"Три товарища".
« - А что Вы читаете?
- Книжку.
- Интересно?
- Очень.
- А как называется?.. «Три товарища»... Хм, не читал.
- Странно. Сейчас вся Москва читает.»
«Москва слезам не верит».
Когда-то давным-давно, когда деревья были большими, наша прагматичная математичка, у которой, казалось, в голове одни цифры, по-настоящему удивила меня, заговорив со мной о... литературе. Что поделать: мои познания в математике до сих пор находятся на уровне каменного века, поэзию тригонометрических формул со мной сильно не обсудишь и разговаривать со мной можно только что на гуманитарные темы. Математичка была умная женщина - она это сразу поняла.
Уже и не помню, с чего у нас начался тот разговор. Кажется, мы говорили о любви, но только вдруг она спросила: «А Вы читали «Трех товарищей»?» - «Нет, - пришлось признаться мне, строго придерживаясь фактов.» - «Как я завидую тем, - вздохнула она, - у кого такие книги еще не прочитаны».
Ремарк. Человек, которого любила Марлен Дитрих. Человек, которому великая Марлен позволяла любить себя. Он странный автор и странный писатель. Прочитав один его роман, понимаешь, что хочешь прочитать все, что он написал. И начинаешь читать его запоем. А потом, внезапно, опьянение проходит, и ты совершенно трезво осознаешь: «Все, больше не могу. Давит. Нагоняет депрессию. Хватит».
Как правило, первыми под руку попадаются «Три товарища». Далее все переносится под «Триумфальную арку», тут же где-то неподалеку вырисовывается «Черный обелиск». А потом выясняется, что «На Западном фронте без перемен» и вообще все наше существование - это сплошная «Жизнь взаймы». У Ремарка много истин, облаченных в названия.
«В жизни мы платим за все двойной и тройной ценой. Зачем же еще и покорность?»
Он - сложный автор, рассказывающий простыми словами о безысходности, одиночестве, отчаянии, беспросветности, отсутствии веры... И в то же время - о вечности настоящей дружбы, о вечности настоящей любви, о вечной иллюзорности счастья... Просто говорить о сложном. Такое под силу только мастеру.
«Счастье - самый неопределенный товар, идущий по самой дорогой цене.»
Потерянное поколение - вот его главная тема. Люди, люди, люди - вот его главные герои. Всегда. Неизменно. Простые, обыкновенные, понятные с простыми, обыкновенными, понятными всем проблемами. С непростыми судьбами. Они, эти люди, смешны, забавны, опасны, умны, небезгрешны.
«Говорят, труднее всего прожить первые семьдесят лет. А дальше дело пойдет на лад.»
Потому они, эти герои, - настоящие. Потому они так похожи на тебя или меня. Иначе и быть не может - ведь мы говорим с ними на одном языке.
« - Ты хочешь знать, как быть, если ты сделал что-то не так? Отвечаю, детка: никогда не проси прощения. Ничего не говори. Посылай цветы. Без писем. Только цветы. Они покрывают все. Даже могилы.»
И при том, что они, эти молодые мужчины и женщины, никому абсолютно не нужны в этом городе, в этой стране, в этом мире, в них не чувствуется агрессии по отношению к тому, что их окружает. Усталость от зыбкости и неверности существования, усталость от пустоты, что вокруг, невыплаканные, нестерпимо соленые и от того почти горькие слезы... Вся тусклая палитра безнадежности. Но никак не злость или агрессия. Героями все воспринимается так, как есть. И надо просто жить. Как можешь, как умеешь.
Какие у него диалоги! Слова, слова, слова... Они успляют и дурманят, но ни на минуту не отпускают. Кажется, что они написаны только для тебя, и отзываются в тебе на них твои собственные переживания, и душа, тихим, чуть тревожным напевом камертона, вторит совершенно четкой догадке, что все эти слова совпадают с твоими мыслями.
И совершенно отдельно от всего существует у Ремарка тема любви.
И исключительно особенна она именно в «Трех товарищах». Дело даже не в простой трагичности сюжета, в обреченности чувства, возникшего между молодым человеком из ниоткуда и девушкой - фрагментом чьего-то прошлого.
«Именно такой я видел ее сотни раз во сне и мечтах, и теперь она шла мне навстречу, и я обхватил ее руками, как жизнь. Нет, это было больше, чем жизнь…»
Дело в тех словах, в которые мастер облек самое прекрасное, что только может быть у человека. Впитывая в себя каждый слог, каждый звук текста, понимаешь раз и навсегда: о любви можно писать по-разному, о великой любви - только так, как писал Ремарк. И кажется непостижимым, невозможным талант так написать о том, что можно лишь почувствовать. Хрупкая беззащитность маленького человеческого счастья, пронзительность искренности двух одиноких людей, струнное напряжение страха потерять то, во что только-только начинаешь верить...
«Мы стояли у окна, туман льнул к стеклам, густел около них, и я почувствовал: там, за туманом, притаилось мое прошлое, молчаливое и невидимое… Дни ужаса и холодной испарины, пустота, грязь, клочья замученного бытия, беспомощность, расточительная трата сил, бесцельно уходящая жизнь - но здесь, в тени передо мной, ошеломляюще близко, ее тихое дыхание, ее непостижимое присутствие и тепло, ее ясная жизнь, - я должен был это удержать, завоевать…»
Выматывающая бесконечность медленного умирания, когда знаешь, что чуда не произойдет... Зыбкие сумерки мебелированной комнаты с окнами, выходящими на кладбище. И хочется бежать из нее прочь: от одиночества, от отчаяния, от себя.
Но вот неверный и ненадежный свет рекламы с улицы выхватил из темноты серебристые туфельки, смуглые руки, подол платья... И комната в миг преображается, наполняется музыкой детских снов, огромностью жизни, волшебством возможности просыпаться каждое утро вместе.
«Я ощущал ее волосы на моем плече и губами чувствовал биение пульса в ее руке. И ты должна умереть? Ты не можешь умереть. Ведь ты - это счастье.»
Ремарка невозможно экранизировать. Просто невозможно. Как невозможно сфотографировать звук, как невозможно увидеть воздух.
Но перечитывать его надо обязательно. Хотя бы просто для того, чтобы стать немного лучше самих себя.
Те, кто читал, понимают, о чем я. Те, кто не читал... Вспомним: «Как я завидую тем, у кого такие книги еще не прочитаны».
Когда нацисты сжигали книги, одними из первых в костер ненависти и страха летели произведения Ремарка.
Задумаемся. Помолчим.