Оригинал взят у
ser_stepanov в
Памяти Ольги Иавновны Брайцевой.Я не знал Ольгу Ивановну. Когда я работал с материалами по церкви Успения на Покровке в Ленинской библиотеке в конце 80-х годов прошлого века, то мне вдруг пришла мысль встретится с Ольгой Ивановной - автором множества статей и книг по архитектуре московского барокко конца XVII века.
Тогда НИИ теории архитектуры и строительства, имевший другое название - ЦНИИ теории и истории архитектуры, находился в здании Музея Архитектуры рядом с библиотекой. Я подошел к охране и попросил о встрече с Брайцевой.
Женщина - контролер сказала, что Брайцева умерла. Я сильно расстроился.
Сейчас, по прошествии множества лет, я попытался поискать по интернету информацию об Ольге Ивановне Брайцевой. Есть только ссылку на ее статьи, книги в различного рода публикациях, диссертациях и т. д.
На сайте НИИ теории архитектуры и строительства, где она многие годы работала, есть упоминание о ее публикациях
в журнале "Архитектурное наследство". Неужели сложно сделать страничку с фотографиями сотрудников НИИ, которые долгие годы трудились в стенах этого достойного учреждения.
Недавно я нашел на Яндекс-фотках отсканированную статью Брайцевой О. И. в альманахе "Архитектурное
наследство" №26 за 1978 г.
Спасибо автору romus71 за проделанную работу -
https://fotki.yandex.ru/users/romus71/album/438873/.
Я перевел отскарированные страницы в печатный формат и вывесил на своей страничке в ЖЖ.
Статья Брайцевой О. И. в альманахе "Архитектурное наследство" № 26 1978г.
часть 1.
- Новое и традиционное в храмовом зодчестве Москвы конца XVIII в.
Брайцева О. И.
В конце XVII в. поиски новых форм в архитектуре, как и в других областях русской культуры, выступают особенно рельефно. С отменой местничества в 1682 г. на политическую арену выступают прогрессивно настроенные сторонники новых начинаний во всех областях русской жизни. Крепнут и расширяются внутренние и зарубежные (западноевропейские) связи. Ц общественную идеологию все настойчивее проникает светское начало. Рост производительных сил и, в частности, развитие строительной техники дали зодчим большие возможности в строительстве для осуществления творческих замыслов, отвечающих новым идейно-эстетическим и практическим запросам общества.
В едином русле развития русской архитектуры того времени ясно обозначались две тенденции. В одном случае зодчие шли по пути совершенствования традиционного типа храма (с приделом, галереей или трапезной) на основе новых эстетических принципов. Церковь Николы «Большой Крест» в Москве (1680 - 1688 гг.) - одно из ранних произведений этого направления, получившего блестящее завершение в строгановских постройках рубежа XVII-XVIII вв.
Другая часть зодчих, отходя от церковных правил, утверждала новое в объемно-пространственной форме здания. Эти поиски завершились созданием трехчастного строго симметричного по двум осям храма, который нашел свое яркое воплощение в церкви Успения Богородицы на Покровке в Москве (1696 - 1699 гг; зодчий Петр Потапов).
В обоих случаях зодчие творчески осваивали новые формы убранства. Важнейшим из них был ордерный декор, исходящий от ренессансного и барочного ордера.
Храм Николы «Большой Крест» на подклете был возведен в крупном торговом центре Москвы - Китай-Городе близ Ильинских ворот.
1. Вид на церковь Николы «Большой Крест» (1680 - 1688гг.) с юга.
Высоко поднимаясь над крепостными стенами, он служил высотным ориентиром при подходе к Китай-Городу и Кремлю. Большая высота основного объема храма(около 40 м), богатство и новизна белокаменного убранства, четко рисующегося на фоне красных кирпичных стен, выделяли здание среди окружавших его строений (рис. 1).
В композиции этого храма наряду с ярко- выраженными чертами новизны еще были сильны отзвуки прошлого. Оставаясь верным традиционному типу кубического пятиглавого храма с приделом и троечастием апсид, зодчий искал новое в пределах старой схемы.
Данью старине являлось и завершение четверика кокошниками, обычными в храмовой архитектуре середины и третьей четверти XVII в., как и мотив раковин в тимпанах кокошников, шедший от Архангельского собора (1505 - 1508 гг.) Московского Кремля. К нему же восходят и ордерные членения фасадов на ярусы, своего рода этажи.
Архаична была и система освещения храма верхним светом. По сравнению с церковью Воскресения в Кадашах в Москве (1687 г.), где была создана новая двухъярусная форма светового барабана центральной главы, значительного для тех лет размера (d=2,5 м над помещением 10x10 м), одноярусный барабан церкви Николы (d= 1,7 м над помещением 9,53X9,3 м) казался незначительным.
Однако зодчий китайгородской церкви не стоял в стороне от поисков средств улучшения освещения интерьера - важной проблемы того времени, отражавшей развитие светских, реалистических тенденций. Увеличив высоту храма и введя дополнительный ряд восьмиугольных окон, расположенных близ пят свода, он дополнительно осветил храм за счет бокового света. Таким образом была усилена торжественность интерьера, гармонирующего с внешним обликом храма, которому членение фасада ордером на «этажи» придавало дворцовые черты. Пышно украшенные крыльца западного и южного входов в храм дополняли это впечатление.
В то же время поэтажное членение кубического объема не нарушало впечатления его цельности, благодаря трактовке третьего яруса с восьмиугольными окнами как аттикового, завершающего четверик в целом. Тем самым был создан органический переход от стены к кокошникам и главам.
Новые черты проявились и в обшей композиции здания с явной тенденцией к центричности архитектурных масс, где придел и апсиды были подчинены устремленному ввысь четверику. Простота и ясность объемного строя здания, вертикальность пропорций и строго осевое размещение оконных проемов четверика отражали новый этап в развитии русской архитектуры. Особенно примечательно членение основного объема здания ордером с равными интерколумниями, расположение окон по осям межколонных полей. Расстановка колонн по принципу метрического ряда предвосхищала аналогичный прием в «строгановских» постройках и в архитектуре последующего времени. Но в церкви Николы ордерная декорация была, как и в Архангельском соборе, лишь ритмическим членением стены, не связанным со структурой здания. В то же время пропорции ордерных форм и их трактовка стояли здесь ближе, чем где-либо в то время, к каноническим (рис. 2, табл. 1).
В пропорциях и трактовке колонн и антаблемента ордера первого яруса черты дорического ордера выдержаны весьма последовательно (рис. 3, см. рис. 2). Дорическому антаблементу с триглифами и метопами с розетками отвечает аналогичная капитель с эхином, украшенным иониками. Пропорция колонны второго яруса с коринфизированной капителью Никольской церкви также совпадает с каноном коринфского ордера.
1а. План верхнего этажа и продольный разрез
церкви Николы «Большой Крест» (схема).
Реконструкция автора по материалам П. Н. Максимова
Хотя трактовка антаблемента и профиль карниза отличаются значительно большей простотой. В трактовку антаблемента включен мотив в виде кронштейнов-зубчиков, поддерживающих вынос архитрава в интерколумниях, идущий от русского кирпичного зодчества середины XVII в. Это, как и раскреповки над колоннами, подчеркивало неразрывную связь ордерного декора со стеной - ведущей тектонической системой древнерусского зодчества.
Введение кронштейнов увеличивало высоту антаблемента в межколонных полях стены, подчеркивая тем самым его значение вместе с аттиком как элемента, завершающего четверик. При незначительной высоте карниза аттика создавалась органическая связь между четвериком, кокошниками и венчающими весь объем, легко растущими вверх главами.
В архитектуре церкви Успения на Покровке в Белом городе новое начало, находившееся в гармоническом единстве с традиционным, выступало более отчетливо. Храм был возведен на угловом участке на месте более ранней церкви (см. Снегирев И. Возобновление и освящение церкви Успения Божьей матери в Москве на Покровской улице. М., 1858-1859, с.7.), невдалеке от крепостных Покровских ворот Белого города. Величественный храм занял господствующее положение среди окружавших его более низких строений.
В основу композиции Успенской церкви, возникшей на московской почве был положен широко
распространенный в посадском строительстве середины XVII в. бесстолпный тип храма, известный под названием «корабля», где по главной оси здания следовали алтарь, церковь, трапезная и колокольня. Но эта схема приобрела новую трехчастную структуру, в которой трехглавие сочеталось с пятиглавием, а алтарь и трапезная, равные по величине и трактовке объемно-пространственной формы, примыкали к основному объему храма с востока и запада. Все три части были построены как «восьмерик на четверике». Однако четверик основного более крупного объема был выше четвериков и восьмериков примыкающих объемов и трактовался как основная, увенчанная пятиглавием архитектурная форма.
Зодчий создал живописно-уравновешенную композицию при строгой симметрии составляющих частей - церкви и отдельно стоящей по ее продольной оси пятишатровой колокольни (колокольня включала в себя и церковь). Терраса - гульбище, равная по высоте зимней церкви, объединила эти части в единое гармоническое целое (рис. 4). Здесь древнерусский принцип живописной асимметрии выступал в единстве с новыми чертами регулярности, отвечающими эстетическим идеалам общества.
5. Церковь Успения. Фрагменты фасадов гланой части здания.
Объемная композиция ярусно построенного церковного здания основана на
последовательном нарастании архитектурных масс к центру и одновременно стремительном движении вверх. Этому отвечало контрастное соотношение между высотами основного и более низких - боковых четвериков при обратном ритме венчающих их восьмериков с фигурными главами. Устремленность ввысь центральной части здания усиливалась венчанием углов четверика главками, продолжающими вертикали его угловых колонн и высокими в виде стройных люкарн окон восьмерика, отмечающих центры фасадов (рис. 5,см. рис.4).
Люкарны воспринимались как повышенные части фасадов четверика, маскирующие грани расположенного над ним восьмерика. В свою очередь барабаны угловых глав четверика прикрывали диагональные грани восьмиугольного объема, рисуясь на гладком фоне стены. Цель этого приема -не выявлять зрительно объём восьмерика, создать иллюзию его невесомости над расположенным ниже четвериком. Ту же цель облегчения архитектурной массы зодчий преследовал, вводя, впервые появившиеся в русском зодчестве, волюты у подножия барабана центральной главы.