Слуда
Вига - речка, каких много. Когда то глубокая и полноводная, теперь обмелевшая от молевого сплава. По берегам - лес, заросшие бурьяном поля, ветлы. По течению - омуты, перекаты, песчаные отмели, сгнившие остатки мельниц и леспромхозных уловов. Рыба - в основном мальки. Кое кто вытаскивает на спиннинг приличных окушков, щуку, ельца или хариуса, но в основном все ловят курицами - местной разновидностью бредня, в которой центр утяжелен еловой корягой (залезь на чердак каждой заброшенной избы и найдешь там коряги от куриц), а ловцы стоят по флангам и схлопывают сети, как курица клюв. Снасть конечно браконьерская, но сохраняющая традиционный колорит.
Вига течет с холмов Галичской гряды, мимо Коровьего и Введенского, мимо Погорелово, Судая и Шартаново, уходит в леса и там в лесах вливается в Унжу - такую же мелкую, но шириной с Москва-реку. От Погорелово вниз по Виге стоит Полешма - старая деревня, где в войну валили лес ссыльные немцы, уехавшие потом в Казахстан; потом там был лагерь сплавщиков, а теперь и места где стояла деревня непросто сыскать. Дальше по левому берегу Вига принимает Ножегу, и сразу же на правом, высоком, берегу стоит Слуда.
Из всех окрестных деревень, где мне приходилось бывать, Слуда лучше всего сохранила облик традиционной Чухломской деревни. Во первых, она стоит по Виге и значит была деревней достаточно богатой, чтобы было что смотреть. Во вторых, она до сих пор жилая, значит все еще осталось на что смотреть. И в третьих, при советской власти она не стала ни леспромхозом, ни совхозом, а значит избежала нагромождения новых построек. Дома здесь все с солидным возрастом - 100, 150 лет.
Слуда - деревня большая, здесь есть две улицы и проулок. Одна улица идет вдоль реки, вторая пересекает ее под прямым углом. Этот перекресток играет роль центральной площади - здесь и спуск к реке, к банькам; и лавочки стоят, чтобы собраться и посидеть с толком. Вот только живет здесь постоянно одна бабушка Харламова, да еще на лето приезжает 4-5 бабушек.
Дом Харламовой строил ее дед, и он же украсил его наличниками "с косичками" - тип, который я встречал только в Костромской области.
Один из наличников "с короной" - тоже очень костромской мотив.
Дальше по речке стоит изба необычная - два дома для двух семей одного клана под одной крышей, соединенные общим хозяйственным пространством. Таких много в Карелии, но в Костромской области они большая редкость.
Сооружение огромное, самый большой дом в деревне: целый избяной город.
Внутри все к сожалению рухнуло и сгнило, поветь уже частично обвалилась, и дому осталось стоять совсем немного лет.
Дальше идут домики со старыми, глухой резьбы, с солярными знаками, наличниками. Им тоже хорошо за сотню лет.
На задворках стоят типично Костромские двухэтажные "клити".
Встречаем бабушку, приехавшую на лето. Муж ее был местный, умер пару лет назад ("все говорила - брось ее, окаянную"), сама она с Волги, из под Ярославля. Я говорю что деревня их - настоящий музей, да только жалко что музея здесь никто не сделает и все пропадет. Она показывает нам свою клить (120 лет, родные замки).
Самый старый дом в деревне - ему 150 лет.
Проулок, где живет бабушка. "Раньше здесь столько детей было, все играли. А теперь выросли и никто в деревне жить не хочет. Я им говорю - кто вы без памяти о своей деревне. Да они не слушают."
В этом доме зимой рухнула крыша.
Этот давно заброшен, не приезжают больше.
А вот липа, 150 лет, вся пустая внутри. Спилить бы от греха подальше, да некому.
Выслушавшим рассказ туристам. попавшим в этот музей Костромской деревни без жителей и посетителей достаются контакты экскурсовода в "Одноклассниках" и старая прялка с солнышком в подарок.
Возвращаемся на "центральную площадь". С левой стороны - самый красивый в деревне наличник.
Тут же еще одна многосемейная усадьба - два дома, пристроенных с небольшим отступом, один к другому,
И левее их - пристройки, сараи. тоже один к другому. Пространство между ними напоминает дебри... здорово было здесь детворе прятаться и играться.
Вот и все. Колодцев с воротом и часовни не сохранилось. Вроде бы деревня, каких много, а если поискать внимательно, то почти совсем и не осталось таких.