Потрясающе!
Оригинал взят у mislpronzaya в Потрясающе!
Мельников-Печерский пишет о секте хлыстовцев и о вербовке в секту.
Если бы в 60-е и 70-е, не говоря уж о 80-х, эта книга была в школе и в программе, не было бы двух третей сект, детей сложно было бы заманить.
А описано вся вербовка и обихаживание подростков- очень подробно.
Но жидве очень не с руки было эту книгу в школу пустить.
- Слава в вышних богу! - благоговейно поднявши глаза, проговорила
Марья Ивановна.- На Дуню я тоже много рассчитываю. Помните, как в прошлом
году я под осень гостила у вас, про нее тогда я вам сказывала, что как
скоро заговорила я с ней, едва открывая "тайну", дух на нее накатил (Дух
накатил, то есть сошел дух (по понятиям хлыстов, святой дух).) - вся
задрожала, затрепетала, как голубь, глаза загорелись, и без чувств упала
она ко мне на руки. Великим знамением тогда я это сочла. А теперь, как
гостила у них, каждый почти день бывала она в восторге, так и трясет ее
всю: судороги, истерика, пена у рта. Ни словом ей не заикнулась я, что
бывает у нас на радениях, а все-таки ее поднимало.
- Дай господи такую подвижницу, подай истинный свет и новую силу в
слове ее,- сложив руки, набожно сказал Николай Александрыч.- Ежели так,
можно будет ее допустить на собрание, и если готова принять "благодать", то
можно и "привод" сделать... Только ведь она у отца живет... Помнится мне,
говорила ты, Машенька, что он раскольничает, и совсем плотской язычник,
духовного в нем, говорила ты, нет ни капельки.
- Это так,- подтвердила Марья Ивановна.- Как есть плотской - только
деньги на уме.
- Как же Авдотьюшка, познав тайну, станет в Гоморре жить?- сказал
Николай Александрыч.- Тяжело ведь ей будет меж язычниками... Некому будет
ни утешить ее, ни поддержать в ней святого пламени. Устоит ли тогда она на
"правом пути", сохранит ли "тайну сокровенную"? Об этом надо обсудить
хорошенько. То помни, Машенька, что ангелы небесные ликуют и радуются,
когда языческая душа вступает в ограду спасения, но все небесные силы в
тоске и печали мечутся по небу, ежели "приведенная" душа возвратится вспять
и снова ступит на погибельный путь фарисейский.
- Со мной часто будет видаться, я буду ее поддерживать. Отец обещал
отпускать ее ко мне в Фатьянку.
При мне не пойдет она в адские ворота, не возвратится в язычество,-
твердо и решительно сказала Марья Ивановна. - На "приводе" я, пожалуй, буду
ее поручницей и все время, пока обитаю в этом греховном теле, стану
поддерживать ее на "правом пути".
- А дашь ли за нее страшное священное зарученье? - строго спросил у
сестрицы Николай Александрыч.
- Дам,- ответила Марья Ивановна.- Дам, потому что ручаюсь за нее, как
за самое себя.
- Но ведь ты знаешь, Машенька, что бывает с заручниками, если
приведенные ими отвергнутся "пути"? - спросил Николай Александрыч.
- Знаю,- слегка кивнув головой, ответила Марья Ивановна.
- Отлучение от части праведных, отлучение от небесных сил, отторжение
от святейшего сонма поющих хвалебные песни пред агнцем, вечное страданье
души в греховном теле, низведение в геенну на нескончаемую власть врага
(Хлысты никогда не употребляют слов: "дьявол", "сатана", "черт" и тому
подобных, дабы не осквернить проклятым именем своего языка. Одно у них имя
ему - "враг", иногда "враг божий", редко "враг человеческий". Некоторые
учители их о дьяволе так говорят: "Какой он враг человекам? - он друг им и
покровитель, как любимым своим созданьям. Он враг только нам, пришедшим из
внешнего мира и познавшим правый путь и сокровенную тайну". Хлысты вполне
уверены, что смертное тело человека сотворил Сатанаил по образу и подобию
своему, потому он и владеет телом, а бог в это тело вдунул дыхание жизни,
то есть душу, по своему образу и подобию, оттого душа и бессмертна. Только
познавший правый путь и сокровенную тайну, по мнению их, войдут в селения
праведных, остальные вечно будут мучиться, заключенные в тела и находясь в
полной власти отца своего Сатанаила.),- торжественно говорил Николай
Александрыч,- вспомни, сестрица, вспомни, душевная моя.
- Не давала б я, Николаюшка, великого и страшного заручения, не
ставила б за чужую душу в залог свою душу, ежели б не знала Дунюшки,- а
исступленье, диким, дрожащим голосом сказала брату Марья Ивановна.
И, крепко стиснув руками грудь, со слезами на глазах, задыхаясь от
беспрерывных вздохов и сильных судорожных движений тела, стала она
"выпевать": ("Выпевать" - в беспамятстве говорить с рифмами,
импровизировать.).
- Высоко будет ходить во "святом во кругу" ("Святым кругом" у хлыстов
называется нечто вроде хоровода, исполняющего религиозные пляски.). Высока
ее доля небесная, всем праведным будет она любезная. Велики будут труды, да
и правильны суды...
Все встали. На Марью Ивановну "накатило". Она была в восторге, в
исступленье, слово ее было "живое слово, святое, вдохновенное,
пророческое". Всем телом дрожа и сжимая грудь изо всей силы, диким, но
торжественным каким-то голосом запела она:
Изведет из темниц
Сонмы чистых девиц.
Привлечет в божий чин
Сонмы грешных мужчин.
Сам спаситель ей рад,
Возведет в вышний град,
Осенит святой дух
Ее огненный дух,
И на радость она
Будет богу верна.
Поручусь за нее,
И молюсь на нее,
То - невеста Христа,
Снимет нас со креста,
Силу вышнюю даст,Благодать преподаст.
С поникшими головами и сокрушенным сердцем слушали Луповицкие сестрицу
свою, затрубившую в трубу живогласную, возглашавшую златые вещания,
чудоносные, цельбоносные (Трубой живогласною и златыми вещаниями,
чудоносными, цельбоносными хлысты называют слова пророков, сказанные во время исступления. ).
В изнеможенье, без чувств упала Марья Ивановна на диван. Глаза ее
закрылись, всю ее дергало и корчило в судорогах. Покрытое потом лицо ее
горело, белая пена клубилась на раскрытых, трепетавших губах. Несколько
минут продолжался такой припадок, и в это время никто из Луповицких не
потревожился - и корчи и судороги они считали за действие святого духа,
внезапно озарившего пророчицу. С благоговеньем смотрели они на страдавшую Марью Ивановну.
Мало-помалу она успокоилась, корчи и судороги прекратились, открыла
она глаза, отерла лицо платком, села на диван, но ни слова не говорила.
Подошла к ней Варвара Петровна со стаканом воды в руке. Большими глотками,
с жадностью выпила воду Марья Ивановна и чуть слышно промолвила:
- Еще.
Другой стакан подала Варвара Петровна, Марья Ивановна и его выпила,
волнение стало в ней прекращаться, только грудь поднималась тяжело и порывисто.
"Живым словом" Марьи Ивановны была решена участь Дуни. Луповицкие с
радостью согласились открыть ей всю "сокровенную тайну". В слове Марьи
Ивановны и в постигшем ее после того припадке они видели явную на то волю божию.
- Я пойду... разденусь... лягу в постель...- слабым, упавшим голосом
проговорила Марья Ивановна, приподнимаясь с дивана. Варвара Петровна
подхватила ее под руку и тихонько, с осторожностью повела едва
передвигавшую ноги пророчицу.
Да-с! Психиатрия....
Сказала я тебе, что божие безумное премудрей человеческой
мудрости, но ведь обыкновенные люди, язычники, в проявлениях духа видят
либо глупость, либо юродство, либо даже кощунство и богохульство, кликушами
божьих людей называют, икотниками да икотницами, даже бесноватыми
(Кликуши, на северо-востоке икотницы - люди, одержимые особого рода
падучей болезнью, в припадках которой теряется сознание и больная (у мужчин
эта болезнь бывает чрезвычайно редко) в корчах и судорогах беспрестанно
икает либо кричит звериными голосами, изрыгая брань, ругательства и даже
богохульство. Народ приписывает эту болезнь напуску от злых колдунов. Сами
кликуши всегда почти выкликают, что такой-то испортил их. Считая эту
нервную болезнь, истерику в самой сильной степени, за притворство,
пробовали лечить баб розгами, иным это лекарство помогало, но в большей
части случаев сводило больных в могилу. ).
А это - явный хасидизм. Танцы-шманцы...
Когда явишься ты в среде малого стада, в сонме племени нового израиля,
и божьи люди станут молиться на твоих глазах истинной молитвой, не
подумаешь ли ты по-язычески, не скажешь ли в сердце своем: "Зачем они
хлопают так неистово в ладоши, зачем громко кричат странными голосами?.."
А когда услышишь вдохновенные, непонятные тебе речи, не скажешь ли:
"Безумие это, сумасбродство"?.. Мало того - не скажешь ли ты самой себе:
"Это кощунство". Так всегда говорит про божьих людей слепой и глухой
языческий мир, так, пожалуй, скажешь и ты, потому что ты язычница.
- Зачем же, однако, на молитве хлопать в ладоши? - с удивленьем
спросила Дуня.- По-моему, это нехорошо. Так не водится.
- Псалтырь читывала? - спросила Варенька.
- Как же не читать? Училась по псалтырю. Чуть не весь знаю наизусть,-
ответила Дуня.
- Помнишь: "Восплещите руками, воскликните богу..." А дальше: "Взыде
бог во воскликновении",- сказала Варенька.
- Псалом сорок шестой, в конец о сынех Кореовых,- промолвила Дуня и
смолкла.
- Оттого люди божьи и плещут руками. Царь-пророк их тому научил. И
восклицают они громкими радостными голосами хвалебные песни,- сказала
Варенька.- То не забудь, что сам бог ходит при восклицаниях и в гласе
трубном, то есть с пением, с музыкой. Тебе покажется это соблазнительным,
потому что привыкла ты к мертвому богопочтению. У вас только поклоны да
поклоны. Знай одну спину гнуть - и будешь спасен... Так ведь по-вашему? А у
божьих людей не так, у них все тело, все члены его поклоны бьют. А когда
увидишь, как это делается,- непременно соблазнишься...
- Что ж это за поклоны всем телом? - с напряженным вниманьем спросила
у Вареньки Дуня.
- С первого взгляда похожи они на скачку, на пляску, на языческие
хороводы,- ответила Варенька.- И если бы увидал язычник святое "радение"
людей божьих, их, непременно назвал бы его неистовым скаканьем,
богопротивною пляской. Но это "радение" к богу. Сказано: "Вселюся в них и
похожду" - и вот, когда вселится он в людей своих, тогда и ходит в них.
Божьи люди в восторге тогда пребывают, все забывают, землю покидают, в
небесах пребывают.
- Как же это можно плясать на молитве? - сказала совсем изумленная
Дуня.- Ведь это грех... Подумать так страшно...
- Службу на Пасху знаешь?- спросила Варенька. - Всю наизусть,-
ответила Дуня.
- "Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше, играя..." -
помнишь? - спросила Варенька.
- Помню,- тихо в раздумье ответила Дуня.
- А в писании читала, как царь Давид плясал перед господом? - спросила
Варенька.
- Что-то не помню,- ответила Дуня.
- Шел он в Иерусалим с кивотом божиим, скакал перед ним и играл.
Мельхола, дочь Саулова, как язычница, над ним насмехалась, а он ей сказал:
"Буду играть и плясать перед господом" (II. Царств., гл. 6.). Теперь он в
райских светлицах препрославлен, а она в адских муках томится, во власти
божия врага.
Не отвечала Дуня. Поражена была она словами Вареньки.
Мельников-Печерский пишет о секте хлыстовцев и о вербовке в секту.
Если бы в 60-е и 70-е, не говоря уж о 80-х, эта книга была в школе и в программе, не было бы двух третей сект, детей сложно было бы заманить.
А описано вся вербовка и обихаживание подростков- очень подробно.
Но жидве очень не с руки было эту книгу в школу пустить.
- Слава в вышних богу! - благоговейно поднявши глаза, проговорила
Марья Ивановна.- На Дуню я тоже много рассчитываю. Помните, как в прошлом
году я под осень гостила у вас, про нее тогда я вам сказывала, что как
скоро заговорила я с ней, едва открывая "тайну", дух на нее накатил (Дух
накатил, то есть сошел дух (по понятиям хлыстов, святой дух).) - вся
задрожала, затрепетала, как голубь, глаза загорелись, и без чувств упала
она ко мне на руки. Великим знамением тогда я это сочла. А теперь, как
гостила у них, каждый почти день бывала она в восторге, так и трясет ее
всю: судороги, истерика, пена у рта. Ни словом ей не заикнулась я, что
бывает у нас на радениях, а все-таки ее поднимало.
- Дай господи такую подвижницу, подай истинный свет и новую силу в
слове ее,- сложив руки, набожно сказал Николай Александрыч.- Ежели так,
можно будет ее допустить на собрание, и если готова принять "благодать", то
можно и "привод" сделать... Только ведь она у отца живет... Помнится мне,
говорила ты, Машенька, что он раскольничает, и совсем плотской язычник,
духовного в нем, говорила ты, нет ни капельки.
- Это так,- подтвердила Марья Ивановна.- Как есть плотской - только
деньги на уме.
- Как же Авдотьюшка, познав тайну, станет в Гоморре жить?- сказал
Николай Александрыч.- Тяжело ведь ей будет меж язычниками... Некому будет
ни утешить ее, ни поддержать в ней святого пламени. Устоит ли тогда она на
"правом пути", сохранит ли "тайну сокровенную"? Об этом надо обсудить
хорошенько. То помни, Машенька, что ангелы небесные ликуют и радуются,
когда языческая душа вступает в ограду спасения, но все небесные силы в
тоске и печали мечутся по небу, ежели "приведенная" душа возвратится вспять
и снова ступит на погибельный путь фарисейский.
- Со мной часто будет видаться, я буду ее поддерживать. Отец обещал
отпускать ее ко мне в Фатьянку.
При мне не пойдет она в адские ворота, не возвратится в язычество,-
твердо и решительно сказала Марья Ивановна. - На "приводе" я, пожалуй, буду
ее поручницей и все время, пока обитаю в этом греховном теле, стану
поддерживать ее на "правом пути".
- А дашь ли за нее страшное священное зарученье? - строго спросил у
сестрицы Николай Александрыч.
- Дам,- ответила Марья Ивановна.- Дам, потому что ручаюсь за нее, как
за самое себя.
- Но ведь ты знаешь, Машенька, что бывает с заручниками, если
приведенные ими отвергнутся "пути"? - спросил Николай Александрыч.
- Знаю,- слегка кивнув головой, ответила Марья Ивановна.
- Отлучение от части праведных, отлучение от небесных сил, отторжение
от святейшего сонма поющих хвалебные песни пред агнцем, вечное страданье
души в греховном теле, низведение в геенну на нескончаемую власть врага
(Хлысты никогда не употребляют слов: "дьявол", "сатана", "черт" и тому
подобных, дабы не осквернить проклятым именем своего языка. Одно у них имя
ему - "враг", иногда "враг божий", редко "враг человеческий". Некоторые
учители их о дьяволе так говорят: "Какой он враг человекам? - он друг им и
покровитель, как любимым своим созданьям. Он враг только нам, пришедшим из
внешнего мира и познавшим правый путь и сокровенную тайну". Хлысты вполне
уверены, что смертное тело человека сотворил Сатанаил по образу и подобию
своему, потому он и владеет телом, а бог в это тело вдунул дыхание жизни,
то есть душу, по своему образу и подобию, оттого душа и бессмертна. Только
познавший правый путь и сокровенную тайну, по мнению их, войдут в селения
праведных, остальные вечно будут мучиться, заключенные в тела и находясь в
полной власти отца своего Сатанаила.),- торжественно говорил Николай
Александрыч,- вспомни, сестрица, вспомни, душевная моя.
- Не давала б я, Николаюшка, великого и страшного заручения, не
ставила б за чужую душу в залог свою душу, ежели б не знала Дунюшки,- а
исступленье, диким, дрожащим голосом сказала брату Марья Ивановна.
И, крепко стиснув руками грудь, со слезами на глазах, задыхаясь от
беспрерывных вздохов и сильных судорожных движений тела, стала она
"выпевать": ("Выпевать" - в беспамятстве говорить с рифмами,
импровизировать.).
- Высоко будет ходить во "святом во кругу" ("Святым кругом" у хлыстов
называется нечто вроде хоровода, исполняющего религиозные пляски.). Высока
ее доля небесная, всем праведным будет она любезная. Велики будут труды, да
и правильны суды...
Все встали. На Марью Ивановну "накатило". Она была в восторге, в
исступленье, слово ее было "живое слово, святое, вдохновенное,
пророческое". Всем телом дрожа и сжимая грудь изо всей силы, диким, но
торжественным каким-то голосом запела она:
Изведет из темниц
Сонмы чистых девиц.
Привлечет в божий чин
Сонмы грешных мужчин.
Сам спаситель ей рад,
Возведет в вышний град,
Осенит святой дух
Ее огненный дух,
И на радость она
Будет богу верна.
Поручусь за нее,
И молюсь на нее,
То - невеста Христа,
Снимет нас со креста,
Силу вышнюю даст,Благодать преподаст.
С поникшими головами и сокрушенным сердцем слушали Луповицкие сестрицу
свою, затрубившую в трубу живогласную, возглашавшую златые вещания,
чудоносные, цельбоносные (Трубой живогласною и златыми вещаниями,
чудоносными, цельбоносными хлысты называют слова пророков, сказанные во время исступления. ).
В изнеможенье, без чувств упала Марья Ивановна на диван. Глаза ее
закрылись, всю ее дергало и корчило в судорогах. Покрытое потом лицо ее
горело, белая пена клубилась на раскрытых, трепетавших губах. Несколько
минут продолжался такой припадок, и в это время никто из Луповицких не
потревожился - и корчи и судороги они считали за действие святого духа,
внезапно озарившего пророчицу. С благоговеньем смотрели они на страдавшую Марью Ивановну.
Мало-помалу она успокоилась, корчи и судороги прекратились, открыла
она глаза, отерла лицо платком, села на диван, но ни слова не говорила.
Подошла к ней Варвара Петровна со стаканом воды в руке. Большими глотками,
с жадностью выпила воду Марья Ивановна и чуть слышно промолвила:
- Еще.
Другой стакан подала Варвара Петровна, Марья Ивановна и его выпила,
волнение стало в ней прекращаться, только грудь поднималась тяжело и порывисто.
"Живым словом" Марьи Ивановны была решена участь Дуни. Луповицкие с
радостью согласились открыть ей всю "сокровенную тайну". В слове Марьи
Ивановны и в постигшем ее после того припадке они видели явную на то волю божию.
- Я пойду... разденусь... лягу в постель...- слабым, упавшим голосом
проговорила Марья Ивановна, приподнимаясь с дивана. Варвара Петровна
подхватила ее под руку и тихонько, с осторожностью повела едва
передвигавшую ноги пророчицу.
Да-с! Психиатрия....
Сказала я тебе, что божие безумное премудрей человеческой
мудрости, но ведь обыкновенные люди, язычники, в проявлениях духа видят
либо глупость, либо юродство, либо даже кощунство и богохульство, кликушами
божьих людей называют, икотниками да икотницами, даже бесноватыми
(Кликуши, на северо-востоке икотницы - люди, одержимые особого рода
падучей болезнью, в припадках которой теряется сознание и больная (у мужчин
эта болезнь бывает чрезвычайно редко) в корчах и судорогах беспрестанно
икает либо кричит звериными голосами, изрыгая брань, ругательства и даже
богохульство. Народ приписывает эту болезнь напуску от злых колдунов. Сами
кликуши всегда почти выкликают, что такой-то испортил их. Считая эту
нервную болезнь, истерику в самой сильной степени, за притворство,
пробовали лечить баб розгами, иным это лекарство помогало, но в большей
части случаев сводило больных в могилу. ).
А это - явный хасидизм. Танцы-шманцы...
Когда явишься ты в среде малого стада, в сонме племени нового израиля,
и божьи люди станут молиться на твоих глазах истинной молитвой, не
подумаешь ли ты по-язычески, не скажешь ли в сердце своем: "Зачем они
хлопают так неистово в ладоши, зачем громко кричат странными голосами?.."
А когда услышишь вдохновенные, непонятные тебе речи, не скажешь ли:
"Безумие это, сумасбродство"?.. Мало того - не скажешь ли ты самой себе:
"Это кощунство". Так всегда говорит про божьих людей слепой и глухой
языческий мир, так, пожалуй, скажешь и ты, потому что ты язычница.
- Зачем же, однако, на молитве хлопать в ладоши? - с удивленьем
спросила Дуня.- По-моему, это нехорошо. Так не водится.
- Псалтырь читывала? - спросила Варенька.
- Как же не читать? Училась по псалтырю. Чуть не весь знаю наизусть,-
ответила Дуня.
- Помнишь: "Восплещите руками, воскликните богу..." А дальше: "Взыде
бог во воскликновении",- сказала Варенька.
- Псалом сорок шестой, в конец о сынех Кореовых,- промолвила Дуня и
смолкла.
- Оттого люди божьи и плещут руками. Царь-пророк их тому научил. И
восклицают они громкими радостными голосами хвалебные песни,- сказала
Варенька.- То не забудь, что сам бог ходит при восклицаниях и в гласе
трубном, то есть с пением, с музыкой. Тебе покажется это соблазнительным,
потому что привыкла ты к мертвому богопочтению. У вас только поклоны да
поклоны. Знай одну спину гнуть - и будешь спасен... Так ведь по-вашему? А у
божьих людей не так, у них все тело, все члены его поклоны бьют. А когда
увидишь, как это делается,- непременно соблазнишься...
- Что ж это за поклоны всем телом? - с напряженным вниманьем спросила
у Вареньки Дуня.
- С первого взгляда похожи они на скачку, на пляску, на языческие
хороводы,- ответила Варенька.- И если бы увидал язычник святое "радение"
людей божьих, их, непременно назвал бы его неистовым скаканьем,
богопротивною пляской. Но это "радение" к богу. Сказано: "Вселюся в них и
похожду" - и вот, когда вселится он в людей своих, тогда и ходит в них.
Божьи люди в восторге тогда пребывают, все забывают, землю покидают, в
небесах пребывают.
- Как же это можно плясать на молитве? - сказала совсем изумленная
Дуня.- Ведь это грех... Подумать так страшно...
- Службу на Пасху знаешь?- спросила Варенька. - Всю наизусть,-
ответила Дуня.
- "Богоотец убо Давид пред сенным ковчегом скакаше, играя..." -
помнишь? - спросила Варенька.
- Помню,- тихо в раздумье ответила Дуня.
- А в писании читала, как царь Давид плясал перед господом? - спросила
Варенька.
- Что-то не помню,- ответила Дуня.
- Шел он в Иерусалим с кивотом божиим, скакал перед ним и играл.
Мельхола, дочь Саулова, как язычница, над ним насмехалась, а он ей сказал:
"Буду играть и плясать перед господом" (II. Царств., гл. 6.). Теперь он в
райских светлицах препрославлен, а она в адских муках томится, во власти
божия врага.
Не отвечала Дуня. Поражена была она словами Вареньки.