С палаткой по Гималаям. За субальпийскими птицами.
Foto 1. Field work 2013 in the Central Himalaya
12 дней назад вернулся в Москву. Очередные орнитологические «поля» в Гималаях. Не думал в 2005 году, когда впервые поехал в Непал в своего рода фото-туристическую поездку (и тропики - Читван и Коши-Тапа, и Аннапурна treck и т.д.), что это выльется в такой интерес к распределению воробьиных птиц в субальпийской зоне, на границе хвойно-березовых лесов и тибетской степи. Но оказалось очень интересно, в частности из-за того, что сравнимо, сопоставимо, с тем, что в Сихотэ-Алине, на Алтае ... А всё естествознание зиждется на сравнении. Но чтобы перевести поездки в разряд изучения вопроса, надо было решить проблему убегания с треков (это началось в 2009 г.) и убежать с них самым решительным образом (2012-2013 гг.). Поскольку интересовал именно субальпийский пояс гор и поскольку хотелось минимизировать время пребывание в антропогене, то выбран был Мустанг (Нижний Мустанг), куда легко можно залететь на самолетике. Теперь можно рассказать, как строилась эта работа и показать основные дикие местообитания птиц верхнего пояса Центральных Гималаев (Трансгималаев). О самих птицах уже потом..
Foto 2. Nepal, Lower Mustang, the area of Jomosom - Syang - Kaisang.
Это территория Нижнего Мустанга. Jomosom с посадочной площадкой в долине реки Кали-Гандаки, старая деревушка Syang перед ним, выразительная горка (Dhumba), долина речки Thini Khola (уходит направо в сторону хребта Muktinath Himal; по верхней террасе долины идет тропа на Tiliche Lake, что на перевале через хребет). Справа - северные слегка зеленые склоны Нилгири (северная часть массива Аннапурны). Севернее Джомосома лесов уже нет; там ландшафтно Тибет. По самой долине Кали-Гандаки, где ещё в 2005 г. тянулись вереницы мулов и треккеров (теперь ездят микроавтобусы и джипы), птиц мало. Пустые глинисто-щебнистые склоны, зарастающие кустарником кипариса и (выше) арчой. Такие широкие долины, как у Thini Khola, заросли вторичными лесками из голубой сосны (сосны Валлиха - Pinus wallichiana). Птиц здесь тоже мало, бедный ландшафт. Когда-то здесь были елово-пихтовые леса, но от них уже ничего не осталось. Получить представление о вертикальной поясности лесов этой части Гималаев можно только по огромному склону Нилгири, который издали кажется зеленым. Внизу это все опять же голубая сосна (отчасти бывшие рубки темнохвойников) и только в верхней части зеленой области остались елово-пихтовые леса. Точнее пихтовые. Зрелой ели не осталось - её рубили в первую очередь. Сейчас продолжают рубить пихту. До самых гималайских каменноберезняков. На стене Нилгири, в самом верху, стоял в 2012 г. (это Camp 3 в сплошной нумерации). Стоять там не очень, как и везде на стенах. И как везде в этой части Гималаев, главная проблема - найти место для палатки (даже одной) и найти рядом питьевую воду. Хорошие же леса сохранились только в нескольких ущельях.
Foto 3. Central Himalaya, Lower Mustang, Сamp 2 in the rhododendron terrace, May 2013
Сamp 2 на рододендровой поляне в одном из ущелий. Высота где-то под 3300-3400 м. Из долины Кали-Гандаки вы доберетесь до этих мест только за 4-5 часов, а некоторые виды птиц перестают петь уже в 8-9 утра, и некоторых можно выявить только за 2-3 дня плотных наблюдений. К 11 часам утра вокальная и кормовая активность птиц падает резко (жарко становится уже к 9-10 часам), а повторная небольшая вспышка активности приходится уже на вечер, где-то после 17 часов. Так что без стояния на площадке не обойтись. И потом нет ничего более радостного, как просыпаться под пение птиц (в 4-4.30 утра) и слушать их еще в сумерки, даже лежа в палатке. Ведь с 5 до 6 часов идет утренняя перекличка (есть такая штука), и за этот час можно по песням выявить почти все население площадки. И, наконец, 5-6 дней только дикая гималайская природа!
Foto 4.
«Camp 2» - это уже настоящие субальпийские поляны. Пихты сюда едва проникают, но зато кустарниковый рододендрон (из группы ? campanulacea - не знаю точно) образует стланиковые заросли, аналогичные кедровому стланику в подгольцовье Сибири и Дальнего Востока. Это и есть rhododendron shrubbery в определителях птиц Гималаев. И это действительно особый мир птиц. Мелких певчих птиц. Такие субальпийские поляны на верхних террасах ущелий - птичьи оазисы. Для высокогорий (как и для пустынь) характерно спорадичное (неравномерное) распределение почти всех видов пернатых и птичьего «народца» в целом. Так что нужно нацелено искать такие оазисы. В них будет всё, что есть в округе в радиусе на два десятка километров.
Foto 5.
В этом году я был на месяц раньше, и некоторые виды птиц только-только подтянулись в высокогорье. Березы стояли ещё голые, а черёмухи по пути только-только зацветали (Betula utilis - гималайская береза, субальпийский вид, аналог наших каменных берез в Восточной Сибири и отчасти аналог саблевидных форм берез в субальпике Кавказа). В целом фенология была почти как в Подмосковье на начало мая. Рододендроны были в самом цвету. На склонах с берёзой живут гималайские моналы (красивая такая «курица»). Слышишь и спугиваешь их всё время, но рассмотреть самцов (красавцы, особенно в полете) проще выше, на пастбищах (kharkha - пастбища яков и дзо). В этих же местах живет гималайская кабарга.
Foto 6 and 7. Himalayan Musk-dear (Moschus leucogaster). Male.
Свет никакой. И вообще это Nikon Coolpix P510, которым ограничивался на серьёзных радиальных маршрутах (надоел вес - горы есть горы). Однако за 10 полевых сезонов в Сихотэ-Алине я видел кабаргу (нашу, сибирскую) лишь мельком - как убегающую тень. А здесь можно было рассмотреть хорошо. В деталях. И обратила она на меня внимание, только когда уже надоело смотреть, когда встал и начал двигаться. Была очень удивлена и показала механику передвижения в режиме «бег». Механика приседания в режиме «необходимо пописать» тоже очень забавная. Как и сами торчащие изо рта клыки самцов. Странное приобретение.
Foto 8.
Летом гималайская кабарга часто выходит кормиться выше леса, на пастбища (kharkha) тибетской степи, но в основном держится у кромки леса, у крутого склона, куда и бежит при малейшей опасности. Здесь же нередко кормятся и моналы, особенно самцы. Ближе к снежникам - места гималайских уларов и снежной куропатки (Lerwa lerwa). Все эти птицы, когда на земле, начисто сливаются с фоном каменистой степи. Если бы не выдавали себя голосом, и сидели бы без движения, смирно (как дикуша), то их бы и в десяти метрах не заметить. Сюда же вылетают кормиться из ущелий стаи замечательных белогрудых голубей. Здесь же можно увидеть таров (род Hemitragus) - своего рода гималайских горных козлов. Но на этой высоте в основном держатся самки.
Foto 9. Central Himalaya, Lower Mustang, Сamp 1 in the bird cherry terrace, May 2012
Я привык к тому, что дождей в Мустанге не бывает. Но в camp 2 каждый день после двух часов начинался дождь. Немного напрягало (утомляло), но с другой стороны что может быть лучше съёмки рододендронов в дождь? (до этого тоже дойдём). Впрочем, вечера в горах всегда грустные, особенно когда живешь в палатке. Темнеет рано, и в 7-8 вечера можно начинать видеть сны (можно также посидеть у костерка, но не в дождь). Однако ранний отбой орнитологам не мешает, ведь подъём ранний, ещё затемно. Даже хорошо, - удается вполне выспаться.
Foto 10. Central Himalaya, Lower Mustang, Сamp 1 in the bird cherry terrace, May 2012
На этой террасе был Camp 1 в 2012 г. (тогда был конец мая, деревья и кустарник уже озеленели). Ещё одна замечательная субальпийская поляна у верхней границы леса (без рододендронов, но с бамбуком и барбарисом - его очень любят «цеттии»), птичий оазис. В этом году перейти туда не удалось, снежный мост через речку растаял на месяц раньше.
Foto 11. Central Himalaya, Lower Mustang, Yak Kharkha, May 2013
В этом году я осуществил последнюю мечту (в Мустанге) - забраться заметно выше верхней полосы леса в хорошую тибетскую степь, но чтобы бы были «клинья»-балки с rhododendron shrubbery и островки берёзовых лесков. Вокруг Муктината неинтересно. Уже не степь, а каменистая полупустыня, переходящая к Thorung La Pass в каменную пустыню. Да и уже такой антропоген, что противно. А вот Yak Kharkha на пути к Dhaulagiri Base Camp - хорошее место. На фото видно, что и правый берег Кали-Гандаки - сплошные глинисто- щебнистые обрывы (идя по треку, птиц не увидишь, т.е. в основном будут одни синантропы). Кипарисовый и арчовый кустарник - также бедный птицами ландшафт. То же самое и лески из голубой сосны, что занимают многие склоны ущельев речек (справа). Дело даже не в малом числе видов, а в том, что нет характерного населения (четких поселений) и соответственно, нет вопросов касательно того, как происходит заполнение ландшафта и как выстраиваются поселения. Потому и неинтересно. А вот лески из пихты, переходящие в субальпийские березняки и арчовники - другое дело. Видно, что они, в общем, образуют поясок. И это и есть в основном остатки pristine Himalayan forests Мустанга. Выше них уже большая наклонная терраса с тибетской степью (Yak Kharkha). В 2009 году я забежал сюда налегке, снизу, на один день. Чтобы начать мечтать. В 2012 году смотрел на панораму кхаркхи со стены Нилгири, глотая слюну. И в этом году, наконец, удалось пожить здесь необходимое время.
Foto 12. Central Himalaya, Lower Mustang, Camp 4 on Yak Kharkha (4000 m), May 2013
Camp 4. Это уже на высоте в 4 тыс. метров. Казалось бы степь, а найти ровное место для маленькой палатки, рядом с водой, очень нелегко. И еще здесь ветер и влажный туман вечерами (снежные бури, гром и молнии были позже, когда уже покинули это место). В общем не комфортабельно, но отсюда легче ходить в радиалки вверх, чтобы осмотреть разные высотные «подпояса» тибетской степи вокруг Dhampus пик (6012 м). К тому же Аннапурна (Нилгири) и весь хребет Муктинат Химал, аж почти до Китая, перед глазами с подъема до отбоя, все дни подряд. Врастаешь в эти картинки, как в вид сада и заокских лугов из своего дачного домика.
Foto 13 and 14.
(Camp 4). Но при готовке еды, особенно ветреными вечерами, приходилось немного «поиграть в индейцев пуны». Мой товарищ и коллега-зоолог (но более энтомолог, - на фото справа), доблестно выдержал все испытания, хотя очень сомневался до поездки, что его хватит на подъемы и спуски.
Foto 15.
А вот мой старенький Ferrino Canyon, прошедщий все дожди туманного Сихотэ-Алиня (как хорошо у него были просмолены швы!), который взял с собой лишь по причине веса и малой площади (не зря же он Canyon), не выдержал. То есть, не выдержал уже видавший всё что можно вообразить линялый тент и одна из уже давно раненных «ног». Всё равно я увёз его с собой в Москву. С ним столько пройдено. Буду ставить его на даче, как памятник-воспоминание о непростых экспедициях.
Foto 16. Central Himalaya, Lower Mustang, Annapurna (Nilgiri) massif from Camp 4 on Yak Kharkha (4000 m), May 2013
Виды Аннапурны (Нилгири) менялись без конца в течение дня. Как и подтаивали день ото дня, прямо на глазах, вершины её западного макросклона. Пока не покрылись в один день новеньким снежком. Кстати, на этом фото снова хорошо виден пояс хвойных лесов (а других нет) на склонах Аннапурны. Ниже него - пустые щебнистые обрывы к долине Кали-Гандаки (как бы глубокий и широкий каньон). Выше - полоса тибетской степи на крутых склонах (ещё выше - скальники нивального пояса). В самой нижней части степи в начале июня проявляется полосочка альпийской растительности - расцветают карликовые рододендроны, филодоце, анемоны, ? астрагальчики и многие другие карликовые растения с большими венчиками. Зеленая полоса лесов, как уже говорил, - рублена до нельзя. Местами (это не видно издалека) - сплошные пятна густого пихтового мелколесья; везде по крутизне идут серпантины троп, по которым на мулах и даже более на джопа (дзо по тибетски - гибриды коровы и яка) вывозят нарубленную хвойную древесину уже из-под самых каменноберезняков. Те кто приедут через 20-30 лет - уже не увидят лесов Гималаев. Понимая это, не скажу, что уезжаю каждый раз в радостном настроении, которое конечно же дарят рододендровые райские сады, удивительные птицы и виды гор. Спускаясь вниз, каждый раз видишь плоские крыши домов трековых деревушек, покрытые в 4 слоя (1,5-2 метра высотой) запасенной древесиной. Многие и многие тонны древесины по всему треку. Многие тонны уничтожаемых каждый год хвойных пород, метровых в диаметре гигантских деревьев пихты, кипариса, тцуги (арча и ель давно вырублены), на месте которых остаются безобразные высокие пни. Но не будем о грустном. Об этом надо давать отдельный пост.
Foto 17. Central Himalaya, Lower Mustang, Annapurna (Nilgiri) massif from Camp 4 on Yak Kharkha (4000 m), May 2013
Вся территория Як Кхархи (без ещё заснеженных верхов), которую надо было внимательно осмотреть на предмет птиц с кэмпов 4 и 5. Большое выполаживание (огромная косая терраса между более крутыми подъемами) - самая интересная область этой части правого борта Кали-Гандаки. В ландшафт степи с различными биотопами (много кустарниковых ассоциаций, питаемых бегущими в апреле - начале мая ручьями - к июню они высохнут) волнорезами врубаются снизу берёзовые лески (самые нетронутые - субальпийские - леса Гималаев), где местами сохранились заросли старой арчи. Это мир пеночек и других мелких певчих птиц, среди которых преобладают территориальные кронники (но здесь их легко рассмотреть - деревья низкие, особенно когда ещё нет листвы) и кочующие (номадные) вьюрковые, - чижи, снегири, чечевицы, щуры (только гималайские виды этих хорошо знакомых всем голарктических родов).
Foto 18. Central Himalaya, Lower Mustang, Tibetan Steppe on Yak Kharkha, May 2013
В нижней полосе тибетской степи большие площади занимает можжевеловый стланик, низкий, не более 0.5-1 метра высотой. Разнообразие птиц здесь небольшое, но некоторые виды (соловей черногрудая красношейка, рыжегрудая завирушка), умудряются жить в таком низком кустарниковом пологе, выбирая места неподалеку от постоянных водотоков (это важный фактор в их распределении). Здесь же обычны арчёвые дубоносы и некоторые горихвостки (Ph. frontalis).
Foto 19. Central Himalaya, Lower Mustang, Tibetan Steppe on Yak Kharkha, May 2013
Выше начинается каменистая степь без кустарника. Это довольно пустой в отношении птиц ландшафт, по меньшей мере до середины мая, хотя здесь конечно есть улары и снежные куропатки, летают кумаи, бородачи и иногда «хемилазиусы» (мохноногий курганник); альпийские галки и клушицы. В категорию фоновых видов воробьиных птиц, вероятно, можно зачислить лишь розового конька (Anthus roseatus), которого снизу, в можжевеловом поясе степи, сильно поджимает «наш» сибирский пятнистый конек (Anthus hodgsoni) (вообще-то он, наверное, исходно гималайский и здесь он в основном субальпийский вид, как впрочем, и на Сихотэ-Алине).
Foto 20. Central Himalaya, Lower Mustang, Tibetan Steppe on Yak Kharkha, May 2013
Ещё выше, где-то на высоте Dhampus Pass (5000-5300 м) в середине мая ещё много снега. Здесь из воробьиных летом опять же, наверное, только розовый конёк. Что касается горных вьюрков (два вида), альпийских завирушек (два вида) и чечевиц (два вида), то как и горно-степные тибетско-монгольские и снежные воробьи (роды Pyrgilauda и Montifringilla), они, видимо, распределены крайне спорадично по особым каменистым «выходам», щеткам, обрывам и у поселений горно-степных грызунов. Искать их в мае (многих ещё и нет) занятие неблагодарное.
Foto 21. Central Himalaya, Lower Mustang, Yak Kharkha, May 2013
Главное же, что интересовало меня в нижней полосе степи в районе camp 4 - это такие вот балки («сайрики»), с рододендроном и березой. Почему то была уверенность, что здесь-то найду, наконец, золотую синехвостку (Golden Bush Robin - Tarsiger chrysaeus), которая по описаниям типичный вид (летом) subalpine shrubberies. Но нет, не судьба. Да и вообще здесь население птиц оказалось жиденьким, видимо такой фактор, как фрагментация ландшафта и биотопа, тоже сказывается.
Foto 22.
А вот красивых искривленных старых берёз, укрытых бортами балок, здесь хватает. Снимать их хочется бесконечно, если позволяет свет. Но позволяет он это не часто (солнце появляется над линией хребта резко, уже к 7 утра, и о всяких художественных аспектах фотографии можно забыть - остается лишь «фотоиллюстрирование» типа приспускания пара.
Foto 23. Central Himalaya, Lower Mustang, Yak Kharkha, May 2013
Последний наш лагерь (Camp 5) был на пару сотен метров ниже, в густом березовом (с арчой) оазисе, в хорошо укрытом от ветра месте. И полянка нашлась отличная, там бы ещё две палатки стало. До хорошей воды, правда, было метров сто (складная фляга на литров пять в Гималаях никогда не помешает), но удалось сделать слив и ванночку в пересыхающем ручье совсем рядом с палаткой.
Foto 24. Central Himalaya, Lower Mustang, Camp 6 in Birch forest among Yak Kharkha, May 2013
Березняк был здесь знатный, да еще с арчой (пониже и несколько древних пихт), но без рододендронов и конечно же без бамбука, что сильно обедняло состав видов приземного яруса. Не было здесь и летучих мышей (у camp 1 в 2012 году над цветущими черемухами летучих мышей было много, но там, конечно, ниже и, главное, это был уже конец мая - были ночные бабочки и жуки).
Foto 25. Central Himalaya, Lower Mustang,, Corvus macrorhynchos intermedius
За нашей жизнью постоянно наблюдала пара большеклювых ворон (крупный горный гималайский подвид intermedius), гнездо которых располагалось рядом на берёзе. Везде в Нижнем Мустанге этот вид врановых экологически замещает вОрона (последнего и не помню, хотя в 2005 г. то ли в районе Муктината, то ли где-то ещё может и был). Эта пара контролировала всю Yak Kharkha на данном склоне и залетала к нам и в Camp 4.
Foto 26. Central Himalaya, Lower Mustang,, Himalayan Pica?
Почти в каждом месте, по меньшей мере в Camp 2 и Camp 5 рядом с нами жили пищухи (сеноставки). Здесь я не специалист, но так понимаю, что этот сероватый зверек и есть краснокнижная гималайская пищуха (??) - Ohotona himalayana, поскольку пищухи в Муктинате выглядят по-другому, там они палевые вроде даурской и монгольской пищухи. Эта же серая пищуха лесная и живет прямо в лесках, в том числе в субальпийских лесках из пихт и берез рядом с зарослями рододендрона и без них. Никакие курумы ей не нужны. Иногда участок пищухи включает камни (например, по ручью на крутом склоне), а иногда их почти нет или есть на полянке один большой булыжник типа ледниковой морены.
Foto 27. Central Himalaya, Lower Mustang,, Yak Kharkha after snowfall.
Казалось, полевая жизнь окончится без особых приключений, но не тут-то было. За день до спуска с Yak Kharkha с Dhampus Peak потянулись грозовые тучи, пошел снег (своеобразный мокрый град, где каждое зерно не лед, а снег). Я как раз пошел к перевалу, в легких кедах, и едва успел поспешно ретироваться до единственного в округе домика-кошары Alu-Bari, где можно было отсидеться и переждать снегопад. Вокруг всё гремело, били молнии (как оказалось, и на уровне высоты палатки). Даже немножко страшно, но всегда веришь в удачу.
Foto 28. Central Himalaya, Lower Mustang,, Yak Kharkha after snowfall.
Казалось, наступила хорошая весна, появилась зеленая вуаль на березах, веерохвостки достроили свое миниатюрное гнездо на веточке арчи, и вдруг вернулась зима. Хорошо у нас был внешний тент (потому что тент палатки уже не спасал от осадков), но и тот изрядно промок и прогнулся под тяжестью снежной крупы - периодически валило до ночи и ночью.
Foto 29. Central Himalaya, Lower Mustang,, Yak Kharkha
Спускаться мокрыми не хотелось, но погода смилостивилась, и утром на несколько часов засветило солнце. Снег начал таять (главное, оттаяла тропа) и можно было даже просушиться перед уходом.
Foto 30.
Спуск в долину Кали-Гандаки прошел благополучно, но снизу было видно, на утро третьего дня от подходов к Люпре, что на Yak Kharka вчерашний сценарий повторялся и что там всё белым бело. Бедные веерохвостки... Да и пеночки. А нам повезло, как и с отлетом из Jomosom - именно наш самолетик компании Nepalese Airways сбежал с площадки на галечники Кали-Гандаки утром днём позже нашего отлета, - к счастью никто не погиб.
Все последние дни не покидала одна мысль. Как жаль, что в свое время зарубежные стационары от Иэмэжа были созданы в тропиках - в Эквадоре (уже нет) и во Вьетнаме (еще есть). Тропики это, конечно, интересно. Но это совсем другое. Оторванное. А вот Гималаи (высокие пояса) - это важнейший контекст и школа для понимания флоры и фауны Сибири.