Минута слабости
Сложно сказать, чем же она меня так сильно очаровала, эта история. Меня вряд ли можно отнести к племени
сентиментальных барышень. Я не читаю любовных романов и женской литературы в любом ее проявлении и виде. Не смотрю душещипательных сериалов. Мне это чуждо и неинтересно. Оружие по духу мне гораздо ближе, чем куклы.
Однако эта книга и ее герои сумели незаметно и тихо проникнуть за бронь душевной защиты. Проникли, стали близки и остались навсегда подобно настоящим друзьям, на которых всегда можно положиться. Открой книгу, пролистай страницы, перечитай любимые диалоги - они рядом. Всегда.
Я прощаю себе это маленькое давнее проникновение, хотя и не люблю слабости и нытья. Не люблю беспомощности и неумения думать. В конце концов, кто-то когда-то сказал: «Даже у сильной женщины должны быть свои минуты слабости». Думаю, Джен Эйр оценила бы это тонкое замечание по достоинству.
Впервые я прочитала «Джен Эйр» лет в 8-мь или 10-ть. В столь юном возрасте вряд ли можно действительно прочувствовать и оценить стиль автора, линии сюжета, яркие характеры героев, глубину их поступков. Все первые мои впечатления сводятся к воспоминанию о том, как, читая вечером описание таинственных и жутковатых событий, я жалась поближе к отцу, мастерившему что-то тут же, рядом - было не так страшно. А потом ночью не могла долго заснуть - все казалось, что самая страшная героиня повествования стоит за оконной занавеской, где еще совсем недавно прятался Человек-невидимка из одноименной экранизации «ВВС».
Но даже такие впечатления не отбили желания взять «Джен Эйр» в руки еще раз и снова перечитать. Вполне доспускаю, что именно эти впечатления наоборот заставили вернуться к этому роману.
На этой классике выросло и над этим сюжетом рыдало не одно поколение чувствительных барышень. Да, исключительно женская проза, но видеть в «Джен Эйр» только любовный роман - верх пошлости и глупости. Тем более что в свое время произведение Шарлотты Бронте воспринималось критикой как открытый бунт, а слова и действия ее героини считались манифестом свободы и женского равноправия. По сути своей, такова она и есть - неклассическая героиня классической истории.
Однажды Шарлотта даже спорила с сестрами на эту тему. Эмили и Энн Бронте изображали главных героинь своих романов привычными красавицами и, оставаясь детьми своего времени, не представляли, что героиня можеть быть иной.
«Они отвечали, что невозможно было сделать героиню интересной другим
способом. Ее ответом было: вы увидите, что вы неправы: я покажу вам героиню
такую же некрасивую и маленькую, как я сама, и она будет такой же интересной
для читателя как ваша».
Она сирота. Маленького роста, бледненькая и некрасивая, Джен Эйр далека от пленительного образа главной героини традиционного романа. На правах бедной родственницы она живет в доме своей тети, которая смотрит на маленькую Джен исключительно, как на приживалку. Она искренне считает ее совершенно испорченным, лживым ребенком. Независимость характера она воспринимает как неблагодарность, замкнутось - как невоспитанность, отсутствие физической красоты - как порок. Дабы избавить себя от обузы, а собственных детей от сомнительного общества навязанной покойным супругом родственницы, тетя отправляет Джен в школу.
Там героиня проводит 8 лет: 6 из них в качестве ученицы и еще два года уже в статусе учительницы. За восемь лет одни и те же лица, одни и те же порядки, одни и те же стены, рутина однообразного существования, успеют надоесть и святому, а человеку с живым, импульсивным характером так и подавно. Однообразие угнетает Джен, а когда тебе 18-ть лет, ты молод и полон сил для познания мира, когда перед тобой горизонт, плавный от покатых холмов, и ты не знаешь, что за ним, любопытство и здравый смысл начинают логично нашептывать, что пора произвести смену декораций.
Джен находит себе место гувернантки в богатом поместье, которое пренадлежит мистеру Рочестеру. Сам хозяин редко когда появляется в собственном доме, и Джен, как человек новый, до самого последнего момента не знает, что у Рочестера есть веские основания избегать родного крова.
Резкий, непостоянный, мрачный он мало напоминает романтического героя девичьих грез, однако Джен постепенно понимает, что за суровой внешностью и не всегда ясным ей поведением скрывается страстность и одиночество.
«…в вашем возрасте я был довольно отзывчив, особенно по отношению к
угнетенным, несчастным и забитым. Но с тех пор жизнь сильно потрепала меня, она
основательно обработала меня своими кулаками, и теперь я могу похвастаться тем,
что тверд и упруг, как резиновый мяч, хотя в двух-трех местах сквозь оболочку
мяча можно проникнуть вглубь и коснуться чувствительной точки, таящейся в самой
середине».
Властный и нетерпеливый, обладающий коварным умом, он ведет с Джен непонятную ей игру, прекрасно понимая, что она испытывает по отношению к нему куда более глубокое чувство, чем положено испытывать гувернантке по отношению к своему хозяину. Однако это действительно не более чем просто игра, ибо Рочестер полностью отдает себе отчет в том, что чувство это абсолютно взаимно.
Дело классически движется к свадьбе, но, позвольте, это только середина книги! О чем же вторая ее половина? О радости семейного бытия? Конечно же нет, ведь стоя перед алтарем в церкви, готовая произнести слова обета вечной любви, Джен узнает, что счастье хоть и близко, но, увы, невозможно…
О любви ли эта книга? Да, о любви. Но только ли о ней? Нет, не только. И вовсе не о любви прежде всего.
Любовная составляющая романа отходит на второй план, становится канвой, обрамлением сильного, гордого и независимого характера главной героини. Ни в одном литературном произведении, ни в одном фильме не встречалась столь близкая и понятная мне героиня. Во многом мы очень похожи. Хотя бы даже элементарно в том, что обе маленького роста и бледненькие. Наш путь - и Джен, и мой - не усыпан розами. По капризному щелчку пальцев на нас не обрушивается счастье, и тернии не отступают, освобождая путь к звездам. Нас единит самостоятельность и упрямство, гордость и независимость, отсутствие покорности и стремление жить полной жизнью. Нас единит трезвое осознание того, что в этой жизни мы можем расчитывать только на себя и свои силы. Поэтому логика всех ее поступков и действий мне абсолютно
понятна, хотя и не всегда мною одобряема.
И внезапно романтическая история преображается в роман о силе духа, умении постоять за себя, остаться собой, не сломаться, выдержать и с честью пройти через испытания, посланные тебе свыше. Он о вечном: о надеждах, о чувствах, об ошибках, об умении прощать и, главное, о вере. О вере в себя и свои силы. О вере в справедливость.
«- Никогда, - сказал он, стиснув зубы, - никогда не встречал я создания более хрупкого и более непобедимого. В руке моей она, как тростник (и он стал трясти меня изо всей силы), я мог бы согнуть ее двумя пальцами; но какой толк, если бы я согнул ее, если бы я растерзал, раздавил ее? Загляните в эти глаза, перед вами существо решительное, неукротимое, свободное!»
Написанная от первого лица, книга создает полную иллюзию истории рассказанной только тебе, истории, которую вспомнили исключительно ради тебя. Написанная хорошим поэтичным языком, она легко читается как на языке оригинала, так и на русском. Наполненная яркими, незаурядными характерами, по-английски неспешная, после прочтения книга оставляет послевкусие и светлую нежную грусть. Да, по сути своей сказка. Да, с традиционными героями-«злодеями» и героями-«святыми». Да, наивна. Да, женский роман. Впрочем, после признания романа Теккерем, сказавшим: «The masterwork of great genius» мужчины тоже могут не смущаться - Теккерей оправдал мужской интерес к этому произведению на многие годы. Ему вторит Марина Цветаева, упоминая «Джен Эйр» в своих письмах и называя книгу «настольным романом наших бабушек и дедушек».
Да, да, да! Тысячу раз, да. Но после того как переворачиваешь последнюю страницу, становится жаль, что книга прочитана. Что герои, которых ты искренне полюбил, остались там, в Англии XIX века, а ты в веке XXI - жестком, целеустремленном, холодном, в стремительном беге которого все меньше остается места для чуда, а времени - для хороших добрых глупостей.
На этих страницах живет невероятное очарование Англии. Англии той - изысканной, утонченной, способной влюблять в себя раз и навсегда. Это Англия Диккенса и Остен, Теккерея и Уэллса. Страна суровых пейзажей и уютных сельских домиков. Это не та Англия, о которой мы вспоминаем, когда прикидываем, куда бы поехать на заработки. Англия для нас перестала быть культурным достоянием. Страна, давшая миру столько талантов, превратилась в замученную «ВАнглию».
А после прочтения этого романа, после того времени, что ты проводишь с его героями, в памяти воскресает и оживает то, что навсегда запомнилось как «старая добрая Англия». Монархи, конные охоты, настоящие джентльмены, истинные леди…
После этих страниц снова хочется верить в чудо. Верить, что обязательно в этом мире каждая Джен Эйр встретит своего мистера Рочестера. Что при встрече она сумеет лаской приручить дикого зверя, а он - увидеть красоту и пылкость за невзрачной внешностью и сдержанностью. Верить, что внешность действительно неглавное. Верить, что и в жизни бывают сказки со счастливым концом. Верить, что…
Просто верить.
Верьте. Не забывайте.
Любите.