Португалия. Поиск гостиницы в Пенише
Ну вот. Дальше я поехала к городку Пенише, где у меня была забронирована гостиница.
Подъехала сильно к вечеру. Ну, как к вечеру… часам к одиннадцати ночи. Темно уже было. Покружила, покружила, но нужной гостиницы не нашла. Решила спросить у местных. Только никаких местных нигде не наблюдалось. И вообще ничего не наблюдалось: ни магазина, ни заправки, ни горящего окна в доме. Замерло все до рассвета. Через полчаса бесцельных кругов по городку я увидела что-то вроде маленького магазинчика, в котором горел свет. Взяла с собой распечатку с адресом гостиницы и пошла спрашивать.
И вот вам картина маслом: открываю дверь, и тут же попадаю в такие длинные пластиковые полоски от мух. Еле от них отбившись, навожу фокус. За пустым деревянным прилавком стоит дюжая женщина с поднятыми руками. Руки ее по локоть в крови. Не в фигуральном смысле, а в КРОВИ. А на прилавке лежит окровавленный топор. И я немедленно стекленею от открывшихся мне перспектив. Судя по всему, она тоже.
Так мы смотрим друг на друга примерно минуту. Потом я лепечу что-то типа «русо туристо, облико морале», и начинаю пятиться из этого дикого места. Женщина в ответ на мой маневр что-то кричит зычным низким голосом. От неожиданности я перестаю пятиться и просто стою, ожидая своей участи. На рык из недр магазина является девочка-подросток. Миленькая. Женщина ей что-то говорит, и та спрашивает у меня: «English?» Я, все еще будучи в шоке, отвечаю: «English, English». И показываю бумажку с адресом. (Как выяснилось позже, кроме слова «English» других английских слов девочка не знала). Девочка смотрит в бумажку и начинает переговариваться с женщиной. Та опять зычно кричит. Через минуту из дверей вываливает целая толпа народу: какие-то деды, мужики, дети, тетки, бабки. И все жестикулируют, кричат, тычут пальцами в бумажку. Потом та, которая с кровавыми руками, начинает медленно и подробно объяснять мне, как доехать до гостиницы. На ПОРТУГАЛЬСКОМ языке. Я, естественно, не понимаю. Она повторяет еще медленнее и еще подробнее, как дебилу. Ноль реакции. Тогда она начинает чертить по моей бумажке своим кровавым пальцем, отчего песок в моих волосах начинает шевелиться. Но ее рисунок мне никак не помогает. Тогда они откидывают прилавок и выталкивают ко мне девочку. Та показывает знаками, мол, где твоя машина? Поехали, я покажу тебе гостиницу. Я офигеваю. Ночь-полночь, а они девочку отправляют с какой-то незнакомой бабой? И тут я себя начинаю чувствовать маньячкой.
Идем к машине, и уже через 10 минут мы на месте. Оказывается, гостиница новая, находится за чертой города, поэтому указателей нет, и найти ее трудно.
Я отвожу девочку домой (а сама лихорадочно думаю, смогу ли я без нее опять найти дорогу), захожу в магазин, где ее мама-мясник азартно рубит мясо. Весь табор тут же сбегается опять, девочка им что-то гордо вещает, я благодарю, как могу: на всех доступных языках плюс пантомима, и мы расстаемся совершенно довольные друг другом.
Гостиницу я нахожу быстро, сто лет стою под душем, чтобы вымыть песок и падаю в кровать, как подкошенная.
Подъехала сильно к вечеру. Ну, как к вечеру… часам к одиннадцати ночи. Темно уже было. Покружила, покружила, но нужной гостиницы не нашла. Решила спросить у местных. Только никаких местных нигде не наблюдалось. И вообще ничего не наблюдалось: ни магазина, ни заправки, ни горящего окна в доме. Замерло все до рассвета. Через полчаса бесцельных кругов по городку я увидела что-то вроде маленького магазинчика, в котором горел свет. Взяла с собой распечатку с адресом гостиницы и пошла спрашивать.
И вот вам картина маслом: открываю дверь, и тут же попадаю в такие длинные пластиковые полоски от мух. Еле от них отбившись, навожу фокус. За пустым деревянным прилавком стоит дюжая женщина с поднятыми руками. Руки ее по локоть в крови. Не в фигуральном смысле, а в КРОВИ. А на прилавке лежит окровавленный топор. И я немедленно стекленею от открывшихся мне перспектив. Судя по всему, она тоже.
Так мы смотрим друг на друга примерно минуту. Потом я лепечу что-то типа «русо туристо, облико морале», и начинаю пятиться из этого дикого места. Женщина в ответ на мой маневр что-то кричит зычным низким голосом. От неожиданности я перестаю пятиться и просто стою, ожидая своей участи. На рык из недр магазина является девочка-подросток. Миленькая. Женщина ей что-то говорит, и та спрашивает у меня: «English?» Я, все еще будучи в шоке, отвечаю: «English, English». И показываю бумажку с адресом. (Как выяснилось позже, кроме слова «English» других английских слов девочка не знала). Девочка смотрит в бумажку и начинает переговариваться с женщиной. Та опять зычно кричит. Через минуту из дверей вываливает целая толпа народу: какие-то деды, мужики, дети, тетки, бабки. И все жестикулируют, кричат, тычут пальцами в бумажку. Потом та, которая с кровавыми руками, начинает медленно и подробно объяснять мне, как доехать до гостиницы. На ПОРТУГАЛЬСКОМ языке. Я, естественно, не понимаю. Она повторяет еще медленнее и еще подробнее, как дебилу. Ноль реакции. Тогда она начинает чертить по моей бумажке своим кровавым пальцем, отчего песок в моих волосах начинает шевелиться. Но ее рисунок мне никак не помогает. Тогда они откидывают прилавок и выталкивают ко мне девочку. Та показывает знаками, мол, где твоя машина? Поехали, я покажу тебе гостиницу. Я офигеваю. Ночь-полночь, а они девочку отправляют с какой-то незнакомой бабой? И тут я себя начинаю чувствовать маньячкой.
Идем к машине, и уже через 10 минут мы на месте. Оказывается, гостиница новая, находится за чертой города, поэтому указателей нет, и найти ее трудно.
Я отвожу девочку домой (а сама лихорадочно думаю, смогу ли я без нее опять найти дорогу), захожу в магазин, где ее мама-мясник азартно рубит мясо. Весь табор тут же сбегается опять, девочка им что-то гордо вещает, я благодарю, как могу: на всех доступных языках плюс пантомима, и мы расстаемся совершенно довольные друг другом.
Гостиницу я нахожу быстро, сто лет стою под душем, чтобы вымыть песок и падаю в кровать, как подкошенная.