Князь Борис Голицын - аристократ науки
Оригинал взят у sergeytsvetkov в Князь Борис Голицын - аристократ науки
Голицын глубоко интересовался познанием русской природы,
видел в ее разностороннем и глубоком изучении залог силы
нашей страны, столь горячо им любимой родной земли, в светлое
будущее которой он верил всей своей душой,
работал для него всеми своими силами.
Академик В.И.Вернадский
Так уж сложилось, что европейская аристократия охотно занимала физические кафедры университетов, а вот русских аристократов физика не прельщала. Эта область науки пополнялась у нас выходцами из разночинной среды. Князь Борис Борисович Голицын был единственным в России физиком-аристократом. За то и пострадал, причем совсем не от большевиков.
Гонения начались с того, что его, молодого мичмана в отставке, под надуманными предлогами отказались зачислить в Петербургский университет. Получать второе (после Морской академии) образование ему пришлось в Страсбурге. Весной 1890 года, защитив магистерскую диссертацию, он вернулся на родину.
Но заграничную диссертацию Голицыну не засчитали и дали молодому ученому скромное место приват-доцента в Московском университете, намекнув при этом, что лучше бы князю опять уехать за границу. Борис Борисович засел за новую диссертацию («Исследования по математической физике»), которую посвятил вопросам зарождавшейся в те годы квантовой физики. В этой работе Голицын дал две формулы, одна из которых выражает частный закон излучения, теперь известный под названием закона смещения Вина (1893), а другая в скрытой форме содержит формулу Рэлея - Джинса (1905). Предугадывая формулу Планка, Голицын получил необходимые для нее два адиабатических инварианта. Несомненно, что русский ученый вплотную подошел к квантовой теории в физике.
Однако физики-разночинцы не захотели иметь в своих рядах физика-аристократа. Его работа вызвала шквал критики со стороны известных ученых, хотя некоторые из них в частной переписке признавались, что магистерская диссертация Голицына «лучше иной докторской».
На рубеже ХХ века новая наука - геофизика - открывала возможности изучения физических свойств земных недр. Голицын занял пост главы сейсмической комиссии при Академии наук. При нем сейсмология из науки, строившейся на догадках и гипотезах, стала превращаться в точную науку. Голицын дал решение важнейшей задачи сейсмологии: определению очага землетрясения по данным одной сейсмической станции. В 1906 году в подвале Пулковской обсерватории Голицын установил созданные им сейсмографы, и за первый месяц наблюдений приборы зафиксировали 14 землетрясений! Голицынские сейсмографы нарасхват покупали обсерватории всего мира. В 1911 г. Голицын был избран президентом Международной сейсмологической ассоциации.
Сейсмограф системы Б. Б. Голицына и образец записанной им сейсмограммы землетрясения.
«Можно уподобить всякое землетрясение фонарю, - считал ученый, - который зажигается на короткое время и освещает нам внутренность Земли, позволяя тем самым рассмотреть то, что там происходит. Свет этого фонаря пока еще очень тусклый, но не подлежит сомнению, что со временем он станет гораздо ярче и позволит нам разобраться в этих сложных явлениях природы».
Свыше 20 лет заведуя физическим кабинетом Академии наук в Петербурге, Голицын превратил его в лабораторию, чье оборудование было доведено до уровня лучших физических институтов.
Во время Первой мировой войны Голицын возглавил военно-метеорологическое управление, умело организовавшее обслуживание русских армейских частей в период газовой войны, начатой немцами.
Авторитет Голицына в Европе постепенно привел к признанию ученого и на родине. Жаль, что, как всегда, слишком поздно. В 1916 году воспаление легких свело в могилу 54-летнего ученого.
Посмертная маска князя Б. Б. Голицына, хранящаяся в здании Пулковской сейсмостанции
Последние его слова, которые он кричал в бреду, были: «Пустите меня работать! Я так мало сделал!»
Голицын глубоко интересовался познанием русской природы,
видел в ее разностороннем и глубоком изучении залог силы
нашей страны, столь горячо им любимой родной земли, в светлое
будущее которой он верил всей своей душой,
работал для него всеми своими силами.
Академик В.И.Вернадский
Так уж сложилось, что европейская аристократия охотно занимала физические кафедры университетов, а вот русских аристократов физика не прельщала. Эта область науки пополнялась у нас выходцами из разночинной среды. Князь Борис Борисович Голицын был единственным в России физиком-аристократом. За то и пострадал, причем совсем не от большевиков.
Гонения начались с того, что его, молодого мичмана в отставке, под надуманными предлогами отказались зачислить в Петербургский университет. Получать второе (после Морской академии) образование ему пришлось в Страсбурге. Весной 1890 года, защитив магистерскую диссертацию, он вернулся на родину.
Но заграничную диссертацию Голицыну не засчитали и дали молодому ученому скромное место приват-доцента в Московском университете, намекнув при этом, что лучше бы князю опять уехать за границу. Борис Борисович засел за новую диссертацию («Исследования по математической физике»), которую посвятил вопросам зарождавшейся в те годы квантовой физики. В этой работе Голицын дал две формулы, одна из которых выражает частный закон излучения, теперь известный под названием закона смещения Вина (1893), а другая в скрытой форме содержит формулу Рэлея - Джинса (1905). Предугадывая формулу Планка, Голицын получил необходимые для нее два адиабатических инварианта. Несомненно, что русский ученый вплотную подошел к квантовой теории в физике.
Однако физики-разночинцы не захотели иметь в своих рядах физика-аристократа. Его работа вызвала шквал критики со стороны известных ученых, хотя некоторые из них в частной переписке признавались, что магистерская диссертация Голицына «лучше иной докторской».
На рубеже ХХ века новая наука - геофизика - открывала возможности изучения физических свойств земных недр. Голицын занял пост главы сейсмической комиссии при Академии наук. При нем сейсмология из науки, строившейся на догадках и гипотезах, стала превращаться в точную науку. Голицын дал решение важнейшей задачи сейсмологии: определению очага землетрясения по данным одной сейсмической станции. В 1906 году в подвале Пулковской обсерватории Голицын установил созданные им сейсмографы, и за первый месяц наблюдений приборы зафиксировали 14 землетрясений! Голицынские сейсмографы нарасхват покупали обсерватории всего мира. В 1911 г. Голицын был избран президентом Международной сейсмологической ассоциации.
Сейсмограф системы Б. Б. Голицына и образец записанной им сейсмограммы землетрясения.
«Можно уподобить всякое землетрясение фонарю, - считал ученый, - который зажигается на короткое время и освещает нам внутренность Земли, позволяя тем самым рассмотреть то, что там происходит. Свет этого фонаря пока еще очень тусклый, но не подлежит сомнению, что со временем он станет гораздо ярче и позволит нам разобраться в этих сложных явлениях природы».
Свыше 20 лет заведуя физическим кабинетом Академии наук в Петербурге, Голицын превратил его в лабораторию, чье оборудование было доведено до уровня лучших физических институтов.
Во время Первой мировой войны Голицын возглавил военно-метеорологическое управление, умело организовавшее обслуживание русских армейских частей в период газовой войны, начатой немцами.
Авторитет Голицына в Европе постепенно привел к признанию ученого и на родине. Жаль, что, как всегда, слишком поздно. В 1916 году воспаление легких свело в могилу 54-летнего ученого.
Посмертная маска князя Б. Б. Голицына, хранящаяся в здании Пулковской сейсмостанции
Последние его слова, которые он кричал в бреду, были: «Пустите меня работать! Я так мало сделал!»