Проклятые и забытые
Последний постоянный житель Пустыни, инвалид Дормидон, напротив входа в его жилище, огородку внутри заброшенного здания бывшей церковно-приходской школы. Живет с собакой. Летом не топит, зимой не печет хлеб. Яйца которые ему отдали скормил своему псу, потому что раз не топит, то ест только консервы. Света у него нет. От предложения привезти старую куртку отказался - все равно сожжет, у него угол у печки неудобный, правая пола сгорает.
А это монолог той же бабушки, что рассказала про белую птицу:
"Советская власть, она ведь никуда и не девалась. Она как была, так и осталась. У них опять все свое. Они воруют, как и раньше воровали. И безнаказанно, так же, как и раньше. Ничего не изменилось. Только сейчас они еще осатанели больше. Потому что, если бы они хотели добра, они не дали бы...вот я отработала директором дома Культуры, я закончила костромское училище культуры по хоровому, и отработала я без трех месяцев сорок лет. Имею звание заслуженного работника культуры России. Имею орден знак почета. Получаю пенсию 6 тысяч. Вот это награда за мой весь труд. Не знаю, как можно прожить, как собственно, мы живем. Ну, конечно, занимаем, в магазине под запись дают нам. Там уже знают, что мы пенсию получим, отдадим. А так бы померли с голоду. Чего они и хотят, я так думаю. И вот умирают старики. У нас за год - не знаю, сколько умерло. Я хожу на кладбище, у меня умер сын. Тринадцать лет уже. Тридцать лет ему исполнилось. И я хожу очень часто туда, и вижу, сколько прибавляется, и сколько народу лежит. И сколько собрать вот всех, это кучка бы народу бы стояла, только сколько лежит здесь у нас на кладбище. Мы хороним, и хороним, и хороним. А стариков-то...Мы ходили как-то года два назад собирали на колокольню вот этого храма Введения Пресвятой Богородицы. И мы прошли каждый дом, и я посмотрела, как старики живут, ну, особенно, у кого дети уехали. И вот они по одной живет старушка. Живут они живут, и даже трава не протоптана, тропки-то нет. Дошли...эта половица так перекосилась, другая этак перекосилась. И вот они живут вот так...ну неужели они достойной старости не нажили? Это что за власть-то? Это что за государство? Как это можно так-то? И вот она получает пенсию, и Бог для нее все...она последнее отдает....что у нее там есть. А о ней-то кто-то позаботится? А ведь целые службы сидят. И получают зарплату. Я не знаю, в таких одеждах ходить...я думаю они получают там десять тысяч. А сходить хотя бы по этим старушкам хотя бы этому нашему врачу, который вообще ни за что получает деньги, ничего не соображает сидит...ну! Так ведь по старушкам-то ходить...да хоть слово бы сказал...и то бы это...подбодрил хоть. Ну так, морально. Вот это брошены сами по себе. И каждый сам по себе выживает. Жалко людей...вот просто людей жалко. И вот чувствуешь, что ты сделать-то ничего не можешь кроме как сказать, поговорить...подождите, может, получше будет...а чувствуешь ведь, что это пустое дело. Нет у нас добра-то душа...настолько она покрылась таким слоем равнодушия такого я не знаю...от души-то может, немножко осталось. Что дальше? Как мои дети будут жить, как мои внучки будут жить? Я, конечно, очень беспокоюсь. А то, что дом восстанавливается, это хорошо, это прекрасно…но только не знаю, для кого он будет."
Спасибо Ане за расшифровку записи.