Мебеля и брульянты
Потянуло тут в очередной (а конкретней - в стопицоттысячный раз) перечитать "Двенадцать стульев". И знаете, что? На стопицоттысячном прочтении я обнаружила аж ДВА конкретных авторских ляпа. Один из них так себе ляпчик, незначительный, а вот второй серьезен настолько, что по сути ставит под вопрос логику действий как минимум одного героя. Черт, и как только Ильф и Петров сами этого не заметили?..
Первый ляп скрывается в последней главе третьей части:
" - Ипполит Матвеевич! - закричал он. - Слушайте, Ипполит Матвеевич!
Воробьянинов удивился. Никогда еще технический директор не называл его по имени и отчеству."
И при этом в той же третьей части, ранее, в главе, где Остап делает стремительную шахматную карьеру, читаем:
"Остап описал вокруг потерпевших крушение круг.
- <...> Только, ради создателя, не играйте в шахматы! Вы же просто не умеете играть! Эх вы, пижоны, пижоны... Едем, Ипполит Матвеевич, дальше."
Стало быть, называл?
Но это все семечки. Второй ляп гораздо масштабней.
Значит, смотрите. В погоне за стульями, как известно всем, участвуют две конкурирующие организации: "Отец Федор" и "Ося и Киса". Первый стул находит кто? Правильно, шустрый поп, в первый и последний раз перешустривший самого великого комбинатора. С этим самым стулом его и застукивает Киса: стремительный спарринг, борьба, переходящая в партер, вот это вот все. И дербанят они в итоге стул "обитый потемневшим в революционных бурях английским ситцем в цветочках".
Минус один из дюжины.
Затем пути-дорожки конкурентов расходятся и каждый идет, ведомый своими ордерами на мебель. Отцу Федору, как помним, достался ордер на гарнитур генеральши Поповой, в котором, по меткому выражению авторов, "ни черта нет". Едет священник за этим гарнитуром на другой конец страны, находит стремительно ускользающего от него инженера Брунса и, доведя собственную жену до нищеты, покупает у него якобы те самые стулья.
Покупает двенадцать стульев. Хотя быть их уже должно ровно одиннадцать.
Сказать, что поп не знал, что их дюжина, ну никак нельзя, ибо в первом своем письме жене он же сам указывает: " ...в одном из гостиных стульев (их всего двенадцать) запрятаны ее брильянты". Утверждать, что он безграмотен и не умеет считать, мы тем более не имеем оснований.
Так зачем же он их покупает? Тем более видя, что стулья инженера Брунса "очень походили на воробьяниновские, с той только разницей, что обивка их была не ситцевая, в цветочках, а репсовая, синяя, в розовую полосочку".
Синие в розовую полосочку, е-мое! Отец Федор, найдя первый стул из гарнитура отца русской демократии, ну никак не мог не запомнить, что тот стул был в цветочек. Ну не мог он даже после встречи с сыном турецко-подданого настолько испугаться и лишиться точечно памяти, что напрочь забыл нюансы обивки мебели.
Вот так, и у гениев бывают в жизни проколы. Впрочем, эти проколы ни на что не повлияют - меньше этот роман я любить точно не стану.
А в любви я ему призналась уже давно: https://kornet-azarov.livejournal.com/59729.html
Книга на все времена.
Первый ляп скрывается в последней главе третьей части:
" - Ипполит Матвеевич! - закричал он. - Слушайте, Ипполит Матвеевич!
Воробьянинов удивился. Никогда еще технический директор не называл его по имени и отчеству."
И при этом в той же третьей части, ранее, в главе, где Остап делает стремительную шахматную карьеру, читаем:
"Остап описал вокруг потерпевших крушение круг.
- <...> Только, ради создателя, не играйте в шахматы! Вы же просто не умеете играть! Эх вы, пижоны, пижоны... Едем, Ипполит Матвеевич, дальше."
Стало быть, называл?
Но это все семечки. Второй ляп гораздо масштабней.
Значит, смотрите. В погоне за стульями, как известно всем, участвуют две конкурирующие организации: "Отец Федор" и "Ося и Киса". Первый стул находит кто? Правильно, шустрый поп, в первый и последний раз перешустривший самого великого комбинатора. С этим самым стулом его и застукивает Киса: стремительный спарринг, борьба, переходящая в партер, вот это вот все. И дербанят они в итоге стул "обитый потемневшим в революционных бурях английским ситцем в цветочках".
Минус один из дюжины.
Затем пути-дорожки конкурентов расходятся и каждый идет, ведомый своими ордерами на мебель. Отцу Федору, как помним, достался ордер на гарнитур генеральши Поповой, в котором, по меткому выражению авторов, "ни черта нет". Едет священник за этим гарнитуром на другой конец страны, находит стремительно ускользающего от него инженера Брунса и, доведя собственную жену до нищеты, покупает у него якобы те самые стулья.
Покупает двенадцать стульев. Хотя быть их уже должно ровно одиннадцать.
Сказать, что поп не знал, что их дюжина, ну никак нельзя, ибо в первом своем письме жене он же сам указывает: " ...в одном из гостиных стульев (их всего двенадцать) запрятаны ее брильянты". Утверждать, что он безграмотен и не умеет считать, мы тем более не имеем оснований.
Так зачем же он их покупает? Тем более видя, что стулья инженера Брунса "очень походили на воробьяниновские, с той только разницей, что обивка их была не ситцевая, в цветочках, а репсовая, синяя, в розовую полосочку".
Синие в розовую полосочку, е-мое! Отец Федор, найдя первый стул из гарнитура отца русской демократии, ну никак не мог не запомнить, что тот стул был в цветочек. Ну не мог он даже после встречи с сыном турецко-подданого настолько испугаться и лишиться точечно памяти, что напрочь забыл нюансы обивки мебели.
Вот так, и у гениев бывают в жизни проколы. Впрочем, эти проколы ни на что не повлияют - меньше этот роман я любить точно не стану.
А в любви я ему призналась уже давно: https://kornet-azarov.livejournal.com/59729.html
Книга на все времена.