Предыстория предательства
Читаю сейчас мемуары Пуанкаре, президента Франции во время Первой Мировой. Очень познавательная книга, поскольку автор описывает буквально каждый день войны, в деталях: чем он занимался, что видел, как оценивал ситуацию. Вероятно, перед изданием он их немного подправил, задним числом, но основной массив информации явно дневниковый. Примерно так должны выглядеть реальные дневники Николая II.
Кстати, по мемуарам выходит, что большую часть времени президент Франции тратил на сугубо представительные занятия. Ездил по прифронтовым городам и военным частям, принимал парады, раздавал награды, ободрял население и войска. Четверть текста занимают сентиментальные переживания на тему «а до войны на месте этой кучи развалин был прелестный городок». В плане большой политики он играл не «фюрерскую», а посредническую роль, стараясь наладить конструктивные взаимоотношения между различными фракциями правительства, парламента, армейскими кругами. Франция в те времена была парламентской республикой, и президент был связан по рукам и ногам. Что не мешало Франции во время войны быть сплоченным единым организмом «Все для фронта, все для победы!» Кстати, по ходу чтения почему-то возникает впечатление, что Пуанкаре и по темпераменту, и по особенностям ума, и по манере письма - это клон Егора Холмогорова, с французским колоритом.
Много места в книге уделяется также околовоенной дипломатии. В числе прочих проскальзывает эпизод отставки Николая Николаевича с поста главнокомандующего русской армией и переход этой роли непосредственно к Царю, при начальнике штаба генерале Алексееве. Эта перемена, произошедшая на пике поражения и отступления русских войск в 1915 году, взволновала союзников. И вот какую любопытную информацию мы находим у Пуанкаре (от 9 сентября 1915 г.):
“Великий князь Николай Николаевич конфиденциально сказал генералу де Лагишу (представителю французов в русской ставке - С.К.): «Заверяю вас честным словом офицера, что с моим уходом ничего не изменится. Вы можете также положиться на генерала Алексеева, как на меня. Мы знаем друг друга уже давно, у нас одни и те же взгляды. Это старый боевой офицер, мы понимаем друг друга с полуслова».”
Конечно, этот фрагмент можно истолковать безобидным образом: НН успокаивает союзников, говорит о преемственности верховного командования и т.д. Но есть в этом и подтекст двойной лояльности. Вдумайтесь: отставленный главнокомандующий убеждает представителей зарубежной державы, что у него все под контролем, что на ключевом посту в ставке лично преданный ему человек. И о каких «взглядах» идет речь? О концепции ведения войны, или шире: о политических взглядах? Особенно настораживает «понимание с полуслова». Остается ощущение, что НН намекает на некие тайные договоренности, о которых он не может упоминать открытым текстом, но хочет дать понять кому-то «на той стороне», что «знайте, Алексеев - в курсе, он вполне свой человек».
Зная о той роли, которую сыграл Алексеев в февральском перевороте, и о том, что за этим переворотом, в качестве предполагаемого выгодополучателя, стоял НН, делаем вывод, что речь в этом фрагменте идет именно об этих материях. А именно, вырисовывается такая гипотеза:
1) Заговор генералитета существовал уже в 1915 году и возглавлялся НН.
2) Этот заговор, возможно, мог «выстрелить» еще в октябре 1915 года, под благовидным предлогом «саботажа в тылу». С такой примерно мотивацией: «Поражение русских войск объясняется недостаточным снабжением, за что несет ответственность лично царь, который специально вредил в тылу, чтобы склонить страну к сепаратному миру с немцами». Своевременное отстранение НН от командования, и последовавшие успехи русских войск, предотвратили этот переворот.
3) Поражения русских войск в 1915 году были подготовлены и усугублены заговорщиками, с ведома союзников, которые своей пассивностью позволили немцам перебросить войска на Восточный фронт. Цель: создать предлог для переворота. И что интересно, со сменой командования сразу же случился перелом ситуации на фронте, и русские войска одержали первую победу (под Тернополем), после долгого ряда поражений и отступлений. По-видимому, замешанные в заговоре генералы поняли, что развязка откладывается, и поспешили обелить себя перед Царем.
Кстати, по мемуарам выходит, что большую часть времени президент Франции тратил на сугубо представительные занятия. Ездил по прифронтовым городам и военным частям, принимал парады, раздавал награды, ободрял население и войска. Четверть текста занимают сентиментальные переживания на тему «а до войны на месте этой кучи развалин был прелестный городок». В плане большой политики он играл не «фюрерскую», а посредническую роль, стараясь наладить конструктивные взаимоотношения между различными фракциями правительства, парламента, армейскими кругами. Франция в те времена была парламентской республикой, и президент был связан по рукам и ногам. Что не мешало Франции во время войны быть сплоченным единым организмом «Все для фронта, все для победы!» Кстати, по ходу чтения почему-то возникает впечатление, что Пуанкаре и по темпераменту, и по особенностям ума, и по манере письма - это клон Егора Холмогорова, с французским колоритом.
Много места в книге уделяется также околовоенной дипломатии. В числе прочих проскальзывает эпизод отставки Николая Николаевича с поста главнокомандующего русской армией и переход этой роли непосредственно к Царю, при начальнике штаба генерале Алексееве. Эта перемена, произошедшая на пике поражения и отступления русских войск в 1915 году, взволновала союзников. И вот какую любопытную информацию мы находим у Пуанкаре (от 9 сентября 1915 г.):
“Великий князь Николай Николаевич конфиденциально сказал генералу де Лагишу (представителю французов в русской ставке - С.К.): «Заверяю вас честным словом офицера, что с моим уходом ничего не изменится. Вы можете также положиться на генерала Алексеева, как на меня. Мы знаем друг друга уже давно, у нас одни и те же взгляды. Это старый боевой офицер, мы понимаем друг друга с полуслова».”
Конечно, этот фрагмент можно истолковать безобидным образом: НН успокаивает союзников, говорит о преемственности верховного командования и т.д. Но есть в этом и подтекст двойной лояльности. Вдумайтесь: отставленный главнокомандующий убеждает представителей зарубежной державы, что у него все под контролем, что на ключевом посту в ставке лично преданный ему человек. И о каких «взглядах» идет речь? О концепции ведения войны, или шире: о политических взглядах? Особенно настораживает «понимание с полуслова». Остается ощущение, что НН намекает на некие тайные договоренности, о которых он не может упоминать открытым текстом, но хочет дать понять кому-то «на той стороне», что «знайте, Алексеев - в курсе, он вполне свой человек».
Зная о той роли, которую сыграл Алексеев в февральском перевороте, и о том, что за этим переворотом, в качестве предполагаемого выгодополучателя, стоял НН, делаем вывод, что речь в этом фрагменте идет именно об этих материях. А именно, вырисовывается такая гипотеза:
1) Заговор генералитета существовал уже в 1915 году и возглавлялся НН.
2) Этот заговор, возможно, мог «выстрелить» еще в октябре 1915 года, под благовидным предлогом «саботажа в тылу». С такой примерно мотивацией: «Поражение русских войск объясняется недостаточным снабжением, за что несет ответственность лично царь, который специально вредил в тылу, чтобы склонить страну к сепаратному миру с немцами». Своевременное отстранение НН от командования, и последовавшие успехи русских войск, предотвратили этот переворот.
3) Поражения русских войск в 1915 году были подготовлены и усугублены заговорщиками, с ведома союзников, которые своей пассивностью позволили немцам перебросить войска на Восточный фронт. Цель: создать предлог для переворота. И что интересно, со сменой командования сразу же случился перелом ситуации на фронте, и русские войска одержали первую победу (под Тернополем), после долгого ряда поражений и отступлений. По-видимому, замешанные в заговоре генералы поняли, что развязка откладывается, и поспешили обелить себя перед Царем.