Травма 41 года
Можно по-разному относиться к советскому строю и к мифологии ВОв, однако дату 22 июня 1941 любой вменяемый человек считает «черной». Началось колоссальное смертоубийство, и ужасы войны (включая голод и разруху) обрушились прежде всего на мирных людей, на женщин и детей. Моя мама пережила войну в возрасте «от трех до пяти», и ей до сих пор снятся кошмары с бомбежками. Довоенная жизнь русских в СССР, конечно, была отнюдь не сладкой, но с началом войны она только ухудшилась, даже для тех, кто жил вдали от фронтов. Что же касается тех десятков миллионов людей, по домам которых дважды прокатилась линия фронта, то с этим не сравнятся никакие ужасы жизни в СССР образца 1940 года.
Инфантильные ролевики-«каппелевцы» собираются объявить 22 июня чуть ли не «праздником надежды», не понимая, что именно травматический опыт 1941-45 года окончательно похоронил идею реставрации России «образца 1913 года». Колоссальный и всеобъемлющий травматический опыт войны 1941-45 гг. затмил, «забил» в массовой народной памяти травматический опыт революции, красного террора и коллективизации. Причем обратно это уже не повернешь, потому что мера народных страданий в 1941-45 действительно превысила таковую от предыдущих катаклизмов.
Ролевики сейчас активно стараются ниспровергнуть «культ Великой Победы». Между тем, ключом к (полу)советской русской идентичности является не «пафос Победы в 45-м», а именно общая «травма 41 года».Большинство типичных советских фобий, толкающих сознание в сторону «тотальной мобилизационной парадигмы», коренятся именно в опыте травмы, а не в «Культе Победы». Последний купирует переживание этой травмы, и в этом смысле только «снижает градус» проявления этой идентичности. Это что-то вроде предохранительного клапана на котле. Путинское накачивание «Культа Победы» служит вовсе не «большей советизации» общества, а наоборот, удержанию его от стихийного «сползания» в советизацию. В современной РФ слишком много негативных раздражителей, тревожащих сознание, отмеченное «травмой 41 года», и побуждающих это сознание к «спасительной тотальной мобилизации». Страх перед этим и заставляет элиту успокаивать народ «Культом Победы».
Инфантильные ролевики-«каппелевцы» собираются объявить 22 июня чуть ли не «праздником надежды», не понимая, что именно травматический опыт 1941-45 года окончательно похоронил идею реставрации России «образца 1913 года». Колоссальный и всеобъемлющий травматический опыт войны 1941-45 гг. затмил, «забил» в массовой народной памяти травматический опыт революции, красного террора и коллективизации. Причем обратно это уже не повернешь, потому что мера народных страданий в 1941-45 действительно превысила таковую от предыдущих катаклизмов.
Ролевики сейчас активно стараются ниспровергнуть «культ Великой Победы». Между тем, ключом к (полу)советской русской идентичности является не «пафос Победы в 45-м», а именно общая «травма 41 года».Большинство типичных советских фобий, толкающих сознание в сторону «тотальной мобилизационной парадигмы», коренятся именно в опыте травмы, а не в «Культе Победы». Последний купирует переживание этой травмы, и в этом смысле только «снижает градус» проявления этой идентичности. Это что-то вроде предохранительного клапана на котле. Путинское накачивание «Культа Победы» служит вовсе не «большей советизации» общества, а наоборот, удержанию его от стихийного «сползания» в советизацию. В современной РФ слишком много негативных раздражителей, тревожащих сознание, отмеченное «травмой 41 года», и побуждающих это сознание к «спасительной тотальной мобилизации». Страх перед этим и заставляет элиту успокаивать народ «Культом Победы».