Брейвик - это Ницше сегодня
У меня сложилось впечатление, что огромное количество умнопишущей публики не столько потрясено преступлением Брейвика (искреннее человеколюбие им не свойственно), сколько ненавидит его от зависти. Многие поспешили принизить этот феномен, связать его с сугубо политическими маргинальными идеологиями. На деле же это - сбывание некоторых потаенных желаний, следы коих не трудно отыскать как в интеллектуальной, так и в массовой культуре. Брейвика взыскует любой дискурс, где массы людей объявляются «стадом», недостойным рассматриваться как полноправный субъект переговоров. Любое кино, где мы видим истребление зомби, вампиров, инопланетных паразитов сознания, «тупой косной толпы» и т.п.
Формирующийся на наших глазах миф Брейвика устроен строго по ницшеанским канонам. Вот она, та самая «белокурая бестия». Совокупность физического, интеллектуального и морального (волевого) совершенства, возносящая «сверхчеловека» по ту сторону добра и зла. Он и внешне «прекрасен, как дьявол», он и «бесстрашный воин», он и мыслит четко, без сантиментов. Базовое целеполагание Брейвика также вполне ницшеанское, причем не в «вульгарном», а в самом аутентичном смысле. Мотивы Брейвика - не «рессентимент» в отношении «чужаков», а война за сам «образ подлинного человечества», который, по общему мнению, разрушается нынешними культурными трендами. Если бы Ницше был жив, он бы сейчас аплодировал Брейвику, вводя в краску стыда тех, кто привык толковать его «невульгарно». А вот многих своих «невульгарных» почитателей он наверняка записал бы в «последних людей», которых пожирает «рессентимент».
Брейвик - это затаенная мечта всякого настоящего ницшеанца. А затаенным ницшеанцем является всякий современный интеллектуал, мыслящий себя «не-быдлом». Особенно, если внешне он проявляет симпатию к деконструктивизму-постструктурализму (а отнюдь не к «консервативной революции»). Такой человек, начиная с определенного возраста, начинает тешить свое самолюбие мыслью, что интеллект и интеллигентность, достаточные для понимания Ницше, несовместимы с прикладным ницшеанством, с «волей к власти». А Брейвик взял, и «доказал» Ницше на практике.
А ведь он еще и художник, поскольку «Перформанс Брейвика» органично вписывается в любую галерею contemporary art. Уверен, что у всевозможных «гельманов» челюсть отпала от зависти, когда они разглядывали на видео берега скалистого острова, «художественно» усеянные трупами детей.
Вот он, «новый философ», о появлении которых предупреждал нас Ницше. Философом норвежца, кстати, следует называть отнюдь не «в кавычках», ведь сотню детей он застрелил не просто так, а в рамках полемики с Франкфурктской школой. Многие поспешили назвать его «графоманом». Однако собственно брейвиковская часть трактата, хоть местами и компилятивна, но по российским академическим стандартам вполне потянула бы на докторскую по философии. Если у нас есть кандидат от социологии Цапок, то чем хуже философ Брейвик? Я бы не сказал, что Брейвик, как мыслитель-ницшеанец, менее талантлив, чем Подорога или Свасьян. Последний, кстати, в своих книгах, посвященных Европе и Германии, почти прямым текстом предписывает брейвиковский стиль поведения.
Для современного интеллектуала, яркого представителя «не-быдла», единственный верный способ отношения к казусу Брейвика - не радостное набрасывание на своих идейных оппонентов, а личное покаяние перед зеркалом. - «Это я разрушил плотину!»
Формирующийся на наших глазах миф Брейвика устроен строго по ницшеанским канонам. Вот она, та самая «белокурая бестия». Совокупность физического, интеллектуального и морального (волевого) совершенства, возносящая «сверхчеловека» по ту сторону добра и зла. Он и внешне «прекрасен, как дьявол», он и «бесстрашный воин», он и мыслит четко, без сантиментов. Базовое целеполагание Брейвика также вполне ницшеанское, причем не в «вульгарном», а в самом аутентичном смысле. Мотивы Брейвика - не «рессентимент» в отношении «чужаков», а война за сам «образ подлинного человечества», который, по общему мнению, разрушается нынешними культурными трендами. Если бы Ницше был жив, он бы сейчас аплодировал Брейвику, вводя в краску стыда тех, кто привык толковать его «невульгарно». А вот многих своих «невульгарных» почитателей он наверняка записал бы в «последних людей», которых пожирает «рессентимент».
Брейвик - это затаенная мечта всякого настоящего ницшеанца. А затаенным ницшеанцем является всякий современный интеллектуал, мыслящий себя «не-быдлом». Особенно, если внешне он проявляет симпатию к деконструктивизму-постструктурализму (а отнюдь не к «консервативной революции»). Такой человек, начиная с определенного возраста, начинает тешить свое самолюбие мыслью, что интеллект и интеллигентность, достаточные для понимания Ницше, несовместимы с прикладным ницшеанством, с «волей к власти». А Брейвик взял, и «доказал» Ницше на практике.
А ведь он еще и художник, поскольку «Перформанс Брейвика» органично вписывается в любую галерею contemporary art. Уверен, что у всевозможных «гельманов» челюсть отпала от зависти, когда они разглядывали на видео берега скалистого острова, «художественно» усеянные трупами детей.
Вот он, «новый философ», о появлении которых предупреждал нас Ницше. Философом норвежца, кстати, следует называть отнюдь не «в кавычках», ведь сотню детей он застрелил не просто так, а в рамках полемики с Франкфурктской школой. Многие поспешили назвать его «графоманом». Однако собственно брейвиковская часть трактата, хоть местами и компилятивна, но по российским академическим стандартам вполне потянула бы на докторскую по философии. Если у нас есть кандидат от социологии Цапок, то чем хуже философ Брейвик? Я бы не сказал, что Брейвик, как мыслитель-ницшеанец, менее талантлив, чем Подорога или Свасьян. Последний, кстати, в своих книгах, посвященных Европе и Германии, почти прямым текстом предписывает брейвиковский стиль поведения.
Для современного интеллектуала, яркого представителя «не-быдла», единственный верный способ отношения к казусу Брейвика - не радостное набрасывание на своих идейных оппонентов, а личное покаяние перед зеркалом. - «Это я разрушил плотину!»