Вид изнутри
Я очень долго вынашивала этот пост и собирала буквы в слова.
На эту тему написано сто тысяч профессиональных материалов и статей, но всё же я хочу добавить своё. Потому что никогда не знаешь, какой именно текст вдруг зацепит именно тебя, откликнется и окажется полезным. Если это поможет хоть одному человеку, моя жизнь всё-таки будет прожита не зря.
Меня зовут Оля, мне тридцать один год и у меня эндогенная депрессия. Будем считать, что врожденная, потому что никто не знает, когда это началось, а я всегда помню себя именно такой.
Когда я вспоминаю свое детство глубже событийного слоя, мне становится страшно. Не жалко себя, даже не больно, а ужасающе страшно. Хочется зажмуриться и сказать "нет-нет-нет, я ничего не видела, не знаю и этого не существует". Каждый раз, когда я говорю об этом (и сейчас, когда пишу, тоже), у меня дрожат руки, меня душат слезы. Я не хочу знать, что такое бывает, но именно поэтому об этом надо рассказать.
Сейчас, спустя годы лечения, я живу под контролем психиатра и пью таблетки, выводящие меня в длительную ремиссию. Поэтому я могу, не теряя сознательность мыслей, вспомнить, посмотреть, покрутить и проанализировать то, что было. И я хочу, в первую очередь, написать о том, что могли бы сделать мои родители, чтобы помочь. Вернее, они этого сделать не могли за отсутствием информации. Сейчас есть интернет и снято табу на тему психических расстройств. Так что люди моего поколения, всё чаще становящиеся родителями, уже могут.
Самое главное, что я хочу донести: если ребенок таким родился, он не придет к вам жаловаться. Он не знает, что бывает по-другому, для него это и есть жизнь. Я искренне считала, что так у всех, не понимала, почему же этой жизнью все так дорожат и считала себя очень слабой. Ведь все вокруг живут, двигаются, радуются, и только я одна не могу справиться с внутренней болью. Я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но мне стыдно было кому-нибудь говорить, что я не справляюсь. Я восхищалась всеми - ведь они каждый день перешагивают всё это и живут, что-то делают, и осуждают самоубийц. Я изо всех сил пыталась вести себя, как окружающие, и говорить, что у меня всё нормально. Это даже не было неправдой, ведь я считала, что это и есть "нормально". И вот сейчас я вдруг поняла, что началом моего пути к жизни мог стать всего один вопрос, который не приходит людям (родителям) в голову: "а нормально - это как?" Картина, которую я бы описала, напугала бы любого здорового человека. И он бы что-нибудь сделал. Хотя бы рассказал, что это - ненормально.
Ко всему перечисленному я еще и постоянно злилась на себя (о, эти диалоги в моей голове! нет, это не похоже на раздвоение личности, но "я-сознание" было всегда очень требовательно и беспощадно к остальному "я" и пыталось то по-хорошему, то по-плохому уговорить меня "перестать портить нам жизнь"). Я упрекала себя в том, что у меня всё хорошо, а я страдаю и, видите ли, несчастна. Благополучная семья, интеллигентные родители с высшим образованием, творческие кружки после школы, кукольный домик и новое платье - всё это ставилось в противовес детям, растущим без отца, в нищете, загруженные домашней работой вместо творческого саморазвития и так далее. Они вон живут и не жалуются, а мне бы всё из окна прыгнуть.
Чтобы принять себя, принять свою болезнь, мне понадобилось очень много лет. В той или иной степени я на лечении уже 8 лет, и только несколько месяцев назад я наконец действительно разрешила себе называть это болезнью и избавиться от мыслей "я всех обманываю, зачем я это делаю". Это очень тяжелый опыт - опыт неверия. Тот ключевой вопрос про "нормально" имеет смысл задавать, только если вы ребенку верите. И он это знает. Я в детстве знала, что можно болеть простудой, растяжением связок, искривлением позвоночника, аллергией и отравлением. Остальное носило название "не выдумывай". Второй, после депрессии, по печальности последствий эпизод на эту тему из моей жизни - это, простите, цистит. Впервые симптомы у меня появились в том возрасте, когда я еще ходила без купальника. Когда я ночью начала бегать в туалет через каждые 10 минут, родители спросили, что такое. Я описала. Мне сказали: "Не выдумывай и иди спи". Пришлось с этим "не выдумывай" мучиться в кровати, еще и не показывая виду. За годы привыкла. К врачу я сходила впервые этой зимой, когда уже совсем лезла на стенку и обнаружила кровь там, где ее быть не должно. Это я к чему - после такого эпизода я бы не открыла родителям тайну своего мироощущения, какие бы вопросы они ни задавали. Впрочем, они и не задавали.
Знаете, чего я больше всего боялась в случае, если шаг из окна не окажется смертельным? Инвалидность была на втором месте. На первом - что родители устроят скандал, придумают наказание и вообще наши с ними отношения и моя жизнь, соответственно, станут еще хуже.
Неверие - страшный опыт. Тебя не принимают собственные родители, они не хотят это видеть, стоит ли идти к кому-то еще? Конечно же, нет, считала я. И всё равно неосознанно шла. Меня инстинктивно тянуло к школьному психологу, но я не знала, что ей сказать. Я сама не знала, зачем туда иду, а она - логично - не знала, чем мне помочь. Да и что можно было ждать от психолога в сельской школе двадцать лет назад. Я всё ждала, что закончу школу, уеду в Москву, и всё изменится. И очень много лет я не могла дойти до мысли, что измениться могу только я.
Теперь конкретика, откуда ноги и как не надо. Если во время скандала ребенок бросается к форточке или вы застаете его с ножом, направленным на себя, - он не "ломает комедию" (хотя слава богу, если так). Я вообще никогда не пыталась угрожать родителям своей смертью (потому что см.выше про "несмертельный прыжок"). Просто пару раз нервы сдавали и я теряла конспирацию в неистовом желании закончить всё вот прямо сейчас.
Если у ребенка нет друзей-подруг, отношения с одноклассниками хуже некуда и он говорит, что его никто не понимает, - это не "просто все вокруг быдло, а ты еще не нашла свой круг общения" (хотя Павловский Посад, конечно, не может гордиться высокодуховным населением, но всё же), это повод поискать психолога.
Если ваш ребенок изо дня в день не может уснуть до трех часов ночи, хотя будильник в школу в семь утра, а по выходным не встает, пока не поднимете (потому что в час дня уже пора всё-таки вылезти из кровати), но всё равно всегда говорит, что не выспался, - то это не человек-сова, а направление к врачу и в аптеку.
Для справедливости: классе в десятом родители меня отвели к неврологу с жалобой "слишком сильно нервничает на экзаменах". Для примера (хоть это было и после, но очень показательно) - на выпускном изложении я впала в ступор, положила ручку и просидела неподвижно почти все сколько там часов экзамена, пока учителя не выгнали меня поесть и не продиктовали пару строчек начала, чтобы как-то сдвинуть процесс с мертвой точки. Когда кто-то из них взял меня за руку, на ее лице отобразился ужас - рука была мертвецки ледяная. Так вот, невролог, само собой, отправила к психиатру. Первому психиатру в моей жизни, моей первой надежде и последней точкой, утвердившей меня в мысли, что помощи ждать неоткуда. Я вот тут всего одну вещь хочу сказать. Если, не дай бог, вам пришлось отвести ребенка к психологу/психотерапевту/психиатру, он (врач) просто обязан поговорить с ребенком наедине. Я бы расстреляла человека, выдавшего диплом психиатра тому, кто не понимает, что подросток с проблемами психики с большой вероятностью ничего не скажет при маме. Вот прям на этом месте надо разворачиваться и уходить. Надо ли добавлять, что диагноз мне тогда поставили "у тебя всё хорошо". И со второй (спустя несколько лет), и с третьей попытки я слышала всё тот же диагноз, окончательно уверяясь в том, что да - вот такая она и есть, нормальная жизнь и надо уже прекращать всех (а в первую очередь себя) обманывать, что мне плохо и что я не могу с этим справиться. Все же справляются.
До кучи к моменту моего студенчества (а вместе с ним рухнувшей теории, что стоит только уехать - и всё наладится) слово "депрессия" прочно вошло в разговорную речь под смыслом "плохое настроение". Трудно было подумать о том, что существует такой диагноз.
То, что это действительно болезнь и она действительно у меня есть, родители поняли в тот момент, когда забирали меня из психушки под роспись. Мне было 22. А я, как уже писала выше, поверила в это и того позже.
У меня не получится описать, что было внутри меня все эти годы. Даже я сама в периоды ремиссии не могу это представить и уместить в своей голове. Но я могу забраться в свою память. И я не могу остановить слезы, вспоминая день за днем у окна. 12-й этаж. Манящий асфальт внизу. Сейчас это словно наваждение, в которое не хочется верить. А тогда я день за днем придумывала себе причину потерпеть еще один день и всё-таки дожить до завтра. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть следующую серию сериала (к слову, сериалы в нашей семье считались проявлением особо дурного тона и были запрещены, так что смотреть их тоже приходилось тайком). Иногда мне самой трудно поверить, что это была я. Потому что сейчас я бы сломалась за куда более короткий период, чем 10 (условно) лет. Да я и ломалась. А тогда я держалась на страхе. Потому что всегда есть, куда хуже. И это, если что, не слова утешения.
Один из самых простых способов добить человека в депрессии - сказать, что другим еще хуже. Вообще вот это сравнение с другими - плохая затея. Меня часто сравнивают с диабетиками, типа вот они тоже всю жизнь на лекарствах и ничего. И почему мне от этого должно стать легче? Понимаете, это как сравнить астму с шизофренией. И то, и другое хроническое, бывают приступы, а в целом вполне может сидеть в тебе незаметно, если пить лекарства. Вот только, если ты людям скажешь, что у тебя астма - в лучшем случае, они будут это учитывать, а в худшем - просто забудут. А если сказать, что у тебя шизофрения? Или вот я не слышала, чтобы диабетикам инсулин пять лет помогал, а потом вдруг раз - и больше не работает. Нет, я не хочу сказать, что им лучше (у них вообще уколы, а не таблетки, как у нас, к примеру). Просто это о разном.
Чаще всего вы не догадаетесь, что у кого-то из окружающих вас людей депрессия. Мы боимся об этом говорить, нам стыдно это показывать. Нам не верят. Нас не понимают. И вполне нормально, что миру в целом нет до нас никакого дела. Но своих детей вы обязаны от этого защитить.
Мне много раз приходилось отвечать на вопрос, почему я не хочу детей. Я говорила разное: еще не доросла, боюсь рожать, у меня нет жилья, на этом закончатся наши путешествия, я буду плохой мамой, я растолстею и много чего такого плана.
Так вот. Возможно, единственный раз в жизни, но я озвучу (кому-то еще, кроме мужа), что за всем этим стоит. Никто и никогда не даст мне гарантий того, что мой ребенок не родится с такой же болезнью. Даже если это один шанс из тысячи - для меня это много. Я не в силах взять на себя такую ответственность. Я бы не смогла отправить в этот ад даже тех, кому я очень желаю боли и страданий (а такие есть). Я очень хочу думать, что никому больше не придется пройти мой путь.
Меня зовут Оля, мне тридцать один год, и я живу, потому что мне помогают.
Я не призываю вас к излишней тревожности на тему, просто будьте внимательны к своим близким. И верьте своим детям.
PS: обычно я пишу такое под глубокий замок. Но я рискну этого не делать. Пусть увидит тот, кто увидит. Никогда не знаешь, кому пригодится.
PPS: как это обычно говорят в конце экскурсий - если у вас есть вопросы, я постараюсь на них ответить.
На эту тему написано сто тысяч профессиональных материалов и статей, но всё же я хочу добавить своё. Потому что никогда не знаешь, какой именно текст вдруг зацепит именно тебя, откликнется и окажется полезным. Если это поможет хоть одному человеку, моя жизнь всё-таки будет прожита не зря.
Меня зовут Оля, мне тридцать один год и у меня эндогенная депрессия. Будем считать, что врожденная, потому что никто не знает, когда это началось, а я всегда помню себя именно такой.
Когда я вспоминаю свое детство глубже событийного слоя, мне становится страшно. Не жалко себя, даже не больно, а ужасающе страшно. Хочется зажмуриться и сказать "нет-нет-нет, я ничего не видела, не знаю и этого не существует". Каждый раз, когда я говорю об этом (и сейчас, когда пишу, тоже), у меня дрожат руки, меня душат слезы. Я не хочу знать, что такое бывает, но именно поэтому об этом надо рассказать.
Сейчас, спустя годы лечения, я живу под контролем психиатра и пью таблетки, выводящие меня в длительную ремиссию. Поэтому я могу, не теряя сознательность мыслей, вспомнить, посмотреть, покрутить и проанализировать то, что было. И я хочу, в первую очередь, написать о том, что могли бы сделать мои родители, чтобы помочь. Вернее, они этого сделать не могли за отсутствием информации. Сейчас есть интернет и снято табу на тему психических расстройств. Так что люди моего поколения, всё чаще становящиеся родителями, уже могут.
Самое главное, что я хочу донести: если ребенок таким родился, он не придет к вам жаловаться. Он не знает, что бывает по-другому, для него это и есть жизнь. Я искренне считала, что так у всех, не понимала, почему же этой жизнью все так дорожат и считала себя очень слабой. Ведь все вокруг живут, двигаются, радуются, и только я одна не могу справиться с внутренней болью. Я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но мне стыдно было кому-нибудь говорить, что я не справляюсь. Я восхищалась всеми - ведь они каждый день перешагивают всё это и живут, что-то делают, и осуждают самоубийц. Я изо всех сил пыталась вести себя, как окружающие, и говорить, что у меня всё нормально. Это даже не было неправдой, ведь я считала, что это и есть "нормально". И вот сейчас я вдруг поняла, что началом моего пути к жизни мог стать всего один вопрос, который не приходит людям (родителям) в голову: "а нормально - это как?" Картина, которую я бы описала, напугала бы любого здорового человека. И он бы что-нибудь сделал. Хотя бы рассказал, что это - ненормально.
Ко всему перечисленному я еще и постоянно злилась на себя (о, эти диалоги в моей голове! нет, это не похоже на раздвоение личности, но "я-сознание" было всегда очень требовательно и беспощадно к остальному "я" и пыталось то по-хорошему, то по-плохому уговорить меня "перестать портить нам жизнь"). Я упрекала себя в том, что у меня всё хорошо, а я страдаю и, видите ли, несчастна. Благополучная семья, интеллигентные родители с высшим образованием, творческие кружки после школы, кукольный домик и новое платье - всё это ставилось в противовес детям, растущим без отца, в нищете, загруженные домашней работой вместо творческого саморазвития и так далее. Они вон живут и не жалуются, а мне бы всё из окна прыгнуть.
Чтобы принять себя, принять свою болезнь, мне понадобилось очень много лет. В той или иной степени я на лечении уже 8 лет, и только несколько месяцев назад я наконец действительно разрешила себе называть это болезнью и избавиться от мыслей "я всех обманываю, зачем я это делаю". Это очень тяжелый опыт - опыт неверия. Тот ключевой вопрос про "нормально" имеет смысл задавать, только если вы ребенку верите. И он это знает. Я в детстве знала, что можно болеть простудой, растяжением связок, искривлением позвоночника, аллергией и отравлением. Остальное носило название "не выдумывай". Второй, после депрессии, по печальности последствий эпизод на эту тему из моей жизни - это, простите, цистит. Впервые симптомы у меня появились в том возрасте, когда я еще ходила без купальника. Когда я ночью начала бегать в туалет через каждые 10 минут, родители спросили, что такое. Я описала. Мне сказали: "Не выдумывай и иди спи". Пришлось с этим "не выдумывай" мучиться в кровати, еще и не показывая виду. За годы привыкла. К врачу я сходила впервые этой зимой, когда уже совсем лезла на стенку и обнаружила кровь там, где ее быть не должно. Это я к чему - после такого эпизода я бы не открыла родителям тайну своего мироощущения, какие бы вопросы они ни задавали. Впрочем, они и не задавали.
Знаете, чего я больше всего боялась в случае, если шаг из окна не окажется смертельным? Инвалидность была на втором месте. На первом - что родители устроят скандал, придумают наказание и вообще наши с ними отношения и моя жизнь, соответственно, станут еще хуже.
Неверие - страшный опыт. Тебя не принимают собственные родители, они не хотят это видеть, стоит ли идти к кому-то еще? Конечно же, нет, считала я. И всё равно неосознанно шла. Меня инстинктивно тянуло к школьному психологу, но я не знала, что ей сказать. Я сама не знала, зачем туда иду, а она - логично - не знала, чем мне помочь. Да и что можно было ждать от психолога в сельской школе двадцать лет назад. Я всё ждала, что закончу школу, уеду в Москву, и всё изменится. И очень много лет я не могла дойти до мысли, что измениться могу только я.
Теперь конкретика, откуда ноги и как не надо. Если во время скандала ребенок бросается к форточке или вы застаете его с ножом, направленным на себя, - он не "ломает комедию" (хотя слава богу, если так). Я вообще никогда не пыталась угрожать родителям своей смертью (потому что см.выше про "несмертельный прыжок"). Просто пару раз нервы сдавали и я теряла конспирацию в неистовом желании закончить всё вот прямо сейчас.
Если у ребенка нет друзей-подруг, отношения с одноклассниками хуже некуда и он говорит, что его никто не понимает, - это не "просто все вокруг быдло, а ты еще не нашла свой круг общения" (хотя Павловский Посад, конечно, не может гордиться высокодуховным населением, но всё же), это повод поискать психолога.
Если ваш ребенок изо дня в день не может уснуть до трех часов ночи, хотя будильник в школу в семь утра, а по выходным не встает, пока не поднимете (потому что в час дня уже пора всё-таки вылезти из кровати), но всё равно всегда говорит, что не выспался, - то это не человек-сова, а направление к врачу и в аптеку.
Для справедливости: классе в десятом родители меня отвели к неврологу с жалобой "слишком сильно нервничает на экзаменах". Для примера (хоть это было и после, но очень показательно) - на выпускном изложении я впала в ступор, положила ручку и просидела неподвижно почти все сколько там часов экзамена, пока учителя не выгнали меня поесть и не продиктовали пару строчек начала, чтобы как-то сдвинуть процесс с мертвой точки. Когда кто-то из них взял меня за руку, на ее лице отобразился ужас - рука была мертвецки ледяная. Так вот, невролог, само собой, отправила к психиатру. Первому психиатру в моей жизни, моей первой надежде и последней точкой, утвердившей меня в мысли, что помощи ждать неоткуда. Я вот тут всего одну вещь хочу сказать. Если, не дай бог, вам пришлось отвести ребенка к психологу/психотерапевту/психиатру, он (врач) просто обязан поговорить с ребенком наедине. Я бы расстреляла человека, выдавшего диплом психиатра тому, кто не понимает, что подросток с проблемами психики с большой вероятностью ничего не скажет при маме. Вот прям на этом месте надо разворачиваться и уходить. Надо ли добавлять, что диагноз мне тогда поставили "у тебя всё хорошо". И со второй (спустя несколько лет), и с третьей попытки я слышала всё тот же диагноз, окончательно уверяясь в том, что да - вот такая она и есть, нормальная жизнь и надо уже прекращать всех (а в первую очередь себя) обманывать, что мне плохо и что я не могу с этим справиться. Все же справляются.
До кучи к моменту моего студенчества (а вместе с ним рухнувшей теории, что стоит только уехать - и всё наладится) слово "депрессия" прочно вошло в разговорную речь под смыслом "плохое настроение". Трудно было подумать о том, что существует такой диагноз.
То, что это действительно болезнь и она действительно у меня есть, родители поняли в тот момент, когда забирали меня из психушки под роспись. Мне было 22. А я, как уже писала выше, поверила в это и того позже.
У меня не получится описать, что было внутри меня все эти годы. Даже я сама в периоды ремиссии не могу это представить и уместить в своей голове. Но я могу забраться в свою память. И я не могу остановить слезы, вспоминая день за днем у окна. 12-й этаж. Манящий асфальт внизу. Сейчас это словно наваждение, в которое не хочется верить. А тогда я день за днем придумывала себе причину потерпеть еще один день и всё-таки дожить до завтра. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть следующую серию сериала (к слову, сериалы в нашей семье считались проявлением особо дурного тона и были запрещены, так что смотреть их тоже приходилось тайком). Иногда мне самой трудно поверить, что это была я. Потому что сейчас я бы сломалась за куда более короткий период, чем 10 (условно) лет. Да я и ломалась. А тогда я держалась на страхе. Потому что всегда есть, куда хуже. И это, если что, не слова утешения.
Один из самых простых способов добить человека в депрессии - сказать, что другим еще хуже. Вообще вот это сравнение с другими - плохая затея. Меня часто сравнивают с диабетиками, типа вот они тоже всю жизнь на лекарствах и ничего. И почему мне от этого должно стать легче? Понимаете, это как сравнить астму с шизофренией. И то, и другое хроническое, бывают приступы, а в целом вполне может сидеть в тебе незаметно, если пить лекарства. Вот только, если ты людям скажешь, что у тебя астма - в лучшем случае, они будут это учитывать, а в худшем - просто забудут. А если сказать, что у тебя шизофрения? Или вот я не слышала, чтобы диабетикам инсулин пять лет помогал, а потом вдруг раз - и больше не работает. Нет, я не хочу сказать, что им лучше (у них вообще уколы, а не таблетки, как у нас, к примеру). Просто это о разном.
Чаще всего вы не догадаетесь, что у кого-то из окружающих вас людей депрессия. Мы боимся об этом говорить, нам стыдно это показывать. Нам не верят. Нас не понимают. И вполне нормально, что миру в целом нет до нас никакого дела. Но своих детей вы обязаны от этого защитить.
Мне много раз приходилось отвечать на вопрос, почему я не хочу детей. Я говорила разное: еще не доросла, боюсь рожать, у меня нет жилья, на этом закончатся наши путешествия, я буду плохой мамой, я растолстею и много чего такого плана.
Так вот. Возможно, единственный раз в жизни, но я озвучу (кому-то еще, кроме мужа), что за всем этим стоит. Никто и никогда не даст мне гарантий того, что мой ребенок не родится с такой же болезнью. Даже если это один шанс из тысячи - для меня это много. Я не в силах взять на себя такую ответственность. Я бы не смогла отправить в этот ад даже тех, кому я очень желаю боли и страданий (а такие есть). Я очень хочу думать, что никому больше не придется пройти мой путь.
Меня зовут Оля, мне тридцать один год, и я живу, потому что мне помогают.
Я не призываю вас к излишней тревожности на тему, просто будьте внимательны к своим близким. И верьте своим детям.
PS: обычно я пишу такое под глубокий замок. Но я рискну этого не делать. Пусть увидит тот, кто увидит. Никогда не знаешь, кому пригодится.
PPS: как это обычно говорят в конце экскурсий - если у вас есть вопросы, я постараюсь на них ответить.