«Утопизм» в регионализме
Мы привыкли к тому, что полемика вокруг регионализма ведется по актуально-политическим темам (стандартные обвинения в желании «развалить страну» и т.п.) По-видимому, она входит в новую фазу, поскольку оппоненты наконец разглядели концептуально-философские основания регионализма, в частности, связанный с ним «археофутуристический» проект «возрождения Античности» и «полисного фундаментализма». Первая ласточка в этом направлении - публикация А. Елисеева «Античный лик глобализма». Симптоматично, что на консервативном ресурсе Правая.ру она помещена в рубрике «Апокалипсис» :-) Если вычистить из этого текста буйную конспирологию и набор специфических мемов, отличающих данный ресурс, то его рациональное содержание сводится к следующему:
1) Регионализм бывает не только этническим, претендующим на создание «малой нации», но и (какое открытие!) сугубо территориальным.
2) Неосновательна надежда на то, что регионалистская фрагментация крупных образований приведет к возрождению феодализма, столь милого сердцу всякого евразийца и традиционалиста. Никакого «святого феодализма» не будет - но будет нечто близкое к миру античных полисов. «Новое Средневековье» отменяется - да здравствует Новая Античность и Вадим Штепа, ее пророк! :-)
3) Эти полисы, оказывается, весьма «жуткая» штука: там нет ничего милого сердцу истинного евразийца. Там (страшно подумать) все граждане - активно участвуют в общественной жизни, нет тупых пассивных обывателей, «феллахов», передоверяющих свое будущее чиновникам и жрецам.
Автор выдвигает целый ряд обвинений сторонникам этого будущего. Однако разбирать эти обвинения строчка за сточкой затруднительно, потому что с отечественными первоисточниками по теме автор знаком пока весьма избирательно и нередко «машет руками в пустоте». Самая главная лакуна - автор не ведает о тесной родственной связи концепции «нео-полисов» с концепцией «виртуального государства» и общей тенденцией к виртуализации социальной реальности (Дм. Иванов), с одной стороны, а также с новыми концепциями урбанизма применительно к постиндустриальным условиям (см. работы Р.Флориды, Ч.Лэндри), с другой стороны. (Впрочем, в этом есть вина и сторонников данной концепции, потому что В.Штепа до сих пор не издал свою фундаментальную книгу о Новой Античности, а мои размышления о «полисном фундаментализме» рассеяны по разным статьям).
Главное (и единственное серьезное) обвинение автора можно свести к следующему: дробный мир полисов беззащитен перед глобальными ТНК, поэтому неизбежно будет у них в подчинении и в услужении.
Этот аргумент бьет мимо цели, потому что исторический полисный мир всегда тяготел к политическому объединению и федерализму. Скажем, Эллада классического периода имела два центра притяжения - Афины и Спарту, и большая часть малых полисов либо непосредственно состояла в Афинской Архэ или Пелопонесском союзе, либо поддерживала с ними тесные союзнические отношения. В позднейшую эпоху греческие полисы группировались вокруг Македонии, Этолийского и Ахейского союзов. Последнее образование особенно интересно, поскольку больше всего похоже на сильное федеративное государство современного типа. Объединения полисов за пределами Эллады принимали формат «эллинистических держав», где полисы в основном сохраняли самоуправление. В конечном итоге весь полисный мир был объединен в масштабный и сложно организованный конгломерат, который мы сегодня называем «Римской Империей». (Уподоблять Imperium Romanum позднейшим территориальным империям и тем более нациям-империям XIX в. некорректно, это принципиально иное образование, «базовыми ячейками» которого были полу-самостоятельные полисы).
При этом надо учитывать, что исторический опыт древних полисов и имевшийся у них в распоряжении багаж социально-политических моделей был невелик. В нашу эпоху ничто не мешает новым полисам учесть прежний опыт и выстроить мощную федерацию, способную скрутить любые ТНК в бараний рог, а «финансовый интернационал» отправить чистить сортиры. Вспомним, что даже разрозненным полисам Эллады удалось «нащелкать по носу» гигантской Персидской империи, с ее необозримыми финансовыми и людскими ресурсами. Даже могучему Риму для подчинения Эллады потребовалось целых полвека, причем следующие три века ее обособленность в составе ранней империи временами достигала уровня современного «оффшора».
Ничто не мешает полисам объединяться друг с другом не только по территориальному, но и по этническому, по конфессиональному признакам. Вспомним, кстати, что европейские государства-нации Нового времени - это во многом продукт эволюции полисного мира в его втором, средневековом «издании». Королевская власть опиралась на города, которые были заинтересованы в преодолении феодального произвола и налаживании единого национального рынка. (В этом смысле А. Елисеев справедливо отметил принципиальное противостояние полисов и феодализма) Возможно, в «третьем издании» мир полисов породит какие-то иные, еще более продвинутые формы крупных человеческих объединений, которые мы сегодня не можем даже вообразить.
Другие обвинения автора выглядят несколько смехотворно. Так, опираясь на весьма одиозную подборку данных, он обвиняет полисное общество чуть ли не в тоталитаризме и «обязаловке» советского образца. Сравнивает афинских демократов (по нетерпимости к инакомыслию) с исламскими фундаменталистами. Разумеется, жизнь в полисе в те древние суровые времена не была сплошным медом, и мы этого не скрываем (см. например «Нюансы прямой демократии»). Но надо помнить, что само понятие о «гражданских свободах», о «свободе слова», имеет исток не где-нибудь, а именно в полисном мире Эллады, в тех же самых «нетерпимых» Афинах. А на досуге можно пересчитать (по пальцам) количество творческих личностей, которые пострадали за свободу слова в греческих полисах, и сравнить это с гекатомбами жертв христианской и коммунистической нетерпимости. Особая прелесть полисного мира в том, что люди обычно ограничивались простым изгнанием нелюбимого политика или мыслителя, и он мог преспокойно продолжать свою жизнь в соседнем полисе (выступать с лекциями, писать мемуары, строить заговоры). Это потом уже, в римские, христианские и исламские времена, неугодных стали преследовать по всей ойкумене. Так что аналогия с Салмоном Рушди - на совести автора.
Но свобода фантазий - это святое, а вот за выбор источников автора стоило бы пожурить. Тексты о полисах, которые он цитирует, это, извините - вторичный и тенденциозный треш. Вот, к примеру, такой «перл» источника: «Афинский гражданин, не желающий примыкать к какой-либо из партий, лишался прав гражданства». Подозреваю, что источник автора таким образом «вольно обобщил» информацию об одном благопожелании ранней афинской конституции Солона (на практике не исполнявшемся). Солон, создавая свою конституцию в период гражданских неурядиц, хотел предотвратить захват власти активным меньшинством на фоне безразличия большинства (ситуации, подобные расстрелу российского парламента в 1993 г.). Предполагалось, что во время путча законопослушные граждане должны всей массой выйти на улицу с оружием в руках и «откондопожить» зарвавшихся заговорщиков. Одним из стимулом к этому и должно было служить грядущее наказание «отсидевшихся нейтралов». К сожалению, статья так и осталась «на бумаге» и не смогла предотвратить череду переворотов. Не удивительно также, что эта «кондопожская» статья афинской конституции крайне не нравится современным сторонникам «вертикали».
Что касается обычной, мирной гражданской жизни, то там особой «принудиловки» не было. В Афинах на рядовом народном собрании, как правило, присутствовало не более 20% граждан (и то в лучшие дни). Именно по этой причине приходилось вводить плату за посещение (равную дневному заработку). Массовых политических партий там вообще не существовало как явления (были тайные общества и «группы поддержки» отдельных ярких политиков).
Впрочем, в Афинах действительно имелся ряд должностей, на которые человек мог попасть помимо воли (выборы производились по жребию). Например, должность эпистата («верховный канцлер»), которую человек занимал ровно 1 день (до этого, также по жребию, он должен был попасть в Совет 500). Почти каждый афинянин хоть раз в жизни, да «посидел на троне». Но это больше похоже не на «бремя», а на те самые «15 минут славы», о которых говорил Энди Уорхол. Сомневаюсь, что осуждающий эту практику г-н Елисеев сам отказался бы от предложения посидеть денек в Кремле, пропесочить министров, подержать в руках ядерный чемоданчик, поздравить россиян по ТВ с каким-нибудь праздником.
Уважаемый Александр Елисеев, если Вы хотите иметь взрослое суждение об античном мире, то не стоит опираться на сомнительные статейки. Объем качественной, профессиональной и литературы о Древней Греции и Древнем Риме - бесконечен. Выдающие специалисты по античной демократии есть и среди наших современников. Например - профессор И.Е. Суриков, монографии которого можно найти в историческом отделе любого крупного книжного магазина. Там изучены самые тонкие аспекты политического устройства древних Афин, с учетом всех доступных источников.
А в целом, «обличать» античность в философско-культурологическом аспекте - это все равно, что бить ногами своих родителей. Истоки Европы, истоки современной мировой цивилизации - именно там, в Греко-Римском мире античных полисов, а также в мире европейских городов-государств эпохи Возрождения. Все хорошее, яркое, что у нас есть сегодня (даже христианство!) - родом оттуда. И эта культурная плодовитость полисов - не случайна. Демократический город-государство - это форма социального бытия, в наибольшей степени стимулирующая развитие человеческого потенциала. В полисе исчезает отчуждение политической, общественной и культурной жизни.
Эту мысль однажды очень красиво сформулировал Галковский: «В полисе не было жёсткой профессиональной дифференциации: "человек Грабли", "человек Лошадь", "человек Турникет". Общение между людьми было глубоко личное, все друг друга знали. Вы ведь со своими друзьями и родственниками не общаетесь как с "журналистом", "врачом", "булочником". Для Вас это Люди. Вы прекрасно знаете, что у них есть некоторая профессиональная специализация, но в данном случае она находится за кадром. Это "хобби". Поэтому в полисе чиновник, купец, актёр, философ или горшечник вполне могли спокойно беседовать друг с другом. В этом и прелесть полисной жизни - в соразмерности полиса отдельному человеку. Несмотря на многие трудности, жизнь в полисе была удивительна легка, интересна и приятна. Это как атолл. РАЙ. Поэтому полисная жизнь дала человечеству ОБРАЗЦЫ. ...Вспомните, как Вы учились в школе. Часто идти в школу не хотелось, лень было учить уроки. Но в школе были Ребята, Коллектив. ...Если одноклассники встречаются через много лет, обычно возникает чувство радости, узнавания. Человек как бы соприкасается со своим детством. Так вот, полис - это такой класс на всю жизнь. Последнего звонка нет, и люди всю жизнь живут рука об руку, но при этом, в отличие от деревни, не так тесно, чтобы надоесть друг другу. И не так тускло - жизнь полиса яркая. В мегаполисах и в столицах так продолжают жить только высшие классы. В обычном полисе все жители - «высшее общество»».
Если для людей ислама «истоки» - шариат и сунна, то для европейцев таким истоком является полис и наследие Эллады. «Первооснова европейской (в т.ч. русской) цивилизации - это не христианство, а мир полисов, античных и средневековых. Европейский фундаментализм - это по необходимости «полисный фундаментализм». Речь идет, конечно, не о буквальном повторении древних полисов, а о создании в новых условиях формы существования, по возможности переносящей в наше время все, что нас привлекает в полисе».
1) Регионализм бывает не только этническим, претендующим на создание «малой нации», но и (какое открытие!) сугубо территориальным.
2) Неосновательна надежда на то, что регионалистская фрагментация крупных образований приведет к возрождению феодализма, столь милого сердцу всякого евразийца и традиционалиста. Никакого «святого феодализма» не будет - но будет нечто близкое к миру античных полисов. «Новое Средневековье» отменяется - да здравствует Новая Античность и Вадим Штепа, ее пророк! :-)
3) Эти полисы, оказывается, весьма «жуткая» штука: там нет ничего милого сердцу истинного евразийца. Там (страшно подумать) все граждане - активно участвуют в общественной жизни, нет тупых пассивных обывателей, «феллахов», передоверяющих свое будущее чиновникам и жрецам.
Автор выдвигает целый ряд обвинений сторонникам этого будущего. Однако разбирать эти обвинения строчка за сточкой затруднительно, потому что с отечественными первоисточниками по теме автор знаком пока весьма избирательно и нередко «машет руками в пустоте». Самая главная лакуна - автор не ведает о тесной родственной связи концепции «нео-полисов» с концепцией «виртуального государства» и общей тенденцией к виртуализации социальной реальности (Дм. Иванов), с одной стороны, а также с новыми концепциями урбанизма применительно к постиндустриальным условиям (см. работы Р.Флориды, Ч.Лэндри), с другой стороны. (Впрочем, в этом есть вина и сторонников данной концепции, потому что В.Штепа до сих пор не издал свою фундаментальную книгу о Новой Античности, а мои размышления о «полисном фундаментализме» рассеяны по разным статьям).
Главное (и единственное серьезное) обвинение автора можно свести к следующему: дробный мир полисов беззащитен перед глобальными ТНК, поэтому неизбежно будет у них в подчинении и в услужении.
Этот аргумент бьет мимо цели, потому что исторический полисный мир всегда тяготел к политическому объединению и федерализму. Скажем, Эллада классического периода имела два центра притяжения - Афины и Спарту, и большая часть малых полисов либо непосредственно состояла в Афинской Архэ или Пелопонесском союзе, либо поддерживала с ними тесные союзнические отношения. В позднейшую эпоху греческие полисы группировались вокруг Македонии, Этолийского и Ахейского союзов. Последнее образование особенно интересно, поскольку больше всего похоже на сильное федеративное государство современного типа. Объединения полисов за пределами Эллады принимали формат «эллинистических держав», где полисы в основном сохраняли самоуправление. В конечном итоге весь полисный мир был объединен в масштабный и сложно организованный конгломерат, который мы сегодня называем «Римской Империей». (Уподоблять Imperium Romanum позднейшим территориальным империям и тем более нациям-империям XIX в. некорректно, это принципиально иное образование, «базовыми ячейками» которого были полу-самостоятельные полисы).
При этом надо учитывать, что исторический опыт древних полисов и имевшийся у них в распоряжении багаж социально-политических моделей был невелик. В нашу эпоху ничто не мешает новым полисам учесть прежний опыт и выстроить мощную федерацию, способную скрутить любые ТНК в бараний рог, а «финансовый интернационал» отправить чистить сортиры. Вспомним, что даже разрозненным полисам Эллады удалось «нащелкать по носу» гигантской Персидской империи, с ее необозримыми финансовыми и людскими ресурсами. Даже могучему Риму для подчинения Эллады потребовалось целых полвека, причем следующие три века ее обособленность в составе ранней империи временами достигала уровня современного «оффшора».
Ничто не мешает полисам объединяться друг с другом не только по территориальному, но и по этническому, по конфессиональному признакам. Вспомним, кстати, что европейские государства-нации Нового времени - это во многом продукт эволюции полисного мира в его втором, средневековом «издании». Королевская власть опиралась на города, которые были заинтересованы в преодолении феодального произвола и налаживании единого национального рынка. (В этом смысле А. Елисеев справедливо отметил принципиальное противостояние полисов и феодализма) Возможно, в «третьем издании» мир полисов породит какие-то иные, еще более продвинутые формы крупных человеческих объединений, которые мы сегодня не можем даже вообразить.
Другие обвинения автора выглядят несколько смехотворно. Так, опираясь на весьма одиозную подборку данных, он обвиняет полисное общество чуть ли не в тоталитаризме и «обязаловке» советского образца. Сравнивает афинских демократов (по нетерпимости к инакомыслию) с исламскими фундаменталистами. Разумеется, жизнь в полисе в те древние суровые времена не была сплошным медом, и мы этого не скрываем (см. например «Нюансы прямой демократии»). Но надо помнить, что само понятие о «гражданских свободах», о «свободе слова», имеет исток не где-нибудь, а именно в полисном мире Эллады, в тех же самых «нетерпимых» Афинах. А на досуге можно пересчитать (по пальцам) количество творческих личностей, которые пострадали за свободу слова в греческих полисах, и сравнить это с гекатомбами жертв христианской и коммунистической нетерпимости. Особая прелесть полисного мира в том, что люди обычно ограничивались простым изгнанием нелюбимого политика или мыслителя, и он мог преспокойно продолжать свою жизнь в соседнем полисе (выступать с лекциями, писать мемуары, строить заговоры). Это потом уже, в римские, христианские и исламские времена, неугодных стали преследовать по всей ойкумене. Так что аналогия с Салмоном Рушди - на совести автора.
Но свобода фантазий - это святое, а вот за выбор источников автора стоило бы пожурить. Тексты о полисах, которые он цитирует, это, извините - вторичный и тенденциозный треш. Вот, к примеру, такой «перл» источника: «Афинский гражданин, не желающий примыкать к какой-либо из партий, лишался прав гражданства». Подозреваю, что источник автора таким образом «вольно обобщил» информацию об одном благопожелании ранней афинской конституции Солона (на практике не исполнявшемся). Солон, создавая свою конституцию в период гражданских неурядиц, хотел предотвратить захват власти активным меньшинством на фоне безразличия большинства (ситуации, подобные расстрелу российского парламента в 1993 г.). Предполагалось, что во время путча законопослушные граждане должны всей массой выйти на улицу с оружием в руках и «откондопожить» зарвавшихся заговорщиков. Одним из стимулом к этому и должно было служить грядущее наказание «отсидевшихся нейтралов». К сожалению, статья так и осталась «на бумаге» и не смогла предотвратить череду переворотов. Не удивительно также, что эта «кондопожская» статья афинской конституции крайне не нравится современным сторонникам «вертикали».
Что касается обычной, мирной гражданской жизни, то там особой «принудиловки» не было. В Афинах на рядовом народном собрании, как правило, присутствовало не более 20% граждан (и то в лучшие дни). Именно по этой причине приходилось вводить плату за посещение (равную дневному заработку). Массовых политических партий там вообще не существовало как явления (были тайные общества и «группы поддержки» отдельных ярких политиков).
Впрочем, в Афинах действительно имелся ряд должностей, на которые человек мог попасть помимо воли (выборы производились по жребию). Например, должность эпистата («верховный канцлер»), которую человек занимал ровно 1 день (до этого, также по жребию, он должен был попасть в Совет 500). Почти каждый афинянин хоть раз в жизни, да «посидел на троне». Но это больше похоже не на «бремя», а на те самые «15 минут славы», о которых говорил Энди Уорхол. Сомневаюсь, что осуждающий эту практику г-н Елисеев сам отказался бы от предложения посидеть денек в Кремле, пропесочить министров, подержать в руках ядерный чемоданчик, поздравить россиян по ТВ с каким-нибудь праздником.
Уважаемый Александр Елисеев, если Вы хотите иметь взрослое суждение об античном мире, то не стоит опираться на сомнительные статейки. Объем качественной, профессиональной и литературы о Древней Греции и Древнем Риме - бесконечен. Выдающие специалисты по античной демократии есть и среди наших современников. Например - профессор И.Е. Суриков, монографии которого можно найти в историческом отделе любого крупного книжного магазина. Там изучены самые тонкие аспекты политического устройства древних Афин, с учетом всех доступных источников.
А в целом, «обличать» античность в философско-культурологическом аспекте - это все равно, что бить ногами своих родителей. Истоки Европы, истоки современной мировой цивилизации - именно там, в Греко-Римском мире античных полисов, а также в мире европейских городов-государств эпохи Возрождения. Все хорошее, яркое, что у нас есть сегодня (даже христианство!) - родом оттуда. И эта культурная плодовитость полисов - не случайна. Демократический город-государство - это форма социального бытия, в наибольшей степени стимулирующая развитие человеческого потенциала. В полисе исчезает отчуждение политической, общественной и культурной жизни.
Эту мысль однажды очень красиво сформулировал Галковский: «В полисе не было жёсткой профессиональной дифференциации: "человек Грабли", "человек Лошадь", "человек Турникет". Общение между людьми было глубоко личное, все друг друга знали. Вы ведь со своими друзьями и родственниками не общаетесь как с "журналистом", "врачом", "булочником". Для Вас это Люди. Вы прекрасно знаете, что у них есть некоторая профессиональная специализация, но в данном случае она находится за кадром. Это "хобби". Поэтому в полисе чиновник, купец, актёр, философ или горшечник вполне могли спокойно беседовать друг с другом. В этом и прелесть полисной жизни - в соразмерности полиса отдельному человеку. Несмотря на многие трудности, жизнь в полисе была удивительна легка, интересна и приятна. Это как атолл. РАЙ. Поэтому полисная жизнь дала человечеству ОБРАЗЦЫ. ...Вспомните, как Вы учились в школе. Часто идти в школу не хотелось, лень было учить уроки. Но в школе были Ребята, Коллектив. ...Если одноклассники встречаются через много лет, обычно возникает чувство радости, узнавания. Человек как бы соприкасается со своим детством. Так вот, полис - это такой класс на всю жизнь. Последнего звонка нет, и люди всю жизнь живут рука об руку, но при этом, в отличие от деревни, не так тесно, чтобы надоесть друг другу. И не так тускло - жизнь полиса яркая. В мегаполисах и в столицах так продолжают жить только высшие классы. В обычном полисе все жители - «высшее общество»».
Если для людей ислама «истоки» - шариат и сунна, то для европейцев таким истоком является полис и наследие Эллады. «Первооснова европейской (в т.ч. русской) цивилизации - это не христианство, а мир полисов, античных и средневековых. Европейский фундаментализм - это по необходимости «полисный фундаментализм». Речь идет, конечно, не о буквальном повторении древних полисов, а о создании в новых условиях формы существования, по возможности переносящей в наше время все, что нас привлекает в полисе».