Сибирские казаки и казахи в XIX веке
Из очерка Г.Н. Потанина «Сибирские казаки», «Живописная Россия», издание товарищества М.О. Вольф, Москва, С.-Петербург, 1884 г.
Иртышская линия Сибирского казачьего войска, представляет фронт, обращенный к киргизской степи, который остался без изменения во все время существования линии. Левый фланг этой линии не раз был переносим: в прошлом столетии он проходил от Усть-Каменогорска на северо-восток, параллельно северным предгорьям Алтая, потом был перенесен южнее, внутрь Алтая. И, наконец, в настоящее время перемещается еще глубже, вдоль долины Бухтармы.
Станицы здесь расположены вдоль берега большой реки. Как на левом, так и на правом берегу Иртыша, к линии примыкают киргизские кочевья. Так что здешние казаки окружены киргизами (прим., так раньше называли казахов) и находятся под их исключительным влиянием. Почти все население говорит киргизским языком, нередко предпочитая его, легкости ради, родному языку.
Для многих это - колыбельный язык, потому, что няньками и стряпками здесь бывают киргизки. Не только простые казачки, но и казачки-барышни болтают здесь по-киргизски. Киргизский язык услышишь повсюду: в тихой беседе о сенокосных пайках, которую ведут между собой казаки, сидящие на завалине; в разговоре ямщиков, хлопочущих на станции возле экипажа проезжающего чиновника; иногда даже в суде потому, что между здешними казаками встречаются лица, которые обстоятельнее рассказывают дело на киргизском, чем на русском языке.
Рассказывают анекдоты о станичных начальниках, которые в своих рапортах сбиваются с русского языка и оканчивают доклад на киргизском. В станице Белокаменной была одна сотница, которая знала киргизский язык и киргизские юридические обычаи в таком совершенстве, что киргизы приезжали к ней судиться. Ее киргизы звали «бий-бай-биче», т.е. госпожа судья.
Киргизские привычки простираются и на одежду, и на пищу казаков. Подобно кочевнику, иртышский казак любит носить широкие плисовые шаровары, халат из бухарской парчи или саранджи и лисью шапку, называемую по-киргизски борьк.
Иртышский казак - страстный охотник до киргизских национальных блюд. Он ест наравне с киргизами конину и казы (колбасы из конского мяса) и не уступает ему в способности выпить турсук кумыса. Есть старые казаки, которые колят собственных лошадей на еду.
Кроме этих внешних черт, иртышские казаки заимствуют от киргизов многие предрассудки, понятия и убеждения. Казак, как и киргиз считает за стыд сесть на коня без нагайки, надеть холщевые шаровары и проч. Вероятно, слабое развитие землепашества и нелюбовь к этому промыслу, также объясняются отчасти влиянием киргизов, неспособных к земледельческому труду.
На линии происходит, конечно, и обратное влияние русской жизни на киргизов. Работники у казаков все из киргизов, они живут у них в пастухах и при домах. Жены киргизов служат у казаков в кухарках или работницах.У каждого казачьего селения на задах можно найти группу землянок и юрт - это жилища «джатаков», т.е. киргиз, которые перебиваются около русских, нанимаясь в работники.
Отношения между киргизами и русским населением на Иртыше и «Горькой» линии различно: на последней русский казак является учителем киргиза во всех подробностях оседлого земледельческого быта; на Иртыше киргиз научается от казака только русскому языку, в сельском же хозяйстве он является более знающим, чем хозяин. Работник-киргиз ладит соху и борону, сеет и жнёт, чего казак не умеет, по крайней мере, не всякий умеет.
Бийская линия, проходящая в Алтае, представляет совершенно противоположенный характер, сравнительно с Иртышской.
На Иртыше казаки подвергаются исключительно киргизскому влиянию, казаки же Бийской линии исключительно подлежат влиянию крестьянской жизни, потому, что крестьянские селения лежат здесь по обе стороны линии.
Станицы расположены в глубоких плодородных долинах Алтая, и жители занимаются земледелием, скотоводством и пчеловодством. А в прежнее время занимались также звероловством и ходили на соболиный промысел.
Казак Бийской линии в рабочую пору носит холщевые шаровары и бродни с холщевыми голенищами, чего ни за что не позволит себе иртышский казак. Старый казак не погнушается надеть на себя и крестьянскую шапку. За холщевые голенища и холщевые шаровары иртышане зовут казаков Бийской линии «холщевыми голяшками» и «халхой».
Презрительное отношение к «халхасцам», т.е. к северным монголам, казаки переняли от киргизов. В пище разница между бийским и иртышским казаком сказывается, между прочим, в том, что бийский казак менее привык к чаю. Он, как земледелец, нуждается в более солидной пище. Вместо того, чтобы садиться, подобно иртышскому казаку, два раза в день за чайный стол, биец имеет, кроме обеда и ужина, еще завтрак и «паужин», состоящие из таких же блюд, как обед и ужин.
Знающих киргизский язык на Бийской линии нет, потому, что и киргизов близко нет, торговать с ними бийцам не приходится. Поэтому и киргизские привычки не привились бийским казакам. Бийский казак не только не станет есть конины, но даже почтет за грех, если заговорят по-киргизски в избе, где есть православные образа.
Иртышская линия Сибирского казачьего войска, представляет фронт, обращенный к киргизской степи, который остался без изменения во все время существования линии. Левый фланг этой линии не раз был переносим: в прошлом столетии он проходил от Усть-Каменогорска на северо-восток, параллельно северным предгорьям Алтая, потом был перенесен южнее, внутрь Алтая. И, наконец, в настоящее время перемещается еще глубже, вдоль долины Бухтармы.
Станицы здесь расположены вдоль берега большой реки. Как на левом, так и на правом берегу Иртыша, к линии примыкают киргизские кочевья. Так что здешние казаки окружены киргизами (прим., так раньше называли казахов) и находятся под их исключительным влиянием. Почти все население говорит киргизским языком, нередко предпочитая его, легкости ради, родному языку.
Для многих это - колыбельный язык, потому, что няньками и стряпками здесь бывают киргизки. Не только простые казачки, но и казачки-барышни болтают здесь по-киргизски. Киргизский язык услышишь повсюду: в тихой беседе о сенокосных пайках, которую ведут между собой казаки, сидящие на завалине; в разговоре ямщиков, хлопочущих на станции возле экипажа проезжающего чиновника; иногда даже в суде потому, что между здешними казаками встречаются лица, которые обстоятельнее рассказывают дело на киргизском, чем на русском языке.
Рассказывают анекдоты о станичных начальниках, которые в своих рапортах сбиваются с русского языка и оканчивают доклад на киргизском. В станице Белокаменной была одна сотница, которая знала киргизский язык и киргизские юридические обычаи в таком совершенстве, что киргизы приезжали к ней судиться. Ее киргизы звали «бий-бай-биче», т.е. госпожа судья.
Киргизские привычки простираются и на одежду, и на пищу казаков. Подобно кочевнику, иртышский казак любит носить широкие плисовые шаровары, халат из бухарской парчи или саранджи и лисью шапку, называемую по-киргизски борьк.
Иртышский казак - страстный охотник до киргизских национальных блюд. Он ест наравне с киргизами конину и казы (колбасы из конского мяса) и не уступает ему в способности выпить турсук кумыса. Есть старые казаки, которые колят собственных лошадей на еду.
Кроме этих внешних черт, иртышские казаки заимствуют от киргизов многие предрассудки, понятия и убеждения. Казак, как и киргиз считает за стыд сесть на коня без нагайки, надеть холщевые шаровары и проч. Вероятно, слабое развитие землепашества и нелюбовь к этому промыслу, также объясняются отчасти влиянием киргизов, неспособных к земледельческому труду.
На линии происходит, конечно, и обратное влияние русской жизни на киргизов. Работники у казаков все из киргизов, они живут у них в пастухах и при домах. Жены киргизов служат у казаков в кухарках или работницах.У каждого казачьего селения на задах можно найти группу землянок и юрт - это жилища «джатаков», т.е. киргиз, которые перебиваются около русских, нанимаясь в работники.
Отношения между киргизами и русским населением на Иртыше и «Горькой» линии различно: на последней русский казак является учителем киргиза во всех подробностях оседлого земледельческого быта; на Иртыше киргиз научается от казака только русскому языку, в сельском же хозяйстве он является более знающим, чем хозяин. Работник-киргиз ладит соху и борону, сеет и жнёт, чего казак не умеет, по крайней мере, не всякий умеет.
Бийская линия, проходящая в Алтае, представляет совершенно противоположенный характер, сравнительно с Иртышской.
На Иртыше казаки подвергаются исключительно киргизскому влиянию, казаки же Бийской линии исключительно подлежат влиянию крестьянской жизни, потому, что крестьянские селения лежат здесь по обе стороны линии.
Станицы расположены в глубоких плодородных долинах Алтая, и жители занимаются земледелием, скотоводством и пчеловодством. А в прежнее время занимались также звероловством и ходили на соболиный промысел.
Казак Бийской линии в рабочую пору носит холщевые шаровары и бродни с холщевыми голенищами, чего ни за что не позволит себе иртышский казак. Старый казак не погнушается надеть на себя и крестьянскую шапку. За холщевые голенища и холщевые шаровары иртышане зовут казаков Бийской линии «холщевыми голяшками» и «халхой».
Презрительное отношение к «халхасцам», т.е. к северным монголам, казаки переняли от киргизов. В пище разница между бийским и иртышским казаком сказывается, между прочим, в том, что бийский казак менее привык к чаю. Он, как земледелец, нуждается в более солидной пище. Вместо того, чтобы садиться, подобно иртышскому казаку, два раза в день за чайный стол, биец имеет, кроме обеда и ужина, еще завтрак и «паужин», состоящие из таких же блюд, как обед и ужин.
Знающих киргизский язык на Бийской линии нет, потому, что и киргизов близко нет, торговать с ними бийцам не приходится. Поэтому и киргизские привычки не привились бийским казакам. Бийский казак не только не станет есть конины, но даже почтет за грех, если заговорят по-киргизски в избе, где есть православные образа.