Утро шестилетней девочки
Навеяло воспоминаниями про рыбий жир.
Мы жили на улице Розы Люксембург. Детский садик у старого хлебозавода, там сейчас Росстрах.
В лето, когда нам с Иринкой Галаниной исполнилось по 6 лет - родители написали расписку, что мы можем сами - без старших!!! - приходить утром и уходить вечером из детсада. Гордости нашей не было предела. А Тане Смирновой такой расписки не дали. В крайнем случае, разрешили с нами ходить.
Но свобода не приходит одна. Раз можешь самостоятельно по Семёнову ходить - получи обязанность!
Утром - до садика - идти в больницу, где в ларьке выдавали хлеб по карточкам. В магазинах тогда был только черный. А в больнице выдавали по полбуханки серо-белого. Очередь не очень большая была. В хлебных магазинах гораздо длиннее.
Принесешь домой хлеб и пора в садик.
Три подружки-веселушки радостно бежали в детский сад - там друзья, игрушки, печенюшка в полдник. По дороге пугали Таню, что нельзя наступать на трещины в асфальте - горе дома будет. А сами наступали на эти трещины и смотрели - испугается Таня?
Некоторые (нехорошие) дети по утрам плакали, что не хотят оставаться в садике. Я этого не понимала. Надо, значит надо. Да и плохого в садике ничего не было. Ну, утренний рыбий жир не очень нравился - но это быстро, а потом столько всего интересного!
А этим - нехорошим - детям, когда они плакали, давали игрушки из заветного шкафчика. Там были прекрасные куклы и заводные машинки. Игрушки из этого шкафа доставали и показывали нам на занятиях, играть ими не разрешалось. Но вот вредные плаксы по утрам играли с ними.
А как заплакать, если сама в садик приходишь?
Однажды утром папа проводил меня до садика. И вдруг у калитки я заплакала. Удивлению его не было предела. Он же не знал, что это ради чудесной куклы. Куклу мне дали. Но рассмотреть её и тем более поиграть - не успела. Пришла постоянная плакальщица и драгоценную куклу отдали ей.
Мы жили на улице Розы Люксембург. Детский садик у старого хлебозавода, там сейчас Росстрах.
В лето, когда нам с Иринкой Галаниной исполнилось по 6 лет - родители написали расписку, что мы можем сами - без старших!!! - приходить утром и уходить вечером из детсада. Гордости нашей не было предела. А Тане Смирновой такой расписки не дали. В крайнем случае, разрешили с нами ходить.
Но свобода не приходит одна. Раз можешь самостоятельно по Семёнову ходить - получи обязанность!
Утром - до садика - идти в больницу, где в ларьке выдавали хлеб по карточкам. В магазинах тогда был только черный. А в больнице выдавали по полбуханки серо-белого. Очередь не очень большая была. В хлебных магазинах гораздо длиннее.
Принесешь домой хлеб и пора в садик.
Три подружки-веселушки радостно бежали в детский сад - там друзья, игрушки, печенюшка в полдник. По дороге пугали Таню, что нельзя наступать на трещины в асфальте - горе дома будет. А сами наступали на эти трещины и смотрели - испугается Таня?
Некоторые (нехорошие) дети по утрам плакали, что не хотят оставаться в садике. Я этого не понимала. Надо, значит надо. Да и плохого в садике ничего не было. Ну, утренний рыбий жир не очень нравился - но это быстро, а потом столько всего интересного!
А этим - нехорошим - детям, когда они плакали, давали игрушки из заветного шкафчика. Там были прекрасные куклы и заводные машинки. Игрушки из этого шкафа доставали и показывали нам на занятиях, играть ими не разрешалось. Но вот вредные плаксы по утрам играли с ними.
А как заплакать, если сама в садик приходишь?
Однажды утром папа проводил меня до садика. И вдруг у калитки я заплакала. Удивлению его не было предела. Он же не знал, что это ради чудесной куклы. Куклу мне дали. Но рассмотреть её и тем более поиграть - не успела. Пришла постоянная плакальщица и драгоценную куклу отдали ей.