Труба
Видите на горизонте трубу? Если стоять на моем балконе, она прямо по курсу. И ровно там живет моя подруга Антонова. Антонова, конечно, живет не в трубе, она в нее не влезет а рядом. И сидя на уютной свежеотремонтированной Антоновской кухне, я любуюсь на сию милую деталь городского пинзажа.
Недавно Антонова решила умирать. Как бы почувствовала, что пора, как бы ощутила холодные эманации смерти душой и телом. Тело посылало Антоновой откровенные намеки на скорую кончину. Там болит, там колет, там ломит. Явные признаки конца.
Антонова поплакала над будущими сиротками - мужем и собакой. Особенно над собакой. Муж он что. Подберут, усыновят. Хороший мужик под ногами долго не валяется. А вот собаку надо пристроить заранее. Ну и вообще. Антонова дама обстоятельная, решила подготовиться, а то знает она нас, раздолбаек. И похоронят не в том, и на стол толком не соберут, Антонова со стыда помрет в гробу.
Антонова продумала поминальное меню, приготовила наряд в котором прилично хорониться, помучилась над выбором обуви, туфли же это главное для женщины! В старых хорониться вроде бы стыдно, а новые покупать жалко, для одного раза. И потом, какие брать, на каблуке, без каблука.. И в тон чего? Платья или гроба? Покупать заранее гроб Антонова как-то постеснялась. Еще один вопрос мучил Антонову. Худеть ли перед смертью? А то ведь тяжело будет волочь ее с пятого этажа. Люди-то придут чай не чужие.
Осталось самое главное, раздать четкие инструкции подругам. Для этого Антонова собрала... эээ... девичник. Ну, если перед свадьбой собирают девичник, то что собирают перед похоронами? Пусть тоже будет девичник.
Пригласила нашу обычную компанию со старой работы. Нас там всех звали Иринами. И Ленами, для разнообразия. Пришли три Ирины, плюс сама Антонова, тоже Ирина, ясен пень, и одна Лена. Вторую Лену Антонова не позвала, а то она вечно умудряется надраться вперед всех, а потом весь вечер рассказывает какой у нее зять гад. При чем за десять лет я так и не поняла, в чем же заключается гадская сущность Лениного зятя. В общем, нам в тот печальный час было не до него.
Первой пришла я с большой бутылкой мартини, помирать, я считаю, так с музыкой, следом за мной самая наша раскрасавица и заглавная фотомодель Ирка Андриевская с коньяком, Лена-бухгалтер с водкой и квашеной капустой и Ирка по прозвищу Буча с термосом еды, она всегда так приходит, у нее гастрит. В общем, все женщины ответственные.
И как-то так хорошо сели, давно все не виделись, было о чем поговорить. Андриевская купила очередную квартиру и выдала замуж дочь, у меня новая работа, у Лены новый ухажер, у Бучи всего-навсего новый холодильник, но она долго к нему шла. А тут Антонова помирает, так удачно вышло.
Сели, выпили. Немного смущало, правда, как пить, чокаясь или уже нет. Антонова распределила обязанности. Судя по всему, она все-таки перенервничала. За посмертный наряд и макияж буду отвечать я. Антонова из тех женщин, которые мусор выносят при полном параде, а тут такой торжественный момент. Меня очень смущают стрелки, которые себе упорно рисует Антонова, сколько я ее помню. Ну как накривуляю! Мне Антонова этого не простит. За поминальный стол отвечает наша заглавная раскрасавица, которая не готовит ВООБЩЕ. Лена отвечает за общую организацию процесса, хотя Лена опаздывает везде и всегда, и все путает, как ее в бухгалтерах держат, не понимаю. За что отвечает Буча не помню, если честно, наверное за свой термос. Мы тогда уже были изрядно навеселе и ржали, как пять кобыл. Я тренировалась на живой Антоновой, рисовала ей стрелки, и себе заодно, ну чтобы руку набить. Буча с Леной ругались по поводу места, где мы будем проводить поминки. Практичная Буча была за эконом-вариант, а Лена требовала пышности, не на помойке же мы нашли нашу Антонову! Андриевская рылась в Антоновсих вещах, выбирала наряд и туфли, и нашла в корбке из-под обуви какие-то облезлые горжетки или воротники, пыльных советских времен, и дамские фетровые шляпы, которые покупала еще Антоновская мама.
Часа через три Антоновский муж застал похоронную команду во главе с покойницей красивыми и нарядными, со стрелками на лицах, в шляпах и горжетках, лихо пляшущими под энергичную музыку. Между нами скакала абсолютно счастливая собака-сиротка, лающая во весь собачий голос.
Самую красивую шляпу и самую пышную горжетку отдали Антоновой. Все-таки виновница торжества.