого подчинения (две из которых охватывают Москву и Московскую область и составляют как бы «королевский домен» Московского Патриаха). Далее, для простоты, мы будем оперировать круглым числом «60». Каждая из 60-ти российских митрополий по числу верующих и по охватываемой территории вполне тянет на самостоятельную поместную церковь, а некоторые - попадут в число крупнейших. Напомню, что треть из общего числа признанных автокефальных православных церквей не дотягивает даже до 1 млн. прихожан, а медианное значение - 1,37 млн. прихожан. Технически, каждой из митрополий РПЦ вполне возможно даровать автокефалию. И тогда русские православные будут представлены не одним патриархом, а шестьюдесятью патриархами. (Для простоты, будем применять обобщенный термин «патриарх» ко всем вообще главам автокефальных церквей, независимо от того, какой у них титул на самом деле: патриарх или митрополит). На любом общеправославном собрании сразу станет ясно, кто есть кто в православии и у кого какой «вес». С одной стороны, шестьдесят глав автокефальных церквей, дружно представляющих Россию, а с другой стороны - «прочее охвостье», теряющееся в этой толпе. При этом за среднестатистическим «русским патриархом» верующих, приходов и священников будет стоять не меньше, чем за среднестатистическим зарубежным патриархом. Вот это и будет настоящая Соборность.
Автокефалия не означает разделение и междоусобицу. Напомню, что в Восточно-Римской Империи, в эпоху ее максимального расцвета при Юстиниане I, было сразу пять патриарших кафедр (включая в это число и Папский престол). Сосуществуя в одной стране, русские церкви имеют и право, и обязанность координировать свою деятельность. Логично будет сформировать такой орган, как «Собрание русских церквей» (СРЦ). У этого собрания, естественным образом, должен быть председательствующий Патриарх. Понятно, что это будет Московский Патриарх, который всем прочим и «выписал вольную». Этому председательствующему Патриарху, из богоугодных соображений, могут быть переданы представительские функции от имени всех независимых Русских Церквей. Формально-юридически он, конечно, будет равен всем прочим патриархам, но поскольку он представляет сразу 60 автокефальных церквей из примерно 80-ти, то по факту превращается в «Патриархиссимуса» (по аналогии с «генералиссимусом»). Если сегодня за Русским Патриархом стоит «просто самая крупная православная церковь», «но всего лишь одна из многих», то за Патриархиссимусом будет стоять подавляющее большинство православных церквей мира, каждая из которых по статусу равна любой зарубежной церкви. На всемирном собрании глав православных церквей за ним автоматически будет квалифицированное большинство голосов. Если Вселенский Патриарх - просто «первый среди равных», то Русский Патриархиссимус - это «супер-патриарх», «патриарх патриархов». В своих отношениях с зарубежными церквями он будет держателем «контрольного пакета акций» в православии. Зарубежные патриархи постепенно приучатся видеть в нем своего естественного лидера.
Я не знаток канонического права, но думаю, что знающие люди сумеют придать изложенной схеме приемлемый правовой формат. Если вы с этим не согласны, то, возможно, вы просто недостаточно искусный юрист. Более детально мы остановимся на возражениях иного рода, которые проистекают от смешения логики государственного управления с логикой церковной политики:
1. «Это недопустимо, потому что это расколет Церковь».
2. «Разделение Церкви повлечет за собой и развал России, станет стимулом к региональному сепаратизму».
На самом деле реального раскола Церкви не произойдет, потому что поведение всех формально независимых частей будет направляться государством. Тесные отношения между Церковью и Государством - вполне в традициях православия. Пока Россия остается единой страной, «разделение церквей» будет сугубо административным. Попечением властей предержащих, все автокефальные церкви будут подчиняться решениям СРЦ и признавать статус Патриархиссимуса. Фактически, произойдет не разделение Русской Церкви, а повышение статуса всех этажей ее иерархии на одну ступеньку. Патриарх превратится в Патриархиссимуса, митрополиты - в патриархов, епископы - в митрополитов и т.п.
У вдумчивого читателя наверняка напрашивается каверзный вопрос: «Вы советуете ослабить Украину, разделив украинскую церковь, и одновременно - усилить Россию, разделив РПЦ. Нет ли здесь противоречия?» Противоречия нет: одно и то же физическое упражнение (например, крещенское купание) может быть смертельно опасным для слабого и болезненного человека и оздоровляющим - для здорового и сильного. Украина - слабое государство и всегда будет слабым (если вообще сохранится). Разделение церквей здесь - всерьез и навсегда. Россия, напротив, имеет традицию сильной государственности, поэтому разделившиеся церкви в делах политики будут делать то, что прикажет государство. Если же Россия развалится, то РПЦ без поддержки государства в любом случае не сможет сохранить свое единство и все равно будет разорвана на части. РПЦ и сейчас является заложницей российской государственности, а «свободное безгосударственное плавание» для нее неизбежно окончится катастрофой.
Само же государство от упорядоченного «измельчения» Церкви никак не пострадает. Государству это даже выгодно, поскольку усиливает его позиции перед лицом потенциального конкурента за власть и влияние. «Патриарх энской губернии» - более зависимый и управляемый деятель, чем Патриарх Всея Руси. Патриархиссимус же, хотя и является с представительской точки зрения «патриархом патриархов», внутри страны будет надежно иметь в своих руках только ресурсы Москвы и Московской области, а лояльность остальных региональных патриархов ему будет гарантирована только волей государства.
Поскольку у нас все очень боятся развала России, рассмотрим отдельно вопрос о влиянии церковной регионализации на сепаратизм. Прежде всего, регионы, способные на сепаратизм в индивидуальном порядке, являются мусульманскими или буддистскими, поэтому вопрос о церковной юрисдикции здесь мало на что может повлиять. Элиты же православных регионов сепаратизма боятся еще больше, чем федеральные власти. Риски слишком велики, выгоды сомнительны, и даже в случае успеха «регионального восстания» другие силы могут оттеснить их в сторону и отобрать власть и имущество. Да и отмороженности у них такой нет, чтобы рисковать своим нынешним откормленным положением и ввязываться в авантюры.
Распад России возможен только в советском формате - при активном содействии центральных властей. Например, Кремль усиливает права и полномочия федеральных округов, переподчиняет им регионы и доводит округа до статуса «союзных республик». А затем эти союзные республики «разводятся» по Беловежскому сценарию. В этом случае региональные элиты просто ставятся перед свершившимся фактом, как в 1991 году произошло с региональными элитами Украины, Белоруссии и Казахстана. Понятно, что если бы эти республики отделялись от СССР порегионно, и регионы сами должны были решать, оставаться им в составе СССР или выходить, то многие бы и не вышли. А вышедшие регионы обусловили бы свое участие в сепаратистском проекте различными бонусами и вольностями. Так что в итоге эти три страны получились бы значительно меньшего размера, чем исходные республики СССР, а внутри себя превратились бы не в унитарные государства, как сегодня, а в рыхлые конфедерации, где было бы легко защитить права русского населения на региональном уровне.
Эта логика в еще большей степени применима к православным регионам России. Борцы с сепаратизмом больше всего должны опасаться попыток слепить из нескольких регионов некие унитарные автономные общности, «Украины», которым эти регионы будут насильственно подчинены. Настоящие сепаратисты - не те, кто требуют вольностей для существующих мелких регионов, а те кто, стоит за проектами укрупнения регионов и за попытками наделить дополнительными полномочиями федеральные округа. В этом контексте «подготовкой почвы к развалу России» следует считать раздел РПЦ по границам федеральных округов - будущих «Украин». Тогда каждая «Украина» уже на старте будет иметь собственную церковь, одобряющую сепаратистский проект. Предоставление же автокефалии отдельным региональным митрополиям, напротив, внесет дезорганизацию в наиболее вероятный сценарий развала страны. У руководства региона появится дополнительная степень свободы, помогающая проигнорировать требования «украинских» властей и остаться в составе России. Представьте, что у Донецка и Луганска были бы автокефальные церкви, никак не подчиненные церковным властям в Киеве. Понятно, что сейчас патриархи этих церквей вели бы активный международный пиар в поддержку своих республик и их антиукраинского выбора.
Итак, вот что получается в чистом остатке нашей «церковной футурологии». Государство никак не пострадает. Фактическое единство Русской Церкви тоже не пострадает, до тех пор пока существует Россия (а иные варианты мы не рассматриваем). Но при этом во много раз возрастет блеск и престиж объединенной Русской Церкви, увеличится количество статусных иерархов в ее рядах. Региональные русские патриархи будут доминировать числом в рамках православной соборности. Верховный Глава Всех Русских Церквей, Патриархиссимус, де факто получит статус «патриарха патриархов», возвысится и над Вселенским Патриархом, и над Римским Папой.
Разумеется, этот сценарий пойдет во благо только в условиях сильного государства с надежной национальной элитой. Если находящийся ныне у власти «нерушимый блок циничных силовиков и эффективных менеджеров» полезет ковыряться еще и в церковные дела, то будет только хуже. С Церковью произойдет то же самое, что стало в РФ с промышленностью, наукой, образованием, медициной, пенсионной системой, налогами, совестью и здравым смыслом. Поэтому фантазии, подобные описанной выше, следует пока отложить. Для РПЦ сегодня консерватизм и воздержание от «резких движений» - превыше всего.