Облезьяна сухумская
"Все живое, что есть в природе, и что умеет кусаться и царапаться, непременно укусит или исцарапает именно меня, все неживое в природе, что умеет падать или проваливаться, упадет на меня или провалится именно подо мной."
Мой закон Мерфи
У меня с детства особые отношения с животными. Я их люблю - они меня нет.
От избытка любви к насекомым я пробовала гладить пчелок на дедушкиной пасеке по бархатным полосатым спинкам (с тех пор я, знаете ли, я не люблю мед).
Когда бабушка повела меня гулять в детский парк аттракционов, меня тут же нашли какие-то жуткие костяные жуки неземного происхождения и впиявились мне в шею так, что шея распухла шире головы. Оторванного от моей шеи жука бабушка предъявляла на предмет заразности в поликлинику, где ей отвечали: "Ну не Африка же! Такие у нас не водятся!".
А самый добродушный, самый ласковый дворовый кот всаживал свои клыки мне в щиколотку при первой моей попытке прикормить его чем-нибудь вкусным. Бабушка страшно ругалась, вымазывая меня зеленкой, и с позором изгоняла бедного кота со двора.
Моя мама раз в год приезжала из Москвы к нам с бабушкой, чтобы погостить немножко в провинции и вывезти ребенка "на солнце", хотя солнца мне и так хватало с избытком. Мы ездили в Сочи, Анапу, Алупку, Алушту и Тбилиси. Все это перемешалось в моей детской памяти, кроме поездки в Сухуми.
В Сухуми мы сняли квартиру в частном доме, и там я впервые увидела павлинов. Они расхаживали по двору, как простые курицы, но только сильно важничали, задирали головы и орали противными тонкими голосами. А море было рядом, почти у калитки. Выходишь со двора и входишь прямо в море. Когда я засыпала, я вслушивалась в шум прибоя, и мне казалось, что волны плещутся прямо у окна.
На второй день я подслушала на пляже разговоры про какие-то диковинные пещеры и сразу стала ныть, что я туда хочу. Никто и не возражал. На завтра же мы купили билеты туда на экскурсию. Нет-нет, только не думайте, что я потерялась между столактитами и столагмитами. Мне было так страшно, что я все время цеплялась взрослым за руки и прижималась всем телом к их ногам.
Но когда мы вышли на свет, я увидела… о-о-о-о-о я увидела настоящую живую обезьяну. Она сидела на плече у худого бородатого человека с фотоаппаратом в руках. Знаете, в каждом курортном городке непременно есть фотографы с экзотическими животными. Это была обычная серая мартышка. Но мой восторг был таким, как если бы ученый увидел вдруг последний на земле экземпляр, помещенный в Красную книгу.
Видя мой восторг, мама вытащила из сумочки пакетик с орехами и сказала:
- Иди, спроси у дядечки, можно ли покормить обезьянку.
Фотограф, завидя меня с пакетом орехов в руках, не стал дожидаться вопроса. Он опустил макаку с плеча вниз, посадил на подставку в мой рост и сказал с сильным южным акцентом:
- Ее заффут Фэликс. Играй, деффачка.
Я дала обезьяне один орех, потом еще один, потом еще, еще и еще, пока, наконец, орехи в пакете не кончились. Я растерялась, потому что обезьяна протягивала лапу и требовала ешё, гипнотизируя меня взглядом. Я порылась в карманах - ничего. Я порылась в сумочке - ничего! Ну ни-че-го!
- Фсе, хфатит, - сказал дядечка, - Дай денежку.
Я не поняла, что денежку нужно дать дядечке за игру с его обезьянкой, и порывшись в сумочке, я выудила оттуда монетку и протянула обезьяне. Та мгновенно ухватила меня одной лапой за руку, другой за палец и потянула монету к себе в рот вместе с моим пальцем. Думаю, вкус меди вряд ли ей понравился, потому что она стала нещадно грызть мой палец, раздуваясь как шар. Шерсть на ней мгновенно встала дыбом, а глаза налились кровью. Я оцепенела. Мой палец был прочно закушен между ее острыми клыками.
Тут вмешалась мама.
- Немедленно вытащи палец.
- Я не могу, - сказала я загробным шепотом.
- Вааай... не надо ничего тащшить,- сказал дядечка,- хужа будет. Сама выпустит. Иначе рана ба-а-альшой будет.
Изо рта у мартышки показалась капелька моей крови и я истошно заверещала, как сирена.
Обезьянка с перепугу ослабила хватку, я выдернула палец, упала на асфальт и разрыдалась, разглядывая свой измочаленный в лохмоты палец.
Меня повели к врачу. Мне сделали противостолбнячный укол, вымазали палец сначала перекисью, потом йодом и зеленкой, потом положили какую-то отвратно пахнущую мазь, и забинтовали, дав строгую инструкцией маме снять повязку через два дня и регулярно делать ванночки из соленой воды с йодом.
Два дня меня в море меня не пускали. Я сидела в тени с перевязанным пальцем, мне все время трогали лоб на пробу температуры и постоянно заставляли показывать язык. Потом повязку сняли. Мама решила, что делать специальные ванночки не стоит, соль с йодом есть и в море, там ее полно. Каждые 15 минут меня посылали в море засовывать в воду палец. Я уж и не помню, когда меня отпустили купаться, и отпустили ли вообще. Но нагоняй я получала каждый день. Моя мама чуть что говорила:
- Вот у всех дети, как дети, а мне то за что такой ребенок.
- Вот смотри, какая девочка у тех родителей, играет себе в песке, никого не трогает, мартышкам в рот пальцы не сует… О-о-о… за что мне такие мучения... Даже на отдыхе никакого отдыха нет.
- Потрясающая, удивительная, поразительная способность у ребенка нарываться на приключения!
Я страстно ожидала окончания отпуска и возможности наконец-то вернуться к бабушке, которая никогда таких слов не говорит, что бы я ни сделала.
Потом палец зажил и уже не болел, только ноготь на нем посинел, а потом и вовсе слез.
Ноготь вырос новенький, лучше прежнего, а на коже даже следа не осталось.
А вот жалко) можно бы…
Ну чтоб хоть маааленькая меточка, в память о той сухумской облезьяне.
Мой закон Мерфи
У меня с детства особые отношения с животными. Я их люблю - они меня нет.
От избытка любви к насекомым я пробовала гладить пчелок на дедушкиной пасеке по бархатным полосатым спинкам (с тех пор я, знаете ли, я не люблю мед).
Когда бабушка повела меня гулять в детский парк аттракционов, меня тут же нашли какие-то жуткие костяные жуки неземного происхождения и впиявились мне в шею так, что шея распухла шире головы. Оторванного от моей шеи жука бабушка предъявляла на предмет заразности в поликлинику, где ей отвечали: "Ну не Африка же! Такие у нас не водятся!".
А самый добродушный, самый ласковый дворовый кот всаживал свои клыки мне в щиколотку при первой моей попытке прикормить его чем-нибудь вкусным. Бабушка страшно ругалась, вымазывая меня зеленкой, и с позором изгоняла бедного кота со двора.
Моя мама раз в год приезжала из Москвы к нам с бабушкой, чтобы погостить немножко в провинции и вывезти ребенка "на солнце", хотя солнца мне и так хватало с избытком. Мы ездили в Сочи, Анапу, Алупку, Алушту и Тбилиси. Все это перемешалось в моей детской памяти, кроме поездки в Сухуми.
В Сухуми мы сняли квартиру в частном доме, и там я впервые увидела павлинов. Они расхаживали по двору, как простые курицы, но только сильно важничали, задирали головы и орали противными тонкими голосами. А море было рядом, почти у калитки. Выходишь со двора и входишь прямо в море. Когда я засыпала, я вслушивалась в шум прибоя, и мне казалось, что волны плещутся прямо у окна.
На второй день я подслушала на пляже разговоры про какие-то диковинные пещеры и сразу стала ныть, что я туда хочу. Никто и не возражал. На завтра же мы купили билеты туда на экскурсию. Нет-нет, только не думайте, что я потерялась между столактитами и столагмитами. Мне было так страшно, что я все время цеплялась взрослым за руки и прижималась всем телом к их ногам.
Но когда мы вышли на свет, я увидела… о-о-о-о-о я увидела настоящую живую обезьяну. Она сидела на плече у худого бородатого человека с фотоаппаратом в руках. Знаете, в каждом курортном городке непременно есть фотографы с экзотическими животными. Это была обычная серая мартышка. Но мой восторг был таким, как если бы ученый увидел вдруг последний на земле экземпляр, помещенный в Красную книгу.
Видя мой восторг, мама вытащила из сумочки пакетик с орехами и сказала:
- Иди, спроси у дядечки, можно ли покормить обезьянку.
Фотограф, завидя меня с пакетом орехов в руках, не стал дожидаться вопроса. Он опустил макаку с плеча вниз, посадил на подставку в мой рост и сказал с сильным южным акцентом:
- Ее заффут Фэликс. Играй, деффачка.
Я дала обезьяне один орех, потом еще один, потом еще, еще и еще, пока, наконец, орехи в пакете не кончились. Я растерялась, потому что обезьяна протягивала лапу и требовала ешё, гипнотизируя меня взглядом. Я порылась в карманах - ничего. Я порылась в сумочке - ничего! Ну ни-че-го!
- Фсе, хфатит, - сказал дядечка, - Дай денежку.
Я не поняла, что денежку нужно дать дядечке за игру с его обезьянкой, и порывшись в сумочке, я выудила оттуда монетку и протянула обезьяне. Та мгновенно ухватила меня одной лапой за руку, другой за палец и потянула монету к себе в рот вместе с моим пальцем. Думаю, вкус меди вряд ли ей понравился, потому что она стала нещадно грызть мой палец, раздуваясь как шар. Шерсть на ней мгновенно встала дыбом, а глаза налились кровью. Я оцепенела. Мой палец был прочно закушен между ее острыми клыками.
Тут вмешалась мама.
- Немедленно вытащи палец.
- Я не могу, - сказала я загробным шепотом.
- Вааай... не надо ничего тащшить,- сказал дядечка,- хужа будет. Сама выпустит. Иначе рана ба-а-альшой будет.
Изо рта у мартышки показалась капелька моей крови и я истошно заверещала, как сирена.
Обезьянка с перепугу ослабила хватку, я выдернула палец, упала на асфальт и разрыдалась, разглядывая свой измочаленный в лохмоты палец.
Меня повели к врачу. Мне сделали противостолбнячный укол, вымазали палец сначала перекисью, потом йодом и зеленкой, потом положили какую-то отвратно пахнущую мазь, и забинтовали, дав строгую инструкцией маме снять повязку через два дня и регулярно делать ванночки из соленой воды с йодом.
Два дня меня в море меня не пускали. Я сидела в тени с перевязанным пальцем, мне все время трогали лоб на пробу температуры и постоянно заставляли показывать язык. Потом повязку сняли. Мама решила, что делать специальные ванночки не стоит, соль с йодом есть и в море, там ее полно. Каждые 15 минут меня посылали в море засовывать в воду палец. Я уж и не помню, когда меня отпустили купаться, и отпустили ли вообще. Но нагоняй я получала каждый день. Моя мама чуть что говорила:
- Вот у всех дети, как дети, а мне то за что такой ребенок.
- Вот смотри, какая девочка у тех родителей, играет себе в песке, никого не трогает, мартышкам в рот пальцы не сует… О-о-о… за что мне такие мучения... Даже на отдыхе никакого отдыха нет.
- Потрясающая, удивительная, поразительная способность у ребенка нарываться на приключения!
Я страстно ожидала окончания отпуска и возможности наконец-то вернуться к бабушке, которая никогда таких слов не говорит, что бы я ни сделала.
Потом палец зажил и уже не болел, только ноготь на нем посинел, а потом и вовсе слез.
Ноготь вырос новенький, лучше прежнего, а на коже даже следа не осталось.
А вот жалко) можно бы…
Ну чтоб хоть маааленькая меточка, в память о той сухумской облезьяне.