Александр Шубин: "Столетний юбилей революции неизбежно актуализирует тему социального протеста&
Оригинал взят у philologist в Александр Шубин: "Столетний юбилей революции неизбежно актуализирует тему социального протеста"
Александр Владленович Шубин, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН в интервью журналу "Историческая экспертиза".
- Существуют две полярных точки зрения на причины революционных потрясений 1917 года. Одни считают, что, свержение царизма, было закономерным следствием «системного кризиса» Российской империи. Другие полагают, что в стране происходила успешная модернизация. Революция произошла благодаря уникальному сочетанию неблагоприятных обстоятельств: мировой войне и активности различных политических сил, оппозиционных царизму. Каковы, по Вашему мнению, были причины Февраля 1917?
- Я не считаю их полярными, поскольку в ходе модернизации могут и даже должны вызреть системные предпосылки для возникновения революции. Большинству стран, прошедших через полосу модернизации, не удалось избежать революции. В процессе модернизации накапливается горючий материал социального характера. Конечно, к революции в 1917 г. привел, прежде всего, системный кризис, и лишь потом случайные обстоятельства, и у меня для этого есть веское доказательство. Это первая российская революция, которая была результатом другого стечения случайных обстоятельств. Всегда есть определенное стечение обстоятельств, которое объявляется уникальным, но оно является следствием системного кризиса. Назрело такое недовольство, что при любом раскладе происходит взрыв.
Между 1905 и 1917 гг. произошли некоторые изменения. Обычно указывают на столыпинскую реформу. Однако, на мой взгляд, она совершенно не разрядила обстановку на селе, скорее наоборот, она только ухудшила социальную атмосферу в городах, поскольку часть людей из деревни после продажи земельных наделов, ушла в города, где не было лишних «социальных ниш». Возникла дополнительная масса маргинального характера. Первая мировая война наложила тяжелый отпечаток на развитие событий. Но мы должны с вами понимать, что эта война во многом предпринималась как раз для того, чтобы разрядить обстановку и дать самодержавию преимущества. Патриотический подъем, часть лишней рабочей силы ушла на фронт. В результате сначала напряженная ситуация в деревне и городах смягчилась.
- Не считаете ли вы, что было умышленное наступление войны как раз для того, чтобы снять противоречия, которые существовали в то время?
- Уже перед войной существовало много противоречий, но патриотический подъем способствовал, прежде всего, их сглаживанию. В частности летом 1914 г. в ходе рабочих стачек происходили очень серьезные столкновения в Петрограде. Возникновение войны зависело не только от России, но внутренняя обстановка играла на «ястребов». Говорить, что «если бы не война, то совершенно ничего бы не случилось», неверно, поскольку предпосылки революции сложились до войны и даже до первой революции, которая полностью их не сняла. Скорее война отложила революцию. Роль войны заключалась в другом. Если бы революция произошла бы до или после войны, то революция не была бы такой милитаризованной.
- Были ли революции 1917 года естественным продолжением революции 1905-1907? В чем они, на Ваш взгляд, совпадают и чем различаются? Февраль и Октябрь 1917 года - это два разнонаправленных события (революция и контрреволюция), либо два этапа единого революционного процесса? Был ли Октябрь неизбежным следствием Февраля.
- На мой взгляд, революция, начавшаяся в 1917 г., была продолжением революции 1905-1907 гг. Однако, революция 1905-1907 гг. основные вопросы не сняла. Таких социальных кризисов, «вопросов», основных причин революций было четыре: аграрный, рабочий, национальный и «вопрос о власти» - проблема самодержавия. Положение рабочих улучшилось в условиях короткого экономического подъема и стачек, но война это обнулила. Даже бы без войны эти достижения были неустойчивы. Когда нам говорят, что двадцать лет спокойствия привели бы к тому, что Россия всех бы обогнала, то это не так. Говорить так, значит, игнорировать динамику капиталистической экономики, которая развивается волнообразно. Нельзя по темпам развития России в 1911 - 1913 гг. судить о долгосрочных темпах. Потому что, если судить по темпам развития России в 1900 - 1903 гг., то Россия вероятнее всего, вернулась бы в средневековье, поскольку это был период падения. Есть периоды подъема, есть падения. Россия была периферийной капиталистической страной, поэтому однозначной светлой перспективы у нее не было, во всяком случае, без системных преобразований, которые революция могла дать, либо не дать. Если реформы не решают системных проблем страны (а столыпинские реформы их не решали), то все зависит от успеха или неуспеха революции.
Война придала событиям крайне милитаризованный характер. Это облегчило свержение самодержавия, но крайне затруднило дальнейшую конструктивную работу. Социально-экономический кризис стремительно углублялся, было очень трудно выйти из этого положения. Тем более что война оказалась неудачной. И в силу этого каждое правительство должно было думать, куда девать огромные массы вооруженного народа и что делать, когда фронт может рухнуть в любую минуту. Что, в общем, и случилось.
Февраль и Октябрь - это два важных события Великой российской революции 1917-1922 гг. В ней, как и в Великой французской, было несколько поворотов и этапов, но между ними нет полного разрыва или паузы. Говорить о контрреволюции при этом можно с большими оговорками, так как мало кто выступает за полное возвращение в дореволюционный период. Я давно выступаю в поддержку концепции Великой российской революции 1917 - 1922 гг. и рад, что она приобрела весомый авторитет.
В чем заключалась суть Февральской революции? Это было сложное событие, где соединилось восстание низов и переворот либеральных элит. Одно без другого не могло победить, но в итоге и дальнейший ход развития определялся не только правительством и его структурами, но и самоорганизацией масс, прежде всего Советами. У либералов не получилось «Glory revolution», которая должна была принять либеральную конституцию и тут же успокоить страну. Без решения важнейших социальных вопросов быстро прекратить революцию было невозможно. Либералы показали не только неспособность понимать происходящее, но и предали свои принципы. Они выступали за правительство, ответственное перед парламентом. Первое, что они сделали - отбросили Россию ко временам 1904 г., потому что они ликвидировали Государственную Думу и сосредоточили в своих руках исполнительную и законодательную власти. Однако, поскольку они не сумели выстроить аппарат, который мог бы реализовывать их решения, а тем временем в стране нарастала социальная революция и хорошо организованные социальные движения, то провести свой курс либералы не могли. Соответственно первое Временное правительство сменилось социал-либеральным, т.е. в коалицию пришли социалисты. И мы с вами знаем, что Октябрьская революция делалась под лозунгами социализма. Здесь преемственность налицо: и в части влияния Советов, и в части участия социалистов. Это было нарастание процесса с определенной логикой.
Был ли неизбежен Октябрьский переворот? На мой взгляд, нет. Более радикальная фаза революции могла начаться иначе. Например, в Испании в 1936 г. она началась, потому что «корниловцы» добились большего успеха. Этот вызов привел к тому, что левая коалиция (социалисты, либералы, коммунисты и анархисты) перешла к более радикальным преобразованиям с целью заинтересовать народ в противостоянии врагу. В принципе, такой сценарий был возможен и в нашей стране. Обсуждалась идея однородного социалистического правительства. Но выйти из революции без глубоких преобразований было невозможно. Левые социалисты и большевики понимали это. Умеренные большевики были не против более широкого союза. Но Ленин считал, что провести необходимые преобразования можно работоспособной узкой командой, без «говорильни», т.е. без парламента и плюрализма. Левых эсеров он еще терпел, но только пока они были готовы признавать доминирование большевиков в важнейших вопросах. В ответ на доминирование Ленин был готов идти на временные уступки, даже на раздачу земли крестьянам, что противоречило марксистскому проекту. Парламентаризм и коалиционность позволяет опираться на более широкие слои населения, вовлекать в решение проблемы больше точек зрения и компетентных кадров. Ленин действительно стоял перед тяжелым выбором, потому что, конечно, ему хотелось опираться на большинство населения. Он, в общем-то, и думал, что он опирается на большинство населения, к этому подводилось классовое мышление. Политически, разогнав Учредительное собрание, он со своими товарищами пошел наперекор трем четвертям населения России. Но все же большевизм опирался на очень широкие массы, а не на кучку заговорщиков.
Наверное, если бы это было многопартийное правительство Чернова, Мартова и Каменева, опирающееся на Учредительное собрание, преобразования пошли бы глаже. Безусловно, произошла бы ликвидация помещичьего землевладения. Было бы принято рабочее законодательство, сохранялось бы рабочее самоуправление. Но такой путь, который я считаю более эффективным, чем тот, что делали большевики, не гарантировал полного успеха и быстрого решения задач революции. Ликвидация помещичьего земледелия не давало хлеба городам. Крестьянин стал лучше питаться, это верно. Крестьянин становился спокойнее, и, может быть, он бы поддержал завершение революции, но нужно было кормить рабочие кварталы. Ленин лихорадочно пытался это делать, но большевики действовали по детскому принципу «я сам», они отбросили помощь социалистической и либеральной интеллигенции, а та в ответ прибегла к саботажу. Интеллигенция не была готова на любых условиях сотрудничать с узурпаторами.
Под эгидой Учредительного Собрания продовольственные органы работали бы с большей охотой, и накормить города было бы проще, но все равно тяжело, все равно недовольные бы оставались. Восстания слева продолжались бы, как это бывает почти во всех революциях. Если большевики были бы интегрированы в коалиционное левое правительство, там лидировали бы анархисты и левые коммунисты, которые откололись бы от большевиков. С другой стороны не следует сбрасывать со счетов Корнилова, Деникина, Колчака и пр., которые могли выступить не только против большевиков, но и против гораздо более умеренных левых, против демократии вообще, поскольку это противоречило бы их генеральскому мышлению и представлению о должном. Это подтверждает опыт Испании. Собственно, Корнилов это и показал. Такие, как Деникин выступали в защиту принципов частной собственности, политически ориентировались на кадетов, которые потерпели поражение на выборах, но не смирились с этим. Напомню, что огромным достижением «белого движения» считаются реформы Кривошеева в Крыму, когда он очень осторожно согласился, что какую-то часть земли крестьянам все-таки можно передать. В аграрном отношении белые были в основном «столыпинцы». Они возвращали помещикам землю, потому что Советская власть нарушала принципы частной собственности. Не всегда и не везде, но если помещик появлялся, то ему возвращали землю. Конечно, крестьяне боялись их как огня.
Солдаты ненавидели Корнилова за попытку повести их в наступление. Они считали это наступление бессмысленным. По большому счету, солдаты были правы, поскольку никакое наступление в 1917 г. не могло увенчаться стратегическим успехом по той простой причине, что бить австрийцев мы еще как-никак умели, а немцев нет. В случае победы российской армии на южном фланге приходили немцы и заступались за своего союзника. В этом стратегическом тупике солдаты не хотели идти в наступление «на убой». Они просто не хотели умирать, не понимая за что, за какие-то проливы, за какую-то Польшу, за то, чтобы присоединить ее почему-то к России. Почему проливы и Польша должны быть присоединены к России?
- Какую роль в революциях 1917 года сыграли внешние воздействия, в частности, стремление стран Четверного союза вывести Россию из войны, а стран Антанты сохранить Россию в числе союзников?
Роль войны была велика, она тягостно сказывалась на экономике, на настроении солдатской массы. Пацифистская программа большевиков сыграла огромную роль, поскольку солдаты, услышав, что большевики сейчас войну закончат, поддерживали их все сильнее. Сразу после Октябрьского переворота не нашлось никакой мало-мальски существенной части, которая пошла бы на Петроград под знаменем Керенского, и он ушел в политическое небытие. Что касается всяких версий о внешнем финансировании, то по большей части они относятся к конспирологии, а не науке. В истории бывают и заговоры, бывает и зарубежное финансирование, но, если мы что-либо утверждаем, то должны при этом опираться на проверяемые источники. Особенно веселят меня версии о том, как Великобритания хотела перед февралем 1917 г. развалить Россию, своего союзника в войне, чтобы не делиться плодами победы. Чистые домыслы.
Более интересно обсуждение версии о зарубежном финансировании большевиков. Я проанализировал следственное дело большевиков, провел подсчеты и могу утверждать, что финансовый баланс большевиков весной-летом 1917 г. не сходится примерно на 30 тыс. руб. Чтобы понять масштаб этой суммы, типография, в которую, видимо, вложили эти деньги, стоила 225 тыс. руб., а вместе с комплектующим - 250 тыс. руб. Однако большевики не успели толком этой покупкой воспользоваться, поскольку в июле 1917 г. эта типография была у них конфискована. Вот и вся роль непонятных денег, которые, якобы отправил «германский генштаб» через Парвуса и Ганецкого, руководившего фирмой, в которую вложился Парвус. Ганецкий был большевиком и мог не согласовывать политические шаги со своим работодателем Парвусом.
В тот момент фирма Ганецкого шла под уклон и не могла работать дальше. Он приехал в мае 1917 г. и мог привести некоторые деньги. Небольшие средства снимались со счета, но основные «зависли», не могли быть переведены в Стокгольм, поскольку был введен запрет на перевод денег за границу с целью прекратить утечку капитала. Когда будет проведена ревизия, выяснится, что почти все деньги на месте, а расходы легальны. Оплата юриста Козловского великовата разве что. Но не только он, но и другой более обеспеченный человек, расположенный к большевикам, мог дать такую относительно небольшую сумму, которой не хватало на покупку типографии. Утверждать, что именно Ганецкий передал эти деньги, я не могу, но исключать этого я тоже не могу. Это весьма вероятно. Но большевики и без этой суммы прекрасно бы справились. Благо они нарастили тиражи своих изданий осенью, уже когда точно не было никакого внешнего финансирования, т.е. получали деньги от членов своей партии, которых уже было более 300 тысяч человек.
- Вы хотите сказать, что если они и получали деньги от германского правительства, то это все равно были небольшие суммы?
- От германского правительство они ни копейки не получали. Однако, поскольку деньги не пахнут, то может быть они получали их от Ганецкого, который был сотрудником Парвуса, который в свою очередь сотрудничал с германским правительством, будучи германским и турецким подданным. В сотрудничестве с Парвусом нет ничего компрометирующего для Парвуса, а в сотрудничестве Ленина с Ганецким, нет ничего компрометирующего для Ленина. А Ганецкий сотрудничал с Парвусом, потому что он просто работал в этой шведской фирме, что также не является компроматом само по себе. И эти опосредованные связи сыграли в судьбе революции роль, стремящуюся к нулю.
- Если бы эта сумма была большой, она все равно бы фигурировала в каких-то документах, не так ли?
- Есть следственное дело в нескольких томах, и я его полностью прочитал. Оно было опубликовано в 2012 г. Судя по введению, составители не проводили анализ данных следствия, сами подсчеты. Я провел подсчеты, и у меня баланс не сошелся примерно на 30 тысяч. Может быть, кто-то подсчитает иначе, но документы дают основания говорить о том, что эта скромная сумма возможно была передана. Плюс был такой Чермовский, который внес довольно приличную сумму, около 15 тыс. руб. Правда, откуда он ее взял, не очень понятно, но он сказал, что это его личные сбережения. Есть несколько непонятных источников, и нет никаких доказательств, что эти средства имеют германское происхождение.
- Какова была роль национального вопроса в распаде Империи? Была ли альтернатива большевистской диктатуре (правая диктатура, либеральная демократия и др.) в восстановлении территориальной целостности страны?
- При распаде империи роль национального вопроса всегда велика, поскольку империя распадается на национальные части. Можно сказать, что крушение империи началось до революции. Я даже не говорю о революции 1905-1907 гг., где национальный фактор играл большую роль, но даже если говорить о 1917 г., мы помним, что он предваряется грандиозным восстанием в Туркестане в 1916 г., которое говорит о крайней напряженности в межнациональных отношениях, архаичности и устарелости имперской конструкции. С каким энтузиазмом бросились в революционное движение «инородцы». Какую популярность имели движения самой разной политической окраски, которые выставляли вперед национальную идею: мы должны развивать свою культуру, должны говорить и печататься на своем языке. При этом нужно помнить, что ни одно из влиятельных национальных движений до прихода к власти большевиков не выступало за независимость своих регионов. Октябрьский переворот здесь сыграл трагическую роль, потому что все хотели, чтобы Учредительное Собрание приняло федералистскую конституцию, которая давала бы «окраинам» широкую автономию.
Но большевики говорили, что это будут решать они. Их доминирование совершенно не устраивало всех остальных, и, в итоге, от большевиков, которые действовали с оружием в руках, стали отгораживаться с помощью провозглашения независимости. Так, например, независимость Украины по признанию М.С. Грушевского провозглашалась вопреки воле провозглашавших. Начались боевые действия, Красная армия наступала, нужно было представить это как агрессию, хотя значительная часть наступавших была жителями Украины. Зловещую роль сыграла «германская» игра Украинской Народной Республики (УНР), которая пыталась таким образом отгородиться от «красного» наступления немецкими штыками. Но консолидировать нацию с помощью немцев они не смогли. Большевики довольно легко преодолели это вооруженное сопротивление, взяли Киев, но немцы вернулись по приглашению УНР, свергли ее правительство и разогнали Центральную Раду, установили свой марионеточный режим Скоропадского.
Вся эта немецкая игра кончилась крайне неприглядно для организаторов украинской государственности. Но это не значит, что сама украинская идея провалилась. Она не была искусственной. Украинские националисты пользовались очень большой поддержкой в 1917 г., пока речь не зашла о жестком социальном и политическом размежевании. После ухода немцев они очень быстро вернули себе доминирование, но на очень короткое время. Против Скоропадского лидеры УНР Виниченко и Петлюра имели очевидное преимущество в симпатиях масс. Но этой симпатии было недостаточно, чтобы стать насмерть против большевиков. Советская власть вернулась в Киев в начале 1919 г. Но когда большевики стали проводить военный коммунизм, очень мощные восстания поднялись как раз под украинскими знаменами, хотя и не только. Был и Махно, как руководитель одного из самых устойчивых движений времен Гражданской войны, который в принципе равнодушно относился к национальной идее. Он скорее ориентировался на общесоветские установки: «раз все-таки это Украина, то пусть будет Украина». Для него идея власти Советов, самоуправления была важнее, чем национальная идея. Но были и те, для кого национальная идея была очень важна. Например, мощное восстание Н.А. Григорьева в 1919 г. было националистическим.
Русификация еще в Российской империи усилила национальную напряженность, но, видимо, это был неизбежный процесс, поскольку русификация является естественным следствием модернизации. Вообще, нациестроительство является естественным следствием модернизации. Если на фабрике в Петербурге работают рабочий-эстонец и немец-инженер, то они должны говорить по-русски, иначе они не смогут понять друг друга. Язык межнационального общения начал навязываться в самых благородных модернизационно-промышленных целях: консолидация общего пространства, отсутствие языковых преград. Но экспансия «языка Пушкина» в ответ вызвала сопротивление «языка Шевченко». Шевченко писал по-русски, но в условиях унификации, навязывания литературного стандарта он начал разрабатывать украинский язык как литературный язык. Другие его поддержали. Когда говорят, что украинский язык - искусственный язык, я могу сказать, что любой язык является искусственным, поскольку литературный язык является искусственным по своей природе. Это некий стандарт, который вводится на определенном этапе общественного развития для того, чтобы облегчить задачу модернизации.
Однако культурная унификация не может происходить бесконфликтно, вызывает ответную реакцию на «окраинах». К 1905 г. накопился конфликтный потенциал. Революция 1905 г. немножко его разрядила, поскольку предоставила «инородцам» некоторые новые права, но этого было недостаточно. Национальные культуры быстро крепли, и им потребовалось новое пространство, национальные лидеры стремились к обладанию территорией. Здесь начались очень острые конфликты, потому что носители разных культур в империи жили вперемежку. На востоке Украине говорили на «суржике», который не был чисто русским и украинским. Города Украины в Российской империи были преимущественно русскоязычными. Это была очень сложная национальная ситуация, национальный вопрос наложился на социальный, возникли своеобразные «качели». Когда национальная консолидация навязывалась слишком сильно, то усиливались сторонники развития классовой борьбы. Большевики на этом и играли. А когда навязывались военно-коммунистическая модель, то национальный фактор становился мобилизующим фактором в борьбе с большевизмом. В итоге, большевики нашли интересное сочетание, сумев на время заморозить национальные вопрос в виде советских социалистических республик с «титульными» нациями, которые получили широкие возможности для развития национальных культур при условии унификации социально-политической модели. Нужно сказать, что эта конструкция оказалась весьма успешной для своего времени. И национальные движения пошли на спад.
- Допустим, если бы не большевики победили, а Деникин с Корниловым, или может быть эсеры, то были бы какие-нибудь другие варианты воссоединения?
- Во-первых, большевики все же провели почти полное воссоединение территории, которая входила в одно государство. Хотя можно было бы и не разваливать, но это не только от них зависело. Либералы, поставившие на генеральскую диктатуру, стремились загнать назад разбушевавшиеся массы кровавым катком. Колчак и Деникин категорически выступали за единую и неделимую Россию, что отталкивало от «Белого движения» «националов». Большевики как раз были наиболее гибкими, они говорили: «Признайте нашу классовую программу, а мы - ваше право на самоопределение в качестве Советской республики». Иногда для удобства государственного строительства большевики проводили русификацию, но были готовы уступать, проводили коренизацию, украинизацию, белорусизацию и т. п. Если бы победили эсеры, отстояв Учредительное Собрание даже силовым путем, то им было бы гораздо проще договориться с Центральной Радой, например. Россия могла сохраниться как большая федерация. Но эта конструкция могла бы устоять только в случае успеха эсеровских социально-политических реформ.
- Представим, что Россия не вступила в Первую мировую войну… Какой вариант «альтернативной истории» могли бы предложить Вы?
В этом контексте любят пользоваться утверждением «История не знает сослагательного наклонения». Однако, на мой взгляд, история знает сослагательное наклонение. Иначе она была бы просто фаталистической летописью. Если бы Россия не вступила в Первую мировую войну, революция все равно бы состоялась, но она была бы менее милитаризованной. Было бы больше шансов удержаться от широкомасштабной гражданской войны и столь катастрофических смен режимов. Революция без войны могла бы стать более результативным изданием 1905 года, мог возникнуть и устоять социал-либеральный режим. Но не чисто либеральный, так как социальные вопросы уже назрели и перезрели. В любом случае вопрос помещичьего землевладения был бы поднят, поскольку даже для развития модернизационных программ на селе Россия нуждалась в определенной передышке в аграрной области для того, чтобы убрать чересполосицу. Раздел помещичьих земель позволял смягчить аграрный голод, хотя и не решал проблему модернизации, а открывал для этого дорогу.
Большевики, пойдя на раздел земли, выиграли время, которое как раз ушло на НЭП. Крестьянину стало лучше, ситуация на селе стала терпимее. За это время большевики пытались нарастить промышленный потенциал, но им не хватило ни времени, ни ресурсов, ни эффективности, поскольку они делали ставку на малоопытные маргинальные кадры. И социальная напряженность, чреватая новой революцией, вернулась к концу 20-х гг. Если бы в 1917 г. победили бы не большевики, а либералы и генералы, мы бы превратились не в Великобританию, а в вариант государства Восточной Европы межвоенного периода. Россия могла бы находиться в спектре от хортистской Венгрии до Польши Пилсудского. В случае победы социалистов был бы шанс развития в направлении относительно демократических Чехословакии и Финляндии, а в случае успеха социальных реформ - то и до «шведского социализма» недалеко.
Для такой большой страны, как Россия, при медленной модернизации сохранялись бы большие внешнеполитические угрозы. В условиях Великой депрессии все принялись делить то, что еще не было поделено. Судьба Китая весьма поучительна в этом отношении. Появилась бы опасность «китаизации России». В 1917 г. у социалистов были очень неплохие шансы перехватить инициативу, провести те преобразования, запаздывание которых помогло победить большевикам. Вспомните, с каким восторгом социалистов принимали после свержения самодержавия. Это произошло бы, если бы самодержавие было свергнуто волной народного негодования. Но европейский опыт предупреждает, что даже оптимальные альтернативы чреваты последующими провалами. Например, в Испании в 1931 г. свергли монархию, и к власти пришли либералы и социалисты, аналог Временного правительства. Испанию в данном случае можно рассматривать как модель революции без Первой мировой войны.
Левые вскоре потеряли власть, но потом вернули ее в ходе выборов и столкнулись с вооруженным сопротивлением радикальных правых сил. Испания пришла к очень радикальной революции, которая потерпела поражение во многом благодаря внешнему вмешательству. Очень многое зависело от внешних обстоятельств. Соответственно здесь мы видим очень широкий спектр возможностей. Впрочем, их можно условно систематизировать в виде спектра: сталинский путь, мексиканский путь (вариант плавного перехода от левого режима к периферийному капитализму), демократический восточноевропейский путь, скандинавский путь, испанский путь, авторитарный восточноевропейский путь, фашистский путь, китайский путь. И с каждого из этих путей можно свернуть на другой.
1917 год заложил спектр альтернатив, который действовал всю советскую историю. Когда В.Т. Третьяков на своей передаче попросил меня коротко сформулировать, чего хотел Горбачев? Я ответил: «Он хотел, чтобы наша страна превратилась одновременно в Канаду, Швецию и Швейцарию». Это, конечно, условная формулировка, но понятная и краткая. Считаю, что этот путь развития страны был оптимальным и для 1917 г. Именно этого хотели эсеры, умеренные большевики, левые либералы. В принципе на этой почве можно было бы представить будущее России.
В 1917 году можно было договориться о проведении ряда преобразований, которые поддержало бы большинство. Они предусматривали передачу помещичьей земли крестьянам, но с сохранением регулируемой частной собственности в промышленности, интенсивную кооперацию сельского хозяйства, внедрение сельскохозяйственной техники. Все политические силы понимали необходимость интенсификации сельского хозяйства. В некоторых общинах крестьяне тоже занимались интенсификацией производства. У России были богатые сырьевые ресурсы и неплохой промышленный потенциал, более развитый, чем в Китае. Передовая общественная мысль в России была очень сильна. Были хорошие экономисты, которые прекрасно разбирались в планировании. Известно, что Громан, Кондратьев и с советским государством сотрудничали, которое, увы, их не оценило. Если бы к мнению таких специалистов прислушивались, думаю, что перспективы более успешного НЭПа были бы вполне реальными. Они бы вывели нас на уровень «большой Швеции». Если говорить о федерализме, то здесь примером успешного развития является Швейцария. Да, это малая страна, но ведь есть и Канада. Разумеется, что от Канады мы отличались внешними угрозами, от Швеции, увы, большими размерами, от Швейцарии - угрозой распада, поскольку Россия очень разнородна. Так что совмещение этих моделей в любом случае требовало бы напряженной работы, но нельзя сказать, что это было невозможно, раз мы знаем, что такие пути опробованы на практике.
- Фактор Ленина, который маниакально рвался к власти и сыграл свою роль в том, что революция была столь кровопролитной?
- Это знаменитый вопрос Троцкого: «Что было бы, если бы Ленин не доехал до России в 1917 г.?» Альтернативой появления Ленина был бы Левый блок. На мой взгляд, Левый блок был бы лучше, поскольку это давало шанс избежать Гражданской войны и многих противоречий. Но, с другой стороны, опыт Испании показывает, что это не финал. В ходе борьбы, возможно, появился бы какой-нибудь новый виток революции, конфронтации. Но, тем не менее, Временное правительство уступило власть Ленину именно потому, что оно не делало того, что начал делать Ленин - радикальные социальные преобразования. В его поведении не было особой маниакальности. Он был политиком, выдвигал программу и проводил ее. У Временного правительства такие возможности были лучше, сначала его поддерживал широкий блок социальных сил. Но эти политики бездарно потеряли это время. Ответственность лежит именно на них. Чернов предлагал хотя бы заморозить земельные сделки, кадеты блокировали это решение. Саботаж кадетов сыграл огромную роль в провале Временного правительства. Без социальных реформ его авторитет пикировал. И это расчистило путь Ленину к власти. Но если бы он не приехал в Россию, то Каменев скорее всего договорился бы с Черновым и Мартовым.
- Какое место события 1917 года занимают в современной исторической памяти? Является ли она исключительно «конструктом» власти и других идейных и политических сил? В какой мере память о революции транслируется посредством «устной истории»: местных преданий, семейной памяти и т.д.?
- Есть много провластных идеологов, которые бегут впереди паровоза, придумывая разные версии насчет революции. Например, известная версия о том, либералы развалили страну, а большевики ее собрали. Она могла родиться в таких противоречивых мозгах, как например, у Проханова. В свою очередь, Кургинян говорит о том, что Ленин - основатель государства. А более консервативные путинисты - что Российская империя была взорвана диверсантами на взлете, у нее не было существенных проблем, революция является продуктом международного заговора - и далее как по нотам аналогии с «цветными революциями». Власть, давая им трибуну и возможность продвигать «антиоранжевую идею», выступает более осторожно. Путин в своем выступлении признал, что это очень важное и неоднозначное событие, и нужно понять его участников. В известной степени он «отправил мяч в академию», и это правильно. Кроме квалифицированных историков тут никто не разберется, т.к. это очень сложная проблема, и делать однозначные выводы недопустимо, поскольку они всегда будут ложными.
Безусловно, память «снизу» передается, но затухающим образом. Сейчас остались одни фотографии и воспоминания: «это мой дед», «это брат моей прабабки». Семейные легенды малодостоверны. Что этот дед помнит, когда ему за семьдесят, и он вспоминает, что слышал от отца, когда ему было десять? Я бы не стал доверять семейной памяти, тем более что сегодня открыты архивные документы. Мы можем послушать голоса тех, кто активно был вовлечен в те исторические процессы. Массовые представления об истории формируются при помощи средств массовой информации, литературы, школы, вузов. Это переработанная, упрощенная информация, здесь очень много мифов, т.е. упрощенных конструкций, которые отталкивают критику, как жир отталкивает воду. Если автор игнорирует критику, значит, он генерирует и транслирует миф. Если готов спокойно обсуждать критику в свой адрес и воспринимает это как повод для серьезного разговора, значит, это наука. Я думаю, что мы должны отдать предпочтение науке. Но наука не существует в башне из слоновой кости, она может помочь обществу и сообщить ему об уроках событий столетней давности.
Столетний юбилей неизбежно актуализирует тему социального протеста. Главный урок Февраля заключается в том, что ради державных интересов люди не готовы жертвовать своим благосостоянием слишком долго, даже если речь пойдет об очень нужной экспансии. Какой бы важной для государственных руководителей не была бы экспансия, если жизненный уровень падает, социальные права игнорируются на фоне кричащей роскоши верхов, творится произвол и подавляются гражданские свободы - угроза взрыва велика. Николай II был последовательным консерватором, он надеялся заморозить страну хотя бы до завершения войны, а желательно до конца своего правления. Но нельзя заморозить страну. Если вы останавливаете все процессы, то процессы все равно идут в глубине и в конце концов они могут вышибить вас как пробку от шампанского. Если забывать эти уроки, то мы можем столкнуться с повторением событий в другой форме.
Читать полностью здесь
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
Александр Владленович Шубин, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН в интервью журналу "Историческая экспертиза".
- Существуют две полярных точки зрения на причины революционных потрясений 1917 года. Одни считают, что, свержение царизма, было закономерным следствием «системного кризиса» Российской империи. Другие полагают, что в стране происходила успешная модернизация. Революция произошла благодаря уникальному сочетанию неблагоприятных обстоятельств: мировой войне и активности различных политических сил, оппозиционных царизму. Каковы, по Вашему мнению, были причины Февраля 1917?
- Я не считаю их полярными, поскольку в ходе модернизации могут и даже должны вызреть системные предпосылки для возникновения революции. Большинству стран, прошедших через полосу модернизации, не удалось избежать революции. В процессе модернизации накапливается горючий материал социального характера. Конечно, к революции в 1917 г. привел, прежде всего, системный кризис, и лишь потом случайные обстоятельства, и у меня для этого есть веское доказательство. Это первая российская революция, которая была результатом другого стечения случайных обстоятельств. Всегда есть определенное стечение обстоятельств, которое объявляется уникальным, но оно является следствием системного кризиса. Назрело такое недовольство, что при любом раскладе происходит взрыв.
Между 1905 и 1917 гг. произошли некоторые изменения. Обычно указывают на столыпинскую реформу. Однако, на мой взгляд, она совершенно не разрядила обстановку на селе, скорее наоборот, она только ухудшила социальную атмосферу в городах, поскольку часть людей из деревни после продажи земельных наделов, ушла в города, где не было лишних «социальных ниш». Возникла дополнительная масса маргинального характера. Первая мировая война наложила тяжелый отпечаток на развитие событий. Но мы должны с вами понимать, что эта война во многом предпринималась как раз для того, чтобы разрядить обстановку и дать самодержавию преимущества. Патриотический подъем, часть лишней рабочей силы ушла на фронт. В результате сначала напряженная ситуация в деревне и городах смягчилась.
- Не считаете ли вы, что было умышленное наступление войны как раз для того, чтобы снять противоречия, которые существовали в то время?
- Уже перед войной существовало много противоречий, но патриотический подъем способствовал, прежде всего, их сглаживанию. В частности летом 1914 г. в ходе рабочих стачек происходили очень серьезные столкновения в Петрограде. Возникновение войны зависело не только от России, но внутренняя обстановка играла на «ястребов». Говорить, что «если бы не война, то совершенно ничего бы не случилось», неверно, поскольку предпосылки революции сложились до войны и даже до первой революции, которая полностью их не сняла. Скорее война отложила революцию. Роль войны заключалась в другом. Если бы революция произошла бы до или после войны, то революция не была бы такой милитаризованной.
- Были ли революции 1917 года естественным продолжением революции 1905-1907? В чем они, на Ваш взгляд, совпадают и чем различаются? Февраль и Октябрь 1917 года - это два разнонаправленных события (революция и контрреволюция), либо два этапа единого революционного процесса? Был ли Октябрь неизбежным следствием Февраля.
- На мой взгляд, революция, начавшаяся в 1917 г., была продолжением революции 1905-1907 гг. Однако, революция 1905-1907 гг. основные вопросы не сняла. Таких социальных кризисов, «вопросов», основных причин революций было четыре: аграрный, рабочий, национальный и «вопрос о власти» - проблема самодержавия. Положение рабочих улучшилось в условиях короткого экономического подъема и стачек, но война это обнулила. Даже бы без войны эти достижения были неустойчивы. Когда нам говорят, что двадцать лет спокойствия привели бы к тому, что Россия всех бы обогнала, то это не так. Говорить так, значит, игнорировать динамику капиталистической экономики, которая развивается волнообразно. Нельзя по темпам развития России в 1911 - 1913 гг. судить о долгосрочных темпах. Потому что, если судить по темпам развития России в 1900 - 1903 гг., то Россия вероятнее всего, вернулась бы в средневековье, поскольку это был период падения. Есть периоды подъема, есть падения. Россия была периферийной капиталистической страной, поэтому однозначной светлой перспективы у нее не было, во всяком случае, без системных преобразований, которые революция могла дать, либо не дать. Если реформы не решают системных проблем страны (а столыпинские реформы их не решали), то все зависит от успеха или неуспеха революции.
Война придала событиям крайне милитаризованный характер. Это облегчило свержение самодержавия, но крайне затруднило дальнейшую конструктивную работу. Социально-экономический кризис стремительно углублялся, было очень трудно выйти из этого положения. Тем более что война оказалась неудачной. И в силу этого каждое правительство должно было думать, куда девать огромные массы вооруженного народа и что делать, когда фронт может рухнуть в любую минуту. Что, в общем, и случилось.
Февраль и Октябрь - это два важных события Великой российской революции 1917-1922 гг. В ней, как и в Великой французской, было несколько поворотов и этапов, но между ними нет полного разрыва или паузы. Говорить о контрреволюции при этом можно с большими оговорками, так как мало кто выступает за полное возвращение в дореволюционный период. Я давно выступаю в поддержку концепции Великой российской революции 1917 - 1922 гг. и рад, что она приобрела весомый авторитет.
В чем заключалась суть Февральской революции? Это было сложное событие, где соединилось восстание низов и переворот либеральных элит. Одно без другого не могло победить, но в итоге и дальнейший ход развития определялся не только правительством и его структурами, но и самоорганизацией масс, прежде всего Советами. У либералов не получилось «Glory revolution», которая должна была принять либеральную конституцию и тут же успокоить страну. Без решения важнейших социальных вопросов быстро прекратить революцию было невозможно. Либералы показали не только неспособность понимать происходящее, но и предали свои принципы. Они выступали за правительство, ответственное перед парламентом. Первое, что они сделали - отбросили Россию ко временам 1904 г., потому что они ликвидировали Государственную Думу и сосредоточили в своих руках исполнительную и законодательную власти. Однако, поскольку они не сумели выстроить аппарат, который мог бы реализовывать их решения, а тем временем в стране нарастала социальная революция и хорошо организованные социальные движения, то провести свой курс либералы не могли. Соответственно первое Временное правительство сменилось социал-либеральным, т.е. в коалицию пришли социалисты. И мы с вами знаем, что Октябрьская революция делалась под лозунгами социализма. Здесь преемственность налицо: и в части влияния Советов, и в части участия социалистов. Это было нарастание процесса с определенной логикой.
Был ли неизбежен Октябрьский переворот? На мой взгляд, нет. Более радикальная фаза революции могла начаться иначе. Например, в Испании в 1936 г. она началась, потому что «корниловцы» добились большего успеха. Этот вызов привел к тому, что левая коалиция (социалисты, либералы, коммунисты и анархисты) перешла к более радикальным преобразованиям с целью заинтересовать народ в противостоянии врагу. В принципе, такой сценарий был возможен и в нашей стране. Обсуждалась идея однородного социалистического правительства. Но выйти из революции без глубоких преобразований было невозможно. Левые социалисты и большевики понимали это. Умеренные большевики были не против более широкого союза. Но Ленин считал, что провести необходимые преобразования можно работоспособной узкой командой, без «говорильни», т.е. без парламента и плюрализма. Левых эсеров он еще терпел, но только пока они были готовы признавать доминирование большевиков в важнейших вопросах. В ответ на доминирование Ленин был готов идти на временные уступки, даже на раздачу земли крестьянам, что противоречило марксистскому проекту. Парламентаризм и коалиционность позволяет опираться на более широкие слои населения, вовлекать в решение проблемы больше точек зрения и компетентных кадров. Ленин действительно стоял перед тяжелым выбором, потому что, конечно, ему хотелось опираться на большинство населения. Он, в общем-то, и думал, что он опирается на большинство населения, к этому подводилось классовое мышление. Политически, разогнав Учредительное собрание, он со своими товарищами пошел наперекор трем четвертям населения России. Но все же большевизм опирался на очень широкие массы, а не на кучку заговорщиков.
Наверное, если бы это было многопартийное правительство Чернова, Мартова и Каменева, опирающееся на Учредительное собрание, преобразования пошли бы глаже. Безусловно, произошла бы ликвидация помещичьего землевладения. Было бы принято рабочее законодательство, сохранялось бы рабочее самоуправление. Но такой путь, который я считаю более эффективным, чем тот, что делали большевики, не гарантировал полного успеха и быстрого решения задач революции. Ликвидация помещичьего земледелия не давало хлеба городам. Крестьянин стал лучше питаться, это верно. Крестьянин становился спокойнее, и, может быть, он бы поддержал завершение революции, но нужно было кормить рабочие кварталы. Ленин лихорадочно пытался это делать, но большевики действовали по детскому принципу «я сам», они отбросили помощь социалистической и либеральной интеллигенции, а та в ответ прибегла к саботажу. Интеллигенция не была готова на любых условиях сотрудничать с узурпаторами.
Под эгидой Учредительного Собрания продовольственные органы работали бы с большей охотой, и накормить города было бы проще, но все равно тяжело, все равно недовольные бы оставались. Восстания слева продолжались бы, как это бывает почти во всех революциях. Если большевики были бы интегрированы в коалиционное левое правительство, там лидировали бы анархисты и левые коммунисты, которые откололись бы от большевиков. С другой стороны не следует сбрасывать со счетов Корнилова, Деникина, Колчака и пр., которые могли выступить не только против большевиков, но и против гораздо более умеренных левых, против демократии вообще, поскольку это противоречило бы их генеральскому мышлению и представлению о должном. Это подтверждает опыт Испании. Собственно, Корнилов это и показал. Такие, как Деникин выступали в защиту принципов частной собственности, политически ориентировались на кадетов, которые потерпели поражение на выборах, но не смирились с этим. Напомню, что огромным достижением «белого движения» считаются реформы Кривошеева в Крыму, когда он очень осторожно согласился, что какую-то часть земли крестьянам все-таки можно передать. В аграрном отношении белые были в основном «столыпинцы». Они возвращали помещикам землю, потому что Советская власть нарушала принципы частной собственности. Не всегда и не везде, но если помещик появлялся, то ему возвращали землю. Конечно, крестьяне боялись их как огня.
Солдаты ненавидели Корнилова за попытку повести их в наступление. Они считали это наступление бессмысленным. По большому счету, солдаты были правы, поскольку никакое наступление в 1917 г. не могло увенчаться стратегическим успехом по той простой причине, что бить австрийцев мы еще как-никак умели, а немцев нет. В случае победы российской армии на южном фланге приходили немцы и заступались за своего союзника. В этом стратегическом тупике солдаты не хотели идти в наступление «на убой». Они просто не хотели умирать, не понимая за что, за какие-то проливы, за какую-то Польшу, за то, чтобы присоединить ее почему-то к России. Почему проливы и Польша должны быть присоединены к России?
- Какую роль в революциях 1917 года сыграли внешние воздействия, в частности, стремление стран Четверного союза вывести Россию из войны, а стран Антанты сохранить Россию в числе союзников?
Роль войны была велика, она тягостно сказывалась на экономике, на настроении солдатской массы. Пацифистская программа большевиков сыграла огромную роль, поскольку солдаты, услышав, что большевики сейчас войну закончат, поддерживали их все сильнее. Сразу после Октябрьского переворота не нашлось никакой мало-мальски существенной части, которая пошла бы на Петроград под знаменем Керенского, и он ушел в политическое небытие. Что касается всяких версий о внешнем финансировании, то по большей части они относятся к конспирологии, а не науке. В истории бывают и заговоры, бывает и зарубежное финансирование, но, если мы что-либо утверждаем, то должны при этом опираться на проверяемые источники. Особенно веселят меня версии о том, как Великобритания хотела перед февралем 1917 г. развалить Россию, своего союзника в войне, чтобы не делиться плодами победы. Чистые домыслы.
Более интересно обсуждение версии о зарубежном финансировании большевиков. Я проанализировал следственное дело большевиков, провел подсчеты и могу утверждать, что финансовый баланс большевиков весной-летом 1917 г. не сходится примерно на 30 тыс. руб. Чтобы понять масштаб этой суммы, типография, в которую, видимо, вложили эти деньги, стоила 225 тыс. руб., а вместе с комплектующим - 250 тыс. руб. Однако большевики не успели толком этой покупкой воспользоваться, поскольку в июле 1917 г. эта типография была у них конфискована. Вот и вся роль непонятных денег, которые, якобы отправил «германский генштаб» через Парвуса и Ганецкого, руководившего фирмой, в которую вложился Парвус. Ганецкий был большевиком и мог не согласовывать политические шаги со своим работодателем Парвусом.
В тот момент фирма Ганецкого шла под уклон и не могла работать дальше. Он приехал в мае 1917 г. и мог привести некоторые деньги. Небольшие средства снимались со счета, но основные «зависли», не могли быть переведены в Стокгольм, поскольку был введен запрет на перевод денег за границу с целью прекратить утечку капитала. Когда будет проведена ревизия, выяснится, что почти все деньги на месте, а расходы легальны. Оплата юриста Козловского великовата разве что. Но не только он, но и другой более обеспеченный человек, расположенный к большевикам, мог дать такую относительно небольшую сумму, которой не хватало на покупку типографии. Утверждать, что именно Ганецкий передал эти деньги, я не могу, но исключать этого я тоже не могу. Это весьма вероятно. Но большевики и без этой суммы прекрасно бы справились. Благо они нарастили тиражи своих изданий осенью, уже когда точно не было никакого внешнего финансирования, т.е. получали деньги от членов своей партии, которых уже было более 300 тысяч человек.
- Вы хотите сказать, что если они и получали деньги от германского правительства, то это все равно были небольшие суммы?
- От германского правительство они ни копейки не получали. Однако, поскольку деньги не пахнут, то может быть они получали их от Ганецкого, который был сотрудником Парвуса, который в свою очередь сотрудничал с германским правительством, будучи германским и турецким подданным. В сотрудничестве с Парвусом нет ничего компрометирующего для Парвуса, а в сотрудничестве Ленина с Ганецким, нет ничего компрометирующего для Ленина. А Ганецкий сотрудничал с Парвусом, потому что он просто работал в этой шведской фирме, что также не является компроматом само по себе. И эти опосредованные связи сыграли в судьбе революции роль, стремящуюся к нулю.
- Если бы эта сумма была большой, она все равно бы фигурировала в каких-то документах, не так ли?
- Есть следственное дело в нескольких томах, и я его полностью прочитал. Оно было опубликовано в 2012 г. Судя по введению, составители не проводили анализ данных следствия, сами подсчеты. Я провел подсчеты, и у меня баланс не сошелся примерно на 30 тысяч. Может быть, кто-то подсчитает иначе, но документы дают основания говорить о том, что эта скромная сумма возможно была передана. Плюс был такой Чермовский, который внес довольно приличную сумму, около 15 тыс. руб. Правда, откуда он ее взял, не очень понятно, но он сказал, что это его личные сбережения. Есть несколько непонятных источников, и нет никаких доказательств, что эти средства имеют германское происхождение.
- Какова была роль национального вопроса в распаде Империи? Была ли альтернатива большевистской диктатуре (правая диктатура, либеральная демократия и др.) в восстановлении территориальной целостности страны?
- При распаде империи роль национального вопроса всегда велика, поскольку империя распадается на национальные части. Можно сказать, что крушение империи началось до революции. Я даже не говорю о революции 1905-1907 гг., где национальный фактор играл большую роль, но даже если говорить о 1917 г., мы помним, что он предваряется грандиозным восстанием в Туркестане в 1916 г., которое говорит о крайней напряженности в межнациональных отношениях, архаичности и устарелости имперской конструкции. С каким энтузиазмом бросились в революционное движение «инородцы». Какую популярность имели движения самой разной политической окраски, которые выставляли вперед национальную идею: мы должны развивать свою культуру, должны говорить и печататься на своем языке. При этом нужно помнить, что ни одно из влиятельных национальных движений до прихода к власти большевиков не выступало за независимость своих регионов. Октябрьский переворот здесь сыграл трагическую роль, потому что все хотели, чтобы Учредительное Собрание приняло федералистскую конституцию, которая давала бы «окраинам» широкую автономию.
Но большевики говорили, что это будут решать они. Их доминирование совершенно не устраивало всех остальных, и, в итоге, от большевиков, которые действовали с оружием в руках, стали отгораживаться с помощью провозглашения независимости. Так, например, независимость Украины по признанию М.С. Грушевского провозглашалась вопреки воле провозглашавших. Начались боевые действия, Красная армия наступала, нужно было представить это как агрессию, хотя значительная часть наступавших была жителями Украины. Зловещую роль сыграла «германская» игра Украинской Народной Республики (УНР), которая пыталась таким образом отгородиться от «красного» наступления немецкими штыками. Но консолидировать нацию с помощью немцев они не смогли. Большевики довольно легко преодолели это вооруженное сопротивление, взяли Киев, но немцы вернулись по приглашению УНР, свергли ее правительство и разогнали Центральную Раду, установили свой марионеточный режим Скоропадского.
Вся эта немецкая игра кончилась крайне неприглядно для организаторов украинской государственности. Но это не значит, что сама украинская идея провалилась. Она не была искусственной. Украинские националисты пользовались очень большой поддержкой в 1917 г., пока речь не зашла о жестком социальном и политическом размежевании. После ухода немцев они очень быстро вернули себе доминирование, но на очень короткое время. Против Скоропадского лидеры УНР Виниченко и Петлюра имели очевидное преимущество в симпатиях масс. Но этой симпатии было недостаточно, чтобы стать насмерть против большевиков. Советская власть вернулась в Киев в начале 1919 г. Но когда большевики стали проводить военный коммунизм, очень мощные восстания поднялись как раз под украинскими знаменами, хотя и не только. Был и Махно, как руководитель одного из самых устойчивых движений времен Гражданской войны, который в принципе равнодушно относился к национальной идее. Он скорее ориентировался на общесоветские установки: «раз все-таки это Украина, то пусть будет Украина». Для него идея власти Советов, самоуправления была важнее, чем национальная идея. Но были и те, для кого национальная идея была очень важна. Например, мощное восстание Н.А. Григорьева в 1919 г. было националистическим.
Русификация еще в Российской империи усилила национальную напряженность, но, видимо, это был неизбежный процесс, поскольку русификация является естественным следствием модернизации. Вообще, нациестроительство является естественным следствием модернизации. Если на фабрике в Петербурге работают рабочий-эстонец и немец-инженер, то они должны говорить по-русски, иначе они не смогут понять друг друга. Язык межнационального общения начал навязываться в самых благородных модернизационно-промышленных целях: консолидация общего пространства, отсутствие языковых преград. Но экспансия «языка Пушкина» в ответ вызвала сопротивление «языка Шевченко». Шевченко писал по-русски, но в условиях унификации, навязывания литературного стандарта он начал разрабатывать украинский язык как литературный язык. Другие его поддержали. Когда говорят, что украинский язык - искусственный язык, я могу сказать, что любой язык является искусственным, поскольку литературный язык является искусственным по своей природе. Это некий стандарт, который вводится на определенном этапе общественного развития для того, чтобы облегчить задачу модернизации.
Однако культурная унификация не может происходить бесконфликтно, вызывает ответную реакцию на «окраинах». К 1905 г. накопился конфликтный потенциал. Революция 1905 г. немножко его разрядила, поскольку предоставила «инородцам» некоторые новые права, но этого было недостаточно. Национальные культуры быстро крепли, и им потребовалось новое пространство, национальные лидеры стремились к обладанию территорией. Здесь начались очень острые конфликты, потому что носители разных культур в империи жили вперемежку. На востоке Украине говорили на «суржике», который не был чисто русским и украинским. Города Украины в Российской империи были преимущественно русскоязычными. Это была очень сложная национальная ситуация, национальный вопрос наложился на социальный, возникли своеобразные «качели». Когда национальная консолидация навязывалась слишком сильно, то усиливались сторонники развития классовой борьбы. Большевики на этом и играли. А когда навязывались военно-коммунистическая модель, то национальный фактор становился мобилизующим фактором в борьбе с большевизмом. В итоге, большевики нашли интересное сочетание, сумев на время заморозить национальные вопрос в виде советских социалистических республик с «титульными» нациями, которые получили широкие возможности для развития национальных культур при условии унификации социально-политической модели. Нужно сказать, что эта конструкция оказалась весьма успешной для своего времени. И национальные движения пошли на спад.
- Допустим, если бы не большевики победили, а Деникин с Корниловым, или может быть эсеры, то были бы какие-нибудь другие варианты воссоединения?
- Во-первых, большевики все же провели почти полное воссоединение территории, которая входила в одно государство. Хотя можно было бы и не разваливать, но это не только от них зависело. Либералы, поставившие на генеральскую диктатуру, стремились загнать назад разбушевавшиеся массы кровавым катком. Колчак и Деникин категорически выступали за единую и неделимую Россию, что отталкивало от «Белого движения» «националов». Большевики как раз были наиболее гибкими, они говорили: «Признайте нашу классовую программу, а мы - ваше право на самоопределение в качестве Советской республики». Иногда для удобства государственного строительства большевики проводили русификацию, но были готовы уступать, проводили коренизацию, украинизацию, белорусизацию и т. п. Если бы победили эсеры, отстояв Учредительное Собрание даже силовым путем, то им было бы гораздо проще договориться с Центральной Радой, например. Россия могла сохраниться как большая федерация. Но эта конструкция могла бы устоять только в случае успеха эсеровских социально-политических реформ.
- Представим, что Россия не вступила в Первую мировую войну… Какой вариант «альтернативной истории» могли бы предложить Вы?
В этом контексте любят пользоваться утверждением «История не знает сослагательного наклонения». Однако, на мой взгляд, история знает сослагательное наклонение. Иначе она была бы просто фаталистической летописью. Если бы Россия не вступила в Первую мировую войну, революция все равно бы состоялась, но она была бы менее милитаризованной. Было бы больше шансов удержаться от широкомасштабной гражданской войны и столь катастрофических смен режимов. Революция без войны могла бы стать более результативным изданием 1905 года, мог возникнуть и устоять социал-либеральный режим. Но не чисто либеральный, так как социальные вопросы уже назрели и перезрели. В любом случае вопрос помещичьего землевладения был бы поднят, поскольку даже для развития модернизационных программ на селе Россия нуждалась в определенной передышке в аграрной области для того, чтобы убрать чересполосицу. Раздел помещичьих земель позволял смягчить аграрный голод, хотя и не решал проблему модернизации, а открывал для этого дорогу.
Большевики, пойдя на раздел земли, выиграли время, которое как раз ушло на НЭП. Крестьянину стало лучше, ситуация на селе стала терпимее. За это время большевики пытались нарастить промышленный потенциал, но им не хватило ни времени, ни ресурсов, ни эффективности, поскольку они делали ставку на малоопытные маргинальные кадры. И социальная напряженность, чреватая новой революцией, вернулась к концу 20-х гг. Если бы в 1917 г. победили бы не большевики, а либералы и генералы, мы бы превратились не в Великобританию, а в вариант государства Восточной Европы межвоенного периода. Россия могла бы находиться в спектре от хортистской Венгрии до Польши Пилсудского. В случае победы социалистов был бы шанс развития в направлении относительно демократических Чехословакии и Финляндии, а в случае успеха социальных реформ - то и до «шведского социализма» недалеко.
Для такой большой страны, как Россия, при медленной модернизации сохранялись бы большие внешнеполитические угрозы. В условиях Великой депрессии все принялись делить то, что еще не было поделено. Судьба Китая весьма поучительна в этом отношении. Появилась бы опасность «китаизации России». В 1917 г. у социалистов были очень неплохие шансы перехватить инициативу, провести те преобразования, запаздывание которых помогло победить большевикам. Вспомните, с каким восторгом социалистов принимали после свержения самодержавия. Это произошло бы, если бы самодержавие было свергнуто волной народного негодования. Но европейский опыт предупреждает, что даже оптимальные альтернативы чреваты последующими провалами. Например, в Испании в 1931 г. свергли монархию, и к власти пришли либералы и социалисты, аналог Временного правительства. Испанию в данном случае можно рассматривать как модель революции без Первой мировой войны.
Левые вскоре потеряли власть, но потом вернули ее в ходе выборов и столкнулись с вооруженным сопротивлением радикальных правых сил. Испания пришла к очень радикальной революции, которая потерпела поражение во многом благодаря внешнему вмешательству. Очень многое зависело от внешних обстоятельств. Соответственно здесь мы видим очень широкий спектр возможностей. Впрочем, их можно условно систематизировать в виде спектра: сталинский путь, мексиканский путь (вариант плавного перехода от левого режима к периферийному капитализму), демократический восточноевропейский путь, скандинавский путь, испанский путь, авторитарный восточноевропейский путь, фашистский путь, китайский путь. И с каждого из этих путей можно свернуть на другой.
1917 год заложил спектр альтернатив, который действовал всю советскую историю. Когда В.Т. Третьяков на своей передаче попросил меня коротко сформулировать, чего хотел Горбачев? Я ответил: «Он хотел, чтобы наша страна превратилась одновременно в Канаду, Швецию и Швейцарию». Это, конечно, условная формулировка, но понятная и краткая. Считаю, что этот путь развития страны был оптимальным и для 1917 г. Именно этого хотели эсеры, умеренные большевики, левые либералы. В принципе на этой почве можно было бы представить будущее России.
В 1917 году можно было договориться о проведении ряда преобразований, которые поддержало бы большинство. Они предусматривали передачу помещичьей земли крестьянам, но с сохранением регулируемой частной собственности в промышленности, интенсивную кооперацию сельского хозяйства, внедрение сельскохозяйственной техники. Все политические силы понимали необходимость интенсификации сельского хозяйства. В некоторых общинах крестьяне тоже занимались интенсификацией производства. У России были богатые сырьевые ресурсы и неплохой промышленный потенциал, более развитый, чем в Китае. Передовая общественная мысль в России была очень сильна. Были хорошие экономисты, которые прекрасно разбирались в планировании. Известно, что Громан, Кондратьев и с советским государством сотрудничали, которое, увы, их не оценило. Если бы к мнению таких специалистов прислушивались, думаю, что перспективы более успешного НЭПа были бы вполне реальными. Они бы вывели нас на уровень «большой Швеции». Если говорить о федерализме, то здесь примером успешного развития является Швейцария. Да, это малая страна, но ведь есть и Канада. Разумеется, что от Канады мы отличались внешними угрозами, от Швеции, увы, большими размерами, от Швейцарии - угрозой распада, поскольку Россия очень разнородна. Так что совмещение этих моделей в любом случае требовало бы напряженной работы, но нельзя сказать, что это было невозможно, раз мы знаем, что такие пути опробованы на практике.
- Фактор Ленина, который маниакально рвался к власти и сыграл свою роль в том, что революция была столь кровопролитной?
- Это знаменитый вопрос Троцкого: «Что было бы, если бы Ленин не доехал до России в 1917 г.?» Альтернативой появления Ленина был бы Левый блок. На мой взгляд, Левый блок был бы лучше, поскольку это давало шанс избежать Гражданской войны и многих противоречий. Но, с другой стороны, опыт Испании показывает, что это не финал. В ходе борьбы, возможно, появился бы какой-нибудь новый виток революции, конфронтации. Но, тем не менее, Временное правительство уступило власть Ленину именно потому, что оно не делало того, что начал делать Ленин - радикальные социальные преобразования. В его поведении не было особой маниакальности. Он был политиком, выдвигал программу и проводил ее. У Временного правительства такие возможности были лучше, сначала его поддерживал широкий блок социальных сил. Но эти политики бездарно потеряли это время. Ответственность лежит именно на них. Чернов предлагал хотя бы заморозить земельные сделки, кадеты блокировали это решение. Саботаж кадетов сыграл огромную роль в провале Временного правительства. Без социальных реформ его авторитет пикировал. И это расчистило путь Ленину к власти. Но если бы он не приехал в Россию, то Каменев скорее всего договорился бы с Черновым и Мартовым.
- Какое место события 1917 года занимают в современной исторической памяти? Является ли она исключительно «конструктом» власти и других идейных и политических сил? В какой мере память о революции транслируется посредством «устной истории»: местных преданий, семейной памяти и т.д.?
- Есть много провластных идеологов, которые бегут впереди паровоза, придумывая разные версии насчет революции. Например, известная версия о том, либералы развалили страну, а большевики ее собрали. Она могла родиться в таких противоречивых мозгах, как например, у Проханова. В свою очередь, Кургинян говорит о том, что Ленин - основатель государства. А более консервативные путинисты - что Российская империя была взорвана диверсантами на взлете, у нее не было существенных проблем, революция является продуктом международного заговора - и далее как по нотам аналогии с «цветными революциями». Власть, давая им трибуну и возможность продвигать «антиоранжевую идею», выступает более осторожно. Путин в своем выступлении признал, что это очень важное и неоднозначное событие, и нужно понять его участников. В известной степени он «отправил мяч в академию», и это правильно. Кроме квалифицированных историков тут никто не разберется, т.к. это очень сложная проблема, и делать однозначные выводы недопустимо, поскольку они всегда будут ложными.
Безусловно, память «снизу» передается, но затухающим образом. Сейчас остались одни фотографии и воспоминания: «это мой дед», «это брат моей прабабки». Семейные легенды малодостоверны. Что этот дед помнит, когда ему за семьдесят, и он вспоминает, что слышал от отца, когда ему было десять? Я бы не стал доверять семейной памяти, тем более что сегодня открыты архивные документы. Мы можем послушать голоса тех, кто активно был вовлечен в те исторические процессы. Массовые представления об истории формируются при помощи средств массовой информации, литературы, школы, вузов. Это переработанная, упрощенная информация, здесь очень много мифов, т.е. упрощенных конструкций, которые отталкивают критику, как жир отталкивает воду. Если автор игнорирует критику, значит, он генерирует и транслирует миф. Если готов спокойно обсуждать критику в свой адрес и воспринимает это как повод для серьезного разговора, значит, это наука. Я думаю, что мы должны отдать предпочтение науке. Но наука не существует в башне из слоновой кости, она может помочь обществу и сообщить ему об уроках событий столетней давности.
Столетний юбилей неизбежно актуализирует тему социального протеста. Главный урок Февраля заключается в том, что ради державных интересов люди не готовы жертвовать своим благосостоянием слишком долго, даже если речь пойдет об очень нужной экспансии. Какой бы важной для государственных руководителей не была бы экспансия, если жизненный уровень падает, социальные права игнорируются на фоне кричащей роскоши верхов, творится произвол и подавляются гражданские свободы - угроза взрыва велика. Николай II был последовательным консерватором, он надеялся заморозить страну хотя бы до завершения войны, а желательно до конца своего правления. Но нельзя заморозить страну. Если вы останавливаете все процессы, то процессы все равно идут в глубине и в конце концов они могут вышибить вас как пробку от шампанского. Если забывать эти уроки, то мы можем столкнуться с повторением событий в другой форме.
Читать полностью здесь
Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky