Успех «Национального фронта» во Франции и выводы для России
Проигрыш во втором туре региональных выборов во Франции «Национального фронта» Марин Ле Пен в минувшее воскресенье не отменяет ошеломительного успеха той же партии в первом туре. Да и проигрышем это можно назвать лишь условно: свой электорат партия нарастила, и к тому же за 18 месяцев до президентских выборов подтвердила свой статус третьей политической силы во Франции и главной оппозиционной силы.
В целом же успех партии «Национальный фронт» на региональных выборах во Франции стал очередным свидетельством возрастающей поддержки французами его идеологии. Это напомнило мне одну мысль Дмитрия Ивановича Менделеева из книги «К познанию России»: «Национализм, по мне, столь естествен, что никогда, ни при каких порядках, „интернационалистами“ желаемых, не угаснет».
Как мы видим, всё больше французов, как, впрочем, и представителей других европейских народов, подтверждают своей жизненной позицией справедливость слов нашего великого соотечественника.
Дмитрий Иванович не зря взял слово «интернационалисты» в кавычки, поскольку добиваться угасания национального самосознания должно быть свойственно анти- или контрнационалистам, но не интернационалистам. Последние же должны понимать, что смысл слова не может заключаться только в приставке, что он главным образом лежит в корне. Тем не менее, как мы знаем, интернационализм в XX веке стал не практикой взаимодействия народов с развитым национальным самосознанием, а идеологией умаления национальной самобытности.
Именно это, а также ярко проявляющееся в наши дни ещё одно смысловое искажение, о котором я скажу чуть позже, мешают значительной части нашего политологического сообщества должным образом осмыслить возрастающую силу партии Марин Ле Пен.
Дело в том, что стержнем программы «Национального фронта» является, как я уже сказал, национализм. А у нас национализмом принято называть что угодно - расизм, шовинизм, этнорадикализм, русофобию, политическое мошенничество, бандитизм, - но только не чувство любви к своему народу. Употребление же данного понятия в этом положительном смысле, в котором оно жило в умах многих наших выдающихся соотечественников, цензурируется.
Почему это происходит? Да потому, что значительная часть современной российской «элиты» опасается роста любого национального самосознания, особенно русского. Как и преобладающая часть «элиты» на Западе, они хотели бы покончить с укоренённым в традиции человеком и окончательно расчистить дорогу для штамповки выхолощенных потребителей без роду и племени.
Те же, кто, понимая значение национального чувства, не готовы, однако, положительно работать непосредственно с этой сложной, но важнейшей для укрепления России сущностью человека, предлагают нам «растворить» её в патриотизме.
Быть патриотом своей страны - это хорошо и правильно, но полностью заменить национальное чувство патриотизмом не получится. Патриотизм выстраивается главным образом по вертикали: это наша любовь к стране, её истории и культуре, наше уважение к государству и власти. Вектор национального чувства устремлён преимущественно горизонтально: речь идёт о любви ко всем, кто принадлежит к твоему народу, о желании и необходимости заботиться о них.
К сожалению, многие в современной России нести эту «горизонтальную» ответственность не хотят. А вот во Франции их число растёт.
И дело тут не только в заботе. Речь идёт о самосохранении, о возрастающей тревоге относительно будущего французов как сплочённого народа и Франции как единой страны.
В чём основа такой сплочённости и желаемого единства? Она точно не в таких принципах, как «правовое государство», «права человека» и «рыночная экономика». Иммигранты используют их лишь в своих целях, не становясь частью пусть и подорванной либеральной политикой, но всё же ещё живой национальной общности. А вот традиционные ценности, свойственные национальному самосознанию, составляют именно такую основу
Симпатии к России, несогласие с линией политического и экономического давления на нашу страну, стремление к большей независимости от Евросоюза и НАТО, к выводу Франции из-под диктата США. Но у нас с этой партией есть хорошие перспективы сотрудничества на долгосрочную перспективу, пусть даже некоторые из её программных установок, подтверждающих это, российское руководство и само пока не готово акцентировать. Я имею в виду прежде всего возврат к традиционным ценностям и противодействие глобализации.
Такая перспектива требует уважительного отношения к «Национальному фронту» и другим настоящим европейским правым силам.
Если у Европы есть самостоятельное будущее, то оно за консерваторами, и только во взаимодействии с ними возможно исправление современного враждебного России и человеконенавистнического в более широком смысле процесса американизации нашей планеты.
Полагаю, надо более вдумчиво и разборчиво относиться к самому понятию «правые», не торопясь относить к этой категории всех, кто является лишь либералом и рыночником. Правая политика - это не способность увеличивать частный капитал за счёт эксплуатации отечественных или зарубежных природных и человеческих ресурсов, а политика, во главу угла которой положено сбережение и взращивание своего народа (народов) и приверженность своему культурно-историческому типу.
Соответственно, не следует вводить фигуры умолчания или смысловые подмены. Ценности у Марин Ле Пен и её соратников национальные. Они, конечно, являются патриотами, но если бы они хотели акцентировать этот аспект своей политики, то назвали бы себя «Патриотический фронт». Такое слово во французском языке имеется. Но они назвали себя иначе, и к этому надо относиться с уважением.
Нельзя, однако, забывать и об осторожности. Продолжая своё рассуждение о национализме, начало которого я привёл выше, Менделеев предупреждает относительно пагубности «крайностей национализма», а также говорит о необходимости того, чтобы большие народы, развивая и воплощая своё национальное самосознание, опирались на «начало терпимости» и отреклись от «всякой кичливости». Это мы наблюдаем в политике Марин Ле Пен в сравнении с позицией её отца; этого мы должны требовать и от себя.
С учётом всего сказанного выше правильно ли будет продолжать употреблять одно и то же наименование «националисты» по отношению и к европейским политическим силам типа французского «Национального фронта», и к узурпировавшим власть в Киеве политическим маргиналам? Уверен, что неправильно. Более того, это было бы оскорбительно для европейских правых, с одной стороны, а с другой - являлось бы демонстрацией политологического невежества.
Но дело даже не в неуважении или невежестве, дело в забвении многострадальной истории XX века, которая учит: чем меньше в «россиянине» оставалось русского, тем ближе наша страна подходила к очередной смуте. И никакие «страшилки» про «националистов» в СМИ эту правду жизни изменить не в состоянии.
Русский мыслитель Иван Александрович Ильин писал о национализме так: «Любовь к своему народу не есть неизбежно ненависть к другим народам; самоутверждение не есть непременное нападение; отстаивание своего совсем не означает завоевания чужого. И таким образом национализм и патриотизм становятся явлениями высокого духа, а не порывами заносчивости, самомнения и кровопролитного варварства, как пытаются изобразить это иные современные публицисты, не помнящие родства и растерявшие национальный дух».
Во Франции национальный дух сегодня собирает «Национальный фронт». В России - многие понемногу, но мало кто - целеустремлённо и последовательно. Но возрождать «пришибленное ныне русское самосознание», как призывал в своё время другой наш великий соотечественник Михаил Дмитриевич Скобелев, необходимо. И делать это надо срочно, ибо впереди у нас огромный проект по восстановлению России как мощной евразийской державы, а ответ на вопрос, кто может стать и, дай бог, станет главным двигателем этого проекта, известен.
ДЕМУРИН Михаил