Заброшенная усадьба в самом центре Москвы
Оригинал взят у lit_street в Заброшенная усадьба в самом центре Москвы
Для того, чтобы полазать по историческим развалинам и сфотографировать эффектно разрушающуюся старину, москвичи готовы ездить в далекое Подмосковье и даже соседние области.
Однако мало кто знает, что заброшенная усадьба с богатой историей есть и в самом центре столицы.
На самом деле, конечно, во-первых, таких разрушающихся усадеб в центре Москвы, к сожалению, далеко не одна штука. Опытные фотографы отлично знают, где, никуда не уезжая, снимать моделей на фоне "заброшенного замка" словно в сказке про спящую царевну. Хотя, разумеется, у каждого такого здания своя степень сохранности и своя история.
Во-вторых, безусловно, внутрь таких строений не так-то просто попасть. Какие-то являются режимными объектами и находятся под строгой охраной или просто хорошо закрыты на замок, в некоторых внутри смотреть просто нечего, в других это оказывается небезопасным - в любой момент может провалиться пол или рухнуть потолок.
В-третьих, положа руку на сердце, очень хотелось бы, чтобы исторические усадьбы не разваливались, а их сохраняли, бережно реставрировали, и их красотой - как внутри, так и снаружи - могли любоваться все желающие.
4 ноября, в День народного единства, слушатели открытого культурно-просветительского проекта "Школа наследия" побывали в заброшенной усадьбе в самом центре Москвы, на Большой Лубянке - в палатах князя Пожарского.
Это место не только красивое, но еще и поражает диапазоном исторических событий и персонажей, с ним связанных.
Лично мне больше всего интересно, что когда-то тут жил князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578-1642) - тот самый, который "Минин и Пожарский" на Красной площади.
Через понимание, что у него был дом в Москве и вот именно тут он и жил, князь Пожарский начинает "оживать" в воображении - легче представить себе его живым человеком, а не просто очередным именем из школьного учебника.
Палаты Пожарских сохранились в основании главного усадебного дома, их еще предстоит подробно исследовать.
Двор Пожарских занимал и участки соседних строений - 12 и 16 по Большой Лубянке.
В петровское время - на рубеже XVII-XVIII веков - палаты были расширены, надстроены и получили уникальный белокаменный декор в "нарышкинском" стиле: многие декоративные украшения фасада не лепнина, а резьба по камню.
Кто из семейств и родов, проживавших в усадьбе, стал заказчиком этой реконструкции, доподлинно неизвестно.
Весной 1812 года генерал-губернатором в Москве был назначен граф Федор Васильевич Ростопчин. На тот момент графу было под 50, и в прошлом императрица Екатерина II отзывалась о нем: "У этого молодого человека большой лоб, большие глаза и большой ум".
Чтобы исполнять свои обязанности, Ростопчин переместился из подмосковного имения в особняк на Лубянке.
Он пишет о том периоде: «...Я пользовался отличным здоровьем и выказал с самого начала большую деятельность, что было новостью, потому что все предшественники мои были старцы. Я сразу сделался популярным, благодаря доступности ко мне. Я сделал объявление, что каждый день, от 11 часов до полудня, принимаю всех и каждого и что те, кто имеет мне сообщить нечто важное, могут являться ко мне во всякий час.
В день моего водворения в новой должности я приказал отслужить молебен перед всеми иконами, которые считаются чудотворными и пользуются большим уважением у народа. Я выказывал большую учтивость к тем лицам, которым приходилось иметь дело со мною. Я снискал расположение старых сплетниц и ханжей, приказав убрать гробы, служившие вывесками магазинам, их поставлявшим. Также приказал я снять афишки и объявления, наклеенные на стенах церквей».
Другой яркий и весьма неоднозначный поступок Ростопчина выразительно описан Л. Н. Толстым в "Войне и мире":
«- Ребята! - сказал Растопчин металлически-звонким голосом, - этот человек, Верещагин - тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
<...>
- Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, - говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: - Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего-то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно-широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
- Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! - закричал Растопчин. - Руби! Я приказываю! - Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
Граф Ростопчин выдает народу купеческого сына Верещагина. Худ. А. Д. Кившенко. 1877.
- Руби! - прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
"А!" - коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
"О господи!" - послышалось чье-то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. <...> И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его».
На самом деле, купеческий сын Верещагин был приговорен к высылке в Сибирь и 25 ударам плетью за перевод с французского на русский "Письма Наполеона к прусскому королю" и "Речи Наполеона к князьям Рейнского союза в Дрездене" и за то, что показал переводы своему приятелю. Однако, Ростопчин, видимо, решил таким образом "разрядить" толпу простого народа, которая зачем-то собиралась у его дома перед его отъездом из Москвы.
Считается, что эта жуткая история - единственный официально дошедший до нас случай расправы с мирным соотечественником во время наполеоновской войны.
Краевед Алексей Митрофанов пишет: «Весной 1814 года, когда российские войска вошли в Париж, граф Ростопчин в том же особняке на улице Лубянке устроил для тогдашнего московского истеблишмента роскошнейший прием. А спустя четыре месяца был отстранен от должности. "Кроме ругательства, клеветы и мерзостей ничего я в награду не получил от того города, в котором многие обязаны мне жизнью", - жаловался бывший губернатор».
Писатель Рустам Рахматуллин считает, что именно благодаря "Войне и миру" Толстого образ Москвы вошел в мировую культуру, а дом Ростопчина, описанный в романе, - неотъемлимая часть этого образа.
Вот мы и сами не заметили, как оказались внутри особняка. Только надо быть очень осторожными: свисающая лампа видна только при вспышке фотоаппарата, а куски штукатурки, готовящиеся отвалиться, - только третьим глазом.
Парадная лестница не такая монументальная, как во дворцах, где мне почему-то обычно доводилось бывать, но именно тем уютная - сразу представляется здесь жизнь, какое-то небольшое дворянское семейство, слуги снуют туда-сюда.
Украшает парадную лестницу большое старинное зеркало - совершенно завораживающее.
Увы, было слишком темно, чтобы его как следует сфотографировать. В реальности без вспышки все выглядит примерно вот так - а дополнительных источников света, кроме естественного, и нет.
Это все еще первый этаж. Там, где нет декора, интересна сама организация пространства. Сводчатые стены, а внизу - да-да, неисследованные палаты Пожарского.
Но поднимемся наверх.
На втором этаже спрятан самый настоящий сейф. За этой дверью кромешная тьма, я подсветила фонариком - стены обиты железом, я такое раньше только в фильмах, а точнее - в мультиках про Скруджа Макдака видела. В конце XIX века в особняке размещалось Московское страховое от огня общества.
А в советские годы здание принадлежало КГБ. Интересно, пользовались ли спецслужбы этим сейфом? Те, кто побывал в здании в те времена, отзываются в интернете, что тогда особняк был в прекрасном состоянии.
В 1970-е годы по заказу КГБ часть интерьеров было отреставрировано.
Печи. Вот эта настоящая.
А эта декоративная, для симметрии. Из нее вылезает лев.
Танцевальный зал.
Снежная королева. Это почему-то мне так сразу представилось, когда ее увидела. Но точно из какой-то немецкой сказки.
На самом деле этот танцевальный зал со "снежной королевой" сейчас вот в таком состоянии.
Есть в здании и приметы советского времени.
В 1990-е годы особняк одним из первых был приватизирован как памятник архитектуры. Его собственником стал вскоре обанкротившийся "Инкомбанк", на тот момент входивший в пятерку самых крупных банков России. После этого здание еще два раза перепродавали, но всем владельцам заниматься реставрацией было недосуг.
Нынешним хозяином формально числится ООО "Карс". Однако суды всех инстанций признали палаты Пожарского федеральной собственностью, а сделку ООО "Карс" с правительством Москвы недействительной. То есть, если посмотреть с другой стороны, то юридически особняк принадлежит государству, и "Карс" уже не имеет права ничего с ним делать. Однако Росимущество отказывается заключать договор купли-продажи памятника, ссылаясь на отсутствие бюджетных средств.
Ворота и флигели усадьбы датируются более поздним временем, примерно серединой XIX века. Флигелям повезло больше - у них другие собственники, которые все же занимаются реставрацией и ремонтом принадлежащих им зданий. На этой фото еще интересно, как покрашена в голубой и стена соседнего дома. Мне субъективно кажется, что так она визуально выделяется даже больше - уж на фоне московского серого неба точно. С другой стороны, может, краска какая специальная, сохраняющая?
А вот центральный усадебный дом пустует и обрушается уже около двух десятилетий. В этом году ООО "Карс" не может обеспечить в здании отопление, и старинному особняку придется пережить свою первую холодную зиму.
Напомню, что туристических экскурсий в усадьбу не водят, она стоит закрытая, и я попала туда в рамках учебного занятия Школы наследия.
Свободно можно пройти за ворота и разглядеть фасады здания вблизи, но и тут надо быть весьма внимательным и аккуратным, чтобы ничего с дома на голову не свалилось.
И, хотя атмосфера разрушения по-своему притягательна, будем надеяться, что старинные усадьбы все же будут восстанавливать, пока это еще возможно, и отреставрированными уникальными интерьерами смогут безопасно полюбоваться все желающие.
Для того, чтобы полазать по историческим развалинам и сфотографировать эффектно разрушающуюся старину, москвичи готовы ездить в далекое Подмосковье и даже соседние области.
Однако мало кто знает, что заброшенная усадьба с богатой историей есть и в самом центре столицы.
На самом деле, конечно, во-первых, таких разрушающихся усадеб в центре Москвы, к сожалению, далеко не одна штука. Опытные фотографы отлично знают, где, никуда не уезжая, снимать моделей на фоне "заброшенного замка" словно в сказке про спящую царевну. Хотя, разумеется, у каждого такого здания своя степень сохранности и своя история.
Во-вторых, безусловно, внутрь таких строений не так-то просто попасть. Какие-то являются режимными объектами и находятся под строгой охраной или просто хорошо закрыты на замок, в некоторых внутри смотреть просто нечего, в других это оказывается небезопасным - в любой момент может провалиться пол или рухнуть потолок.
В-третьих, положа руку на сердце, очень хотелось бы, чтобы исторические усадьбы не разваливались, а их сохраняли, бережно реставрировали, и их красотой - как внутри, так и снаружи - могли любоваться все желающие.
4 ноября, в День народного единства, слушатели открытого культурно-просветительского проекта "Школа наследия" побывали в заброшенной усадьбе в самом центре Москвы, на Большой Лубянке - в палатах князя Пожарского.
Это место не только красивое, но еще и поражает диапазоном исторических событий и персонажей, с ним связанных.
Лично мне больше всего интересно, что когда-то тут жил князь Дмитрий Михайлович Пожарский (1578-1642) - тот самый, который "Минин и Пожарский" на Красной площади.
Через понимание, что у него был дом в Москве и вот именно тут он и жил, князь Пожарский начинает "оживать" в воображении - легче представить себе его живым человеком, а не просто очередным именем из школьного учебника.
Палаты Пожарских сохранились в основании главного усадебного дома, их еще предстоит подробно исследовать.
Двор Пожарских занимал и участки соседних строений - 12 и 16 по Большой Лубянке.
В петровское время - на рубеже XVII-XVIII веков - палаты были расширены, надстроены и получили уникальный белокаменный декор в "нарышкинском" стиле: многие декоративные украшения фасада не лепнина, а резьба по камню.
Кто из семейств и родов, проживавших в усадьбе, стал заказчиком этой реконструкции, доподлинно неизвестно.
Весной 1812 года генерал-губернатором в Москве был назначен граф Федор Васильевич Ростопчин. На тот момент графу было под 50, и в прошлом императрица Екатерина II отзывалась о нем: "У этого молодого человека большой лоб, большие глаза и большой ум".
Чтобы исполнять свои обязанности, Ростопчин переместился из подмосковного имения в особняк на Лубянке.
Он пишет о том периоде: «...Я пользовался отличным здоровьем и выказал с самого начала большую деятельность, что было новостью, потому что все предшественники мои были старцы. Я сразу сделался популярным, благодаря доступности ко мне. Я сделал объявление, что каждый день, от 11 часов до полудня, принимаю всех и каждого и что те, кто имеет мне сообщить нечто важное, могут являться ко мне во всякий час.
В день моего водворения в новой должности я приказал отслужить молебен перед всеми иконами, которые считаются чудотворными и пользуются большим уважением у народа. Я выказывал большую учтивость к тем лицам, которым приходилось иметь дело со мною. Я снискал расположение старых сплетниц и ханжей, приказав убрать гробы, служившие вывесками магазинам, их поставлявшим. Также приказал я снять афишки и объявления, наклеенные на стенах церквей».
Другой яркий и весьма неоднозначный поступок Ростопчина выразительно описан Л. Н. Толстым в "Войне и мире":
«- Ребята! - сказал Растопчин металлически-звонким голосом, - этот человек, Верещагин - тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
<...>
- Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, - говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: - Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего-то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно-широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
- Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! - закричал Растопчин. - Руби! Я приказываю! - Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
Граф Ростопчин выдает народу купеческого сына Верещагина. Худ. А. Д. Кившенко. 1877.
- Руби! - прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
"А!" - коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
"О господи!" - послышалось чье-то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. <...> И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его».
На самом деле, купеческий сын Верещагин был приговорен к высылке в Сибирь и 25 ударам плетью за перевод с французского на русский "Письма Наполеона к прусскому королю" и "Речи Наполеона к князьям Рейнского союза в Дрездене" и за то, что показал переводы своему приятелю. Однако, Ростопчин, видимо, решил таким образом "разрядить" толпу простого народа, которая зачем-то собиралась у его дома перед его отъездом из Москвы.
Считается, что эта жуткая история - единственный официально дошедший до нас случай расправы с мирным соотечественником во время наполеоновской войны.
Краевед Алексей Митрофанов пишет: «Весной 1814 года, когда российские войска вошли в Париж, граф Ростопчин в том же особняке на улице Лубянке устроил для тогдашнего московского истеблишмента роскошнейший прием. А спустя четыре месяца был отстранен от должности. "Кроме ругательства, клеветы и мерзостей ничего я в награду не получил от того города, в котором многие обязаны мне жизнью", - жаловался бывший губернатор».
Писатель Рустам Рахматуллин считает, что именно благодаря "Войне и миру" Толстого образ Москвы вошел в мировую культуру, а дом Ростопчина, описанный в романе, - неотъемлимая часть этого образа.
Вот мы и сами не заметили, как оказались внутри особняка. Только надо быть очень осторожными: свисающая лампа видна только при вспышке фотоаппарата, а куски штукатурки, готовящиеся отвалиться, - только третьим глазом.
Парадная лестница не такая монументальная, как во дворцах, где мне почему-то обычно доводилось бывать, но именно тем уютная - сразу представляется здесь жизнь, какое-то небольшое дворянское семейство, слуги снуют туда-сюда.
Украшает парадную лестницу большое старинное зеркало - совершенно завораживающее.
Увы, было слишком темно, чтобы его как следует сфотографировать. В реальности без вспышки все выглядит примерно вот так - а дополнительных источников света, кроме естественного, и нет.
Это все еще первый этаж. Там, где нет декора, интересна сама организация пространства. Сводчатые стены, а внизу - да-да, неисследованные палаты Пожарского.
Но поднимемся наверх.
На втором этаже спрятан самый настоящий сейф. За этой дверью кромешная тьма, я подсветила фонариком - стены обиты железом, я такое раньше только в фильмах, а точнее - в мультиках про Скруджа Макдака видела. В конце XIX века в особняке размещалось Московское страховое от огня общества.
А в советские годы здание принадлежало КГБ. Интересно, пользовались ли спецслужбы этим сейфом? Те, кто побывал в здании в те времена, отзываются в интернете, что тогда особняк был в прекрасном состоянии.
В 1970-е годы по заказу КГБ часть интерьеров было отреставрировано.
Печи. Вот эта настоящая.
А эта декоративная, для симметрии. Из нее вылезает лев.
Танцевальный зал.
Снежная королева. Это почему-то мне так сразу представилось, когда ее увидела. Но точно из какой-то немецкой сказки.
На самом деле этот танцевальный зал со "снежной королевой" сейчас вот в таком состоянии.
Есть в здании и приметы советского времени.
В 1990-е годы особняк одним из первых был приватизирован как памятник архитектуры. Его собственником стал вскоре обанкротившийся "Инкомбанк", на тот момент входивший в пятерку самых крупных банков России. После этого здание еще два раза перепродавали, но всем владельцам заниматься реставрацией было недосуг.
Нынешним хозяином формально числится ООО "Карс". Однако суды всех инстанций признали палаты Пожарского федеральной собственностью, а сделку ООО "Карс" с правительством Москвы недействительной. То есть, если посмотреть с другой стороны, то юридически особняк принадлежит государству, и "Карс" уже не имеет права ничего с ним делать. Однако Росимущество отказывается заключать договор купли-продажи памятника, ссылаясь на отсутствие бюджетных средств.
Ворота и флигели усадьбы датируются более поздним временем, примерно серединой XIX века. Флигелям повезло больше - у них другие собственники, которые все же занимаются реставрацией и ремонтом принадлежащих им зданий. На этой фото еще интересно, как покрашена в голубой и стена соседнего дома. Мне субъективно кажется, что так она визуально выделяется даже больше - уж на фоне московского серого неба точно. С другой стороны, может, краска какая специальная, сохраняющая?
А вот центральный усадебный дом пустует и обрушается уже около двух десятилетий. В этом году ООО "Карс" не может обеспечить в здании отопление, и старинному особняку придется пережить свою первую холодную зиму.
Напомню, что туристических экскурсий в усадьбу не водят, она стоит закрытая, и я попала туда в рамках учебного занятия Школы наследия.
Свободно можно пройти за ворота и разглядеть фасады здания вблизи, но и тут надо быть весьма внимательным и аккуратным, чтобы ничего с дома на голову не свалилось.
И, хотя атмосфера разрушения по-своему притягательна, будем надеяться, что старинные усадьбы все же будут восстанавливать, пока это еще возможно, и отреставрированными уникальными интерьерами смогут безопасно полюбоваться все желающие.