Мореходные рассказы. Камбуз
Содержание
В субботу одесситы закончили практику и на судне остались только наша четвёртая и пятая группы НМШ. Работал с Сумароковым у завсклада Андрея Михеева. Крепили спасательные круги и трапы на шлюпочной палубе, а после обеда и сами шлюпки. Два штормтрапа оказались лоцманскими, почти вдвое длиннее, и их просто положили у борта. Регистр принял шлюпки. Сухощавый пожилой мужчина с редкой сединой был явно умён и красноречив. В нём чувствовалась внутренняя сила и уверенность.
Ходовые испытания перенесли на тридцать первое мая. Глеб предупредил, что я, Сумароков и Симоненко заступают на камбуз.
В одиннадцать ночи начал перечитывать «Морского волка». Остановился на злоключениях главного героя, спасённого после кораблекрушения капитаном «Призрака» Волком Ларсеном.
Вахтенный разбудил без пятнадцати шесть.
Одесский порт. Костя Стародубцев и Вася Симоненко.
Вместе с Игорем Сумароковым пытались поднять Васю, который, ссылаясь на болезнь, никак не хотел вставать. Сказали Глебу, но тот возмутился, мол, всё свалили на него. Но на кого, как не на старшину валить организационные вопросы? Ушли на камбуз вдвоём. Повар Витя Немировский выдал нам три белых куртки. Вместо Симоненко пришёл Ванька Юрчак, но его потом сменили на Андрея Воронкова. Так сформировалась команда. Чистили лук и редиску, мыли всевозможные кастрюли и наводили порядок на камбузе. Шеф-повар Витя Коновал оказался неплохим парнем, хотя на днях у меня с ним была неприятная стычка. Рассказывал, как «Юность» стала водолазной базой при спасении «Нахимова». Многие ныряльщики в ужасе покидали профессию после подъёма утопленника. Работы прекратились с гибелью первого водолаза, тем более, что надежды отыскать живых к тому времени равнялись нулю.
По ящику передали о снятии министра обороны Соколова и главкома ПВО Колдунова в связи с беспрецедентной посадкой на Красную площадь немецкого прогулочного самолёта.
Теплоход «Молдавия» у причала морского вокзала Одессы.
В двенадцать часов «Юность» отбуксировали от причала, и мы вышли в море. Душа пела от восторга и непередаваемых ощущений, а в голове рождались, и уплывали в бесконечность стихотворные рифмы. Фотографировал Воронцовский маяк, выход из порта и само море...
На выходе из Одессы.
Воронцовский маяк.
Одесский порт
После того, как все поели, мы ещё около часа мыли, чистили и прибирали на камбузе, а закончив, смотрели по телевизору мультфильм «Вокруг света за 80 дней». Я не раз читал роман Жюля Верна, но и мультик посмотрел с интересом.
Вышел на палубу и наблюдал за бурунами от винтов «Юности», оставлявшими длинный неровный след за кормой.
Снова камбуз и кастрюли. Открыли банки. Тушёнку на электросковороду, жестянки за борт.
Море
Погода была прекрасная. Зеркало моря сияло под лучами мягкого южного солнца. В одном иллюминаторе камбуза море растворялось в призрачной голубой дымке, а в противоположном чёткая линия горизонта отделяла небо от воды.
По краям разделочных досок выжигал паяльником надписи: «ОС» (овощи сырые), «ОВ» (овощи варёные), «Сельдь» и другие. Получалось довольно грубо. Закончил выжигать минут через десять после ужина.
Вместе с Игорем помыли кастрюли и протёрли столы, а Андрюхе оставили мыть палубу. Чтобы не мешать, я поднялся наверх. Вглядываясь в окружающую красоту, бродил сверху вниз и снизу вверх. Заглянул в ходовую рубку, но вовремя понял, что мешаю и поспешил удалиться. Виталя Савустяненко целый день каскадёрил над шлюпками и выкрасил их в оранжевый цвет. С левого борта тоненькой полоской виднелась Кинбурнская коса.
Чайки восторженно галдели и носились над гладью моря. Одна камнем рухнула с высоты и скрылась под водой, подняв фонтаны брызг. А через пару секунд вынырнула и взмыла в небо с невидимой добычей. Другая спланировала, по-хозяйски усевшись на воду, но волна согнала птицу, окатив её водой.
Довгань с Нарольским сложили из листа картона почти метровый кораблик, и, спустив его на воду, побежали в класс наблюдать за своим детищем с высоты.
А я вышел на корму, где стояли Костя Леорда, несколько рабочих и буфетчица Инна. Смотрели на кораблик, пока тот не скрылся из глаз. «Юность» остановилась. Из любопытства перебрался на бак, где был и Костя Стародубцев.
Боцман докладывал на мостик:
- Две смычки в воде. Якорь по траверзу...
Удивительно прозрачное море просматривалось на много метров вглубь.
После постановки на якорь на штоке подняли чёрный шар, сообщавший судам о положении «Юности».
Моя вахта на камбузе должна была продлиться неделю.
Расписание учебных рейсов теплохода «Юность»
в период с 1 июня по 25 августа 1987 года.
Лёша Павленко напечатал на машинке расписание рейсов до семнадцатого июля, когда заканчивалась наша практика.
Волны омывали борта, вспенивая гребни и изящно изгибаясь под натиском небольшого ветра.
Волны пенили гребни...
В десять вечера снялись с якоря. Боцман на баке давал указания. Я же находился в толпе любопытствующих. Произошла небольшая заминка с отбойником, но в итоге всё прошло удачно. Я отключил якорный огонь (шар предварительно спустил боцман), и судно пошло полным ходом.
Прошёлся через корму на левый борт и в свой кубрик. Читал «Морского волка»:
«Взлетел вопрос: «Зачем на свете ты?»
За ним другой: «К чему твои мечты?»
О дайте мне запретного вина -
Забыть назойливость их суеты!»
(Омар Хайям)
По трансляции озвучили приказ задраить иллюминаторы. Качало ощутимо. Павленко играл на гитаре. А потом мы с ним вышли на палубу, несмотря на объявленный отбой.
Было жутковато стоять в кромешной темноте при крепчающем ветре и когда мы, наконец, улеглись, Лёха произнёс:
- Теперь я понимаю, какая на «Нахимове» была паника...
- Да, действительно, там с ума можно было сойти...
Первый день лета начался с подъёма в шесть утра. Меня разбудил вахтенный, а я в свою очередь поднял Игоря с Андрюхой. Через полчаса были на камбузе. И в ожидании поваров вышли на воздух. «Юность» стояла на рейде в окружении множества судов. Ближе всех, метрах в пятистах от нас стоял «Можайск». Свежий ветер гонял волны, разбивая их друг о друга. Оказалось, что поваров никто не будил, и мне пришлось это сделать самому.
Вынесли овощи на корму. Андрей пошёл на камбуз, а мы с Игорем остались. До десяти почистили две сетки картофеля, ящик капусты, две сетки зелёного и небольшую кастрюлю репчатого лука.
Около девяти утра на корму пришли рабочие. Курили и гадали, где какое судно, а я, срезая картофельную кожуру, смотрел по сторонам.
Вокруг кружили чайки. Одна бросилась в воду за куском хлеба, выронила и снова схватила его на лету. Кто-то рассказал, как кормят чаек хлебом с горчицей. Птица заглатывает целый кусок, а потом орёт благим матом и бросается в море, дабы угасить невыносимое жжение. Все засмеялись - хороший рассказчик. Но никто не задумывался о жестокости подобных забав...
Дочистив овощи, вывалили отходы за борт чайкам и вернулись на камбуз.
Палыч поручил мне фотографировать группу в течение практики, на что я, конечно, согласился.
Порт.
Около полудня «Юность» снялась с якоря и вернулась в порт, обогнув Воронцовский маяк, от которого по молу до берега тянулась узкая дорожка. Лоцманский катер на ходу высадил лоцмана, и вскоре «Юность» встала на прежнее место в заводе.
Отработав двенадцать часов, покинули камбуз в полседьмого вечера.
Ты героем прослыть
Средь людей благородных намерен
Ты к деянью готов,
Но гордиться собой не спеши.
Будь отважен и добр,
Сострадателен, честен и верен:
Люди ждут от героя
Высокой и чистой души.
(Юван Шесталов)
Сильно разболелась голова. Остервенело сжимались виски, и мне хотелось кричать, рвать и метать всё, что попадёт под руку. Мысленно я бился головой о стену и истерично хохоча, лез на потолок, а на самом деле спокойно сидел, записывая в дневник вымученное четверостишье:
В плену минутной слабости, порою,
Совсем не мил бывает белый свет.
И я страдаю телом и душою,
Под грузом непрожитых мною лет.
Гейне преодолевал страшные головные боли посредством стихотворчества. И я невольно усмехнулся от мысли, что следую примеру великих...
Уснул во втором часу ночи.
К утру боль немного ослабла, но стала верной спутницей на весь следующий день. И даже бальзам «Звёздочка» не приносил облегчения.
Поднялся я с трудом. Игорь вообще подтянулся к камбузу около восьми. К тому времени мы с Андреем вовсю чистили овощи. Сильный холодный ветер с моря заставлял несколько раз спускаться погреться у плиты.
После обеда, ходил на почту Трансфлота. На обратном пути встретил Костю Стародубцева и вместе мы отправились на морвокзал. Там нас увидел Палыч и отчитал за «гражданку». В тот день попались Коля Нарольский и два одессита и им грозили списанием на берег. В небольшом павильоне у касс «Комет» и «Ракет» Костя купил сувенир «Гамбринус».
На эскалаторе поднялись в город и прошлись по Дерибасовской. Были в Лунопарке на атракционе «Пещера неожиданностей», но ничего страшного и ужасного там не нашли. В беспроигрышный кегельбан Костя выиграл пакетик семечек или лимонки, а я жвачку.
Третьего июня ночью снилась Алёнка. Просыпался от головной боли, но утром поднялся свежим огурцом и больше так не мучился.
Около шестнадцати часов «Юность» перешвартовалась на морвокзал. Помогал на корме под руководством второго помощника. Выброска крепится выблиночным узлом с петлёй для быстрой отдачи. Вначале всегда подают кормовой продольный конец, чтобы сдержать продвижение вперёд, а потом шпринг и прижимной.
Моя зарисовка кормовых швартов.
Со шлюпочной палубы зарисовал панораму, слева от вокзала.
Моя зарисовка одесского порта.
В каюте Юрчака, Пощикайло, Савустяненко и Быстрова с Виталей и Глебом обсуждали дисциплину третьей группы. Позже до меня дошло, что беседа эта сильно смахивала на сплетни. Потом болтали об усыплениях. И от разговоров перешли в практике. Привычка контролировать сознание заставила выдохнуть воздух. Глупо потоптавшись на месте, я постепенно пришёл в себя.
Саня два раза усыплял Виталю. Тот даже сон успел посмотреть. И пробудился с похожей на агонию дрожью.
Капитан «Юности» Михаил Ландер.
Четвёртого «Юность» мотала круги в акватории порта.
Капитан Михаил Ландер собрал курсантов и выступил с речью. Оказалось, что из всех учебных судов, только наше имело право заходить в курортные зоны. Люди годами копили деньги на подобный круиз, нам же всё это счастье досталось бесплатно, хотя и не в качестве пассажиров.
В шесть вечера пришвартовались на причал. Стоявший рядом «Лев Толстой» отчалил накануне, и на его месте красовался пассажирский лайнер «Николай Добролюбов». По трансляции предупредили, чтобы в восемь утра экипаж и курсанты были на судне, поскольку «Юность», наконец, уходила в рейс.
Вовка Кнышук нервничал и злился: «К фашистам тянет».
Мог ли он тогда представить, насколько тонка была грань между человеком и фашистом...
В полдень следующего дня объявили аврал, и «Юность» встала к другому причалу в сотне метров от греческого судна «Анжелик Спирит». После ухода камбузного наряда я по заданию шеф-повара покрывал столы морилкой и лаком, и, закончив работу, остался свободен на весь день.
Игорь Сумароков закурил в каюте. Ну ёлы-палы, неужели нельзя было выйти на улицу! Меня просто взбесило от такого свинства.
Почитал «Морского волка» и лёг спать. Поднялся к вечернему чаю, а около восьми вечера «Юность» отправилась в рейс.
продолжение следует...
В субботу одесситы закончили практику и на судне остались только наша четвёртая и пятая группы НМШ. Работал с Сумароковым у завсклада Андрея Михеева. Крепили спасательные круги и трапы на шлюпочной палубе, а после обеда и сами шлюпки. Два штормтрапа оказались лоцманскими, почти вдвое длиннее, и их просто положили у борта. Регистр принял шлюпки. Сухощавый пожилой мужчина с редкой сединой был явно умён и красноречив. В нём чувствовалась внутренняя сила и уверенность.
Ходовые испытания перенесли на тридцать первое мая. Глеб предупредил, что я, Сумароков и Симоненко заступают на камбуз.
В одиннадцать ночи начал перечитывать «Морского волка». Остановился на злоключениях главного героя, спасённого после кораблекрушения капитаном «Призрака» Волком Ларсеном.
Вахтенный разбудил без пятнадцати шесть.
Одесский порт. Костя Стародубцев и Вася Симоненко.
Вместе с Игорем Сумароковым пытались поднять Васю, который, ссылаясь на болезнь, никак не хотел вставать. Сказали Глебу, но тот возмутился, мол, всё свалили на него. Но на кого, как не на старшину валить организационные вопросы? Ушли на камбуз вдвоём. Повар Витя Немировский выдал нам три белых куртки. Вместо Симоненко пришёл Ванька Юрчак, но его потом сменили на Андрея Воронкова. Так сформировалась команда. Чистили лук и редиску, мыли всевозможные кастрюли и наводили порядок на камбузе. Шеф-повар Витя Коновал оказался неплохим парнем, хотя на днях у меня с ним была неприятная стычка. Рассказывал, как «Юность» стала водолазной базой при спасении «Нахимова». Многие ныряльщики в ужасе покидали профессию после подъёма утопленника. Работы прекратились с гибелью первого водолаза, тем более, что надежды отыскать живых к тому времени равнялись нулю.
По ящику передали о снятии министра обороны Соколова и главкома ПВО Колдунова в связи с беспрецедентной посадкой на Красную площадь немецкого прогулочного самолёта.
Теплоход «Молдавия» у причала морского вокзала Одессы.
В двенадцать часов «Юность» отбуксировали от причала, и мы вышли в море. Душа пела от восторга и непередаваемых ощущений, а в голове рождались, и уплывали в бесконечность стихотворные рифмы. Фотографировал Воронцовский маяк, выход из порта и само море...
На выходе из Одессы.
Воронцовский маяк.
Одесский порт
После того, как все поели, мы ещё около часа мыли, чистили и прибирали на камбузе, а закончив, смотрели по телевизору мультфильм «Вокруг света за 80 дней». Я не раз читал роман Жюля Верна, но и мультик посмотрел с интересом.
Вышел на палубу и наблюдал за бурунами от винтов «Юности», оставлявшими длинный неровный след за кормой.
Снова камбуз и кастрюли. Открыли банки. Тушёнку на электросковороду, жестянки за борт.
Море
Погода была прекрасная. Зеркало моря сияло под лучами мягкого южного солнца. В одном иллюминаторе камбуза море растворялось в призрачной голубой дымке, а в противоположном чёткая линия горизонта отделяла небо от воды.
По краям разделочных досок выжигал паяльником надписи: «ОС» (овощи сырые), «ОВ» (овощи варёные), «Сельдь» и другие. Получалось довольно грубо. Закончил выжигать минут через десять после ужина.
Вместе с Игорем помыли кастрюли и протёрли столы, а Андрюхе оставили мыть палубу. Чтобы не мешать, я поднялся наверх. Вглядываясь в окружающую красоту, бродил сверху вниз и снизу вверх. Заглянул в ходовую рубку, но вовремя понял, что мешаю и поспешил удалиться. Виталя Савустяненко целый день каскадёрил над шлюпками и выкрасил их в оранжевый цвет. С левого борта тоненькой полоской виднелась Кинбурнская коса.
Чайки восторженно галдели и носились над гладью моря. Одна камнем рухнула с высоты и скрылась под водой, подняв фонтаны брызг. А через пару секунд вынырнула и взмыла в небо с невидимой добычей. Другая спланировала, по-хозяйски усевшись на воду, но волна согнала птицу, окатив её водой.
Довгань с Нарольским сложили из листа картона почти метровый кораблик, и, спустив его на воду, побежали в класс наблюдать за своим детищем с высоты.
А я вышел на корму, где стояли Костя Леорда, несколько рабочих и буфетчица Инна. Смотрели на кораблик, пока тот не скрылся из глаз. «Юность» остановилась. Из любопытства перебрался на бак, где был и Костя Стародубцев.
Боцман докладывал на мостик:
- Две смычки в воде. Якорь по траверзу...
Удивительно прозрачное море просматривалось на много метров вглубь.
После постановки на якорь на штоке подняли чёрный шар, сообщавший судам о положении «Юности».
Моя вахта на камбузе должна была продлиться неделю.
Расписание учебных рейсов теплохода «Юность»
в период с 1 июня по 25 августа 1987 года.
Лёша Павленко напечатал на машинке расписание рейсов до семнадцатого июля, когда заканчивалась наша практика.
Волны омывали борта, вспенивая гребни и изящно изгибаясь под натиском небольшого ветра.
Волны пенили гребни...
В десять вечера снялись с якоря. Боцман на баке давал указания. Я же находился в толпе любопытствующих. Произошла небольшая заминка с отбойником, но в итоге всё прошло удачно. Я отключил якорный огонь (шар предварительно спустил боцман), и судно пошло полным ходом.
Прошёлся через корму на левый борт и в свой кубрик. Читал «Морского волка»:
«Взлетел вопрос: «Зачем на свете ты?»
За ним другой: «К чему твои мечты?»
О дайте мне запретного вина -
Забыть назойливость их суеты!»
(Омар Хайям)
По трансляции озвучили приказ задраить иллюминаторы. Качало ощутимо. Павленко играл на гитаре. А потом мы с ним вышли на палубу, несмотря на объявленный отбой.
Было жутковато стоять в кромешной темноте при крепчающем ветре и когда мы, наконец, улеглись, Лёха произнёс:
- Теперь я понимаю, какая на «Нахимове» была паника...
- Да, действительно, там с ума можно было сойти...
Первый день лета начался с подъёма в шесть утра. Меня разбудил вахтенный, а я в свою очередь поднял Игоря с Андрюхой. Через полчаса были на камбузе. И в ожидании поваров вышли на воздух. «Юность» стояла на рейде в окружении множества судов. Ближе всех, метрах в пятистах от нас стоял «Можайск». Свежий ветер гонял волны, разбивая их друг о друга. Оказалось, что поваров никто не будил, и мне пришлось это сделать самому.
Вынесли овощи на корму. Андрей пошёл на камбуз, а мы с Игорем остались. До десяти почистили две сетки картофеля, ящик капусты, две сетки зелёного и небольшую кастрюлю репчатого лука.
Около девяти утра на корму пришли рабочие. Курили и гадали, где какое судно, а я, срезая картофельную кожуру, смотрел по сторонам.
Вокруг кружили чайки. Одна бросилась в воду за куском хлеба, выронила и снова схватила его на лету. Кто-то рассказал, как кормят чаек хлебом с горчицей. Птица заглатывает целый кусок, а потом орёт благим матом и бросается в море, дабы угасить невыносимое жжение. Все засмеялись - хороший рассказчик. Но никто не задумывался о жестокости подобных забав...
Дочистив овощи, вывалили отходы за борт чайкам и вернулись на камбуз.
Палыч поручил мне фотографировать группу в течение практики, на что я, конечно, согласился.
Порт.
Около полудня «Юность» снялась с якоря и вернулась в порт, обогнув Воронцовский маяк, от которого по молу до берега тянулась узкая дорожка. Лоцманский катер на ходу высадил лоцмана, и вскоре «Юность» встала на прежнее место в заводе.
Отработав двенадцать часов, покинули камбуз в полседьмого вечера.
Ты героем прослыть
Средь людей благородных намерен
Ты к деянью готов,
Но гордиться собой не спеши.
Будь отважен и добр,
Сострадателен, честен и верен:
Люди ждут от героя
Высокой и чистой души.
(Юван Шесталов)
Сильно разболелась голова. Остервенело сжимались виски, и мне хотелось кричать, рвать и метать всё, что попадёт под руку. Мысленно я бился головой о стену и истерично хохоча, лез на потолок, а на самом деле спокойно сидел, записывая в дневник вымученное четверостишье:
В плену минутной слабости, порою,
Совсем не мил бывает белый свет.
И я страдаю телом и душою,
Под грузом непрожитых мною лет.
Гейне преодолевал страшные головные боли посредством стихотворчества. И я невольно усмехнулся от мысли, что следую примеру великих...
Уснул во втором часу ночи.
К утру боль немного ослабла, но стала верной спутницей на весь следующий день. И даже бальзам «Звёздочка» не приносил облегчения.
Поднялся я с трудом. Игорь вообще подтянулся к камбузу около восьми. К тому времени мы с Андреем вовсю чистили овощи. Сильный холодный ветер с моря заставлял несколько раз спускаться погреться у плиты.
После обеда, ходил на почту Трансфлота. На обратном пути встретил Костю Стародубцева и вместе мы отправились на морвокзал. Там нас увидел Палыч и отчитал за «гражданку». В тот день попались Коля Нарольский и два одессита и им грозили списанием на берег. В небольшом павильоне у касс «Комет» и «Ракет» Костя купил сувенир «Гамбринус».
На эскалаторе поднялись в город и прошлись по Дерибасовской. Были в Лунопарке на атракционе «Пещера неожиданностей», но ничего страшного и ужасного там не нашли. В беспроигрышный кегельбан Костя выиграл пакетик семечек или лимонки, а я жвачку.
Третьего июня ночью снилась Алёнка. Просыпался от головной боли, но утром поднялся свежим огурцом и больше так не мучился.
Около шестнадцати часов «Юность» перешвартовалась на морвокзал. Помогал на корме под руководством второго помощника. Выброска крепится выблиночным узлом с петлёй для быстрой отдачи. Вначале всегда подают кормовой продольный конец, чтобы сдержать продвижение вперёд, а потом шпринг и прижимной.
Моя зарисовка кормовых швартов.
Со шлюпочной палубы зарисовал панораму, слева от вокзала.
Моя зарисовка одесского порта.
В каюте Юрчака, Пощикайло, Савустяненко и Быстрова с Виталей и Глебом обсуждали дисциплину третьей группы. Позже до меня дошло, что беседа эта сильно смахивала на сплетни. Потом болтали об усыплениях. И от разговоров перешли в практике. Привычка контролировать сознание заставила выдохнуть воздух. Глупо потоптавшись на месте, я постепенно пришёл в себя.
Саня два раза усыплял Виталю. Тот даже сон успел посмотреть. И пробудился с похожей на агонию дрожью.
Капитан «Юности» Михаил Ландер.
Четвёртого «Юность» мотала круги в акватории порта.
Капитан Михаил Ландер собрал курсантов и выступил с речью. Оказалось, что из всех учебных судов, только наше имело право заходить в курортные зоны. Люди годами копили деньги на подобный круиз, нам же всё это счастье досталось бесплатно, хотя и не в качестве пассажиров.
В шесть вечера пришвартовались на причал. Стоявший рядом «Лев Толстой» отчалил накануне, и на его месте красовался пассажирский лайнер «Николай Добролюбов». По трансляции предупредили, чтобы в восемь утра экипаж и курсанты были на судне, поскольку «Юность», наконец, уходила в рейс.
Вовка Кнышук нервничал и злился: «К фашистам тянет».
Мог ли он тогда представить, насколько тонка была грань между человеком и фашистом...
В полдень следующего дня объявили аврал, и «Юность» встала к другому причалу в сотне метров от греческого судна «Анжелик Спирит». После ухода камбузного наряда я по заданию шеф-повара покрывал столы морилкой и лаком, и, закончив работу, остался свободен на весь день.
Игорь Сумароков закурил в каюте. Ну ёлы-палы, неужели нельзя было выйти на улицу! Меня просто взбесило от такого свинства.
Почитал «Морского волка» и лёг спать. Поднялся к вечернему чаю, а около восьми вечера «Юность» отправилась в рейс.
продолжение следует...