«Человек из рыбы» МХТ 07.04.19
На «Человека из рыбы» я стремилась давно, и перед тем, как увидеть этот спектакль, успела прочитать и саму пьесу, и всевозможные отзывы и рецензии, и статьи в прессе... В общем, считала себя вполне подготовленной к «Человеку из рыбы» и информационно, и морально. Несмотря на это, спектакль произвёл на меня очень сильное впечатление. Наверное, это ещё и потому, что многое в его содержании очень близко каждому из нас, ведь в спектакле представлена наша сегодняшняя реальность, современная эпоха «репостмодерна».
В этот вечер зрителей ждал приятный сюрприз: на сцене был сам Юрий Бутусов в роли Гриши Дробужинского.
Несмотря на то, что пронзительно-драматические моменты чередуются с комическими, в целом спектакль довольно тяжёлый и давящий. Это ощущается даже физически, когда под громкие до степени дискомфорта, дисгармоничные звуки на сцену опускается большая чёрная конструкция, символизирующая стены квартиры, где живут герои.
Три параллельных монолога трёх женщин в трёх комнатах (вернее, в двух комнатах - откровенные монологи, а в третьей - чтение литературного произведения) сливаются в единый взрыв мозга и психики, среди осколков которого каждый, наверное, увидит своё сокровенное.
В спектакле присутствуют отсылки к фильму Тарковского «Ностальгия», причём их так много, что спектакль и фильм начинают восприниматься во взаимосвязи, и между ними невольно начинаешь искать параллели. Кстати, роль Юльки исполнила (блестяще, на мой взгляд) Елизавета Янковская, внучка Олега Янковского, исполнившего главную роль в «Ностальгии». Именно герой Янковского в конечном счёте совершает сакральное действие: проходит от стены до стены со свечой в руках, не дав ей погаснуть.
Весьма выразительна тема Крысолова, заманивающего в ловушку тех, кто, забыв обо всем, побежал за мыльным пузырём. Рассказ о Крысолове повторяется три раза: Юрием Бутусовым (Гриша), Андреем Бурковским (Бенуа) и Лаурой Пицхелаури (Салманова).
Героям спектакля не даёт покоя тоска по дореволюционной России, которую, как им кажется, они потеряли. Но на самом деле у них её никогда не было, и быть не могло по той простой причине, что в настоящее время им всем около 30 лет. Эта глубоко личная ностальгия по тому, чего сам человек никогда не видел, и о чём если и может судить, то исключительно по чужим мнениям, текстам и обрывкам информации, представляется мне выражением желания найти для себя «легкие миры», куда можно сбежать от того ада, который находится внутри самого человека, от того неуюта и той неприкаянности души, которыми пронизана атмосфера и спектакля, и фильма.
В начале третьего действия все герои находятся будто бы глубоко под водой, той самой архетипической водой, которая часто присутствует в снах, и является символом бессознательного, и которой пронизан весь фильм Тарковского. Это дно глубокого моря, а может быть, очень глубокого бассейна, облицованного чёрной плиткой и с заросшим водорослями дном, такого бассейна, какого не может быть в реальности, он может лишь присниться в сложном сне. Как «Ностальгия» очень похожа на непрерывное путешествие спящего человека по закоулкам подсознания, так и на сцене, словно во сне, одни образы незаметно сменяются другими, и всё причудливым образом трансформируется.
Остаётся загадкой, что представляет собой тот самый человек из рыбы, который приходит за Одри в страшном сне. Рыба, превратившаяся в человека? Человек, вышедший изнутри какой-то огромной рыбы? Или состоящий из того же, из чего состоит рыба? Как бы то ни было, в воображении вырисовывается нечто, происходящее из той самой воды, символизирующей бессознательное. Образ чего-то беспощадного, хладнокровного, непонятного и страшного, перед чем человек беззащитен и бесправен («Она же [Одри] совершенно отважное существо, а тут в глазах такой ужас» - говорит Салманова, - «Я не знаю, почему мне стало так страшно») облекается в форму государственных органов опеки, забравших маленькую девочку. Всё это напоминает тяжёлый сон ещё и тем, что герои, активно стремясь спасти девочку, фактически продолжают сидеть на месте, не совершая никаких реальных действий, и периодически словно перестают находиться в этой ситуации, переключаясь на что-то своё.
Невыносимое напряжение доставляет необходимость сообщить о происшедшем Салмановой - маме девочки. И вот, когда оно достигает критической точки, всё неожиданным образом прекращается. В страшном сне обычно в этот момент просыпаешься, а здесь Салманова внезапно оборачивается Лаурой Пицхелаури и начинает говорить с залом уже в качестве актрисы, а не героини. А потом всё растворяется в танце мыльных пузырей. Финал. «Пора вставать и крутить ногами землю».
Сакральное значение приобретает санобработка, которую Одри должна пройти в детприемнике. На сцене же её проходит Юрий Бутусов (Гриша Дробужинский). Значит ли это очищение, обнуление?
Спектакль очень душевынимающий - пожалуй, таким словом я бы его охарактеризовала. Лёгкого времяпрепровождения, отправляясь на «Человека из рыбы», ждать не стоит. Соглашусь с авторами многих предыдущих отзывов и рецензий, что это спектакль для «продвинутых пользователей» театра.
... В ходе спектакля в какой-то момент Андрей Бурковский обращается к зрителям с предложением подумать каждый о своём.
И каждый думает о своём.
И время тянет себя.
В этот вечер зрителей ждал приятный сюрприз: на сцене был сам Юрий Бутусов в роли Гриши Дробужинского.
Несмотря на то, что пронзительно-драматические моменты чередуются с комическими, в целом спектакль довольно тяжёлый и давящий. Это ощущается даже физически, когда под громкие до степени дискомфорта, дисгармоничные звуки на сцену опускается большая чёрная конструкция, символизирующая стены квартиры, где живут герои.
Три параллельных монолога трёх женщин в трёх комнатах (вернее, в двух комнатах - откровенные монологи, а в третьей - чтение литературного произведения) сливаются в единый взрыв мозга и психики, среди осколков которого каждый, наверное, увидит своё сокровенное.
В спектакле присутствуют отсылки к фильму Тарковского «Ностальгия», причём их так много, что спектакль и фильм начинают восприниматься во взаимосвязи, и между ними невольно начинаешь искать параллели. Кстати, роль Юльки исполнила (блестяще, на мой взгляд) Елизавета Янковская, внучка Олега Янковского, исполнившего главную роль в «Ностальгии». Именно герой Янковского в конечном счёте совершает сакральное действие: проходит от стены до стены со свечой в руках, не дав ей погаснуть.
Весьма выразительна тема Крысолова, заманивающего в ловушку тех, кто, забыв обо всем, побежал за мыльным пузырём. Рассказ о Крысолове повторяется три раза: Юрием Бутусовым (Гриша), Андреем Бурковским (Бенуа) и Лаурой Пицхелаури (Салманова).
Героям спектакля не даёт покоя тоска по дореволюционной России, которую, как им кажется, они потеряли. Но на самом деле у них её никогда не было, и быть не могло по той простой причине, что в настоящее время им всем около 30 лет. Эта глубоко личная ностальгия по тому, чего сам человек никогда не видел, и о чём если и может судить, то исключительно по чужим мнениям, текстам и обрывкам информации, представляется мне выражением желания найти для себя «легкие миры», куда можно сбежать от того ада, который находится внутри самого человека, от того неуюта и той неприкаянности души, которыми пронизана атмосфера и спектакля, и фильма.
В начале третьего действия все герои находятся будто бы глубоко под водой, той самой архетипической водой, которая часто присутствует в снах, и является символом бессознательного, и которой пронизан весь фильм Тарковского. Это дно глубокого моря, а может быть, очень глубокого бассейна, облицованного чёрной плиткой и с заросшим водорослями дном, такого бассейна, какого не может быть в реальности, он может лишь присниться в сложном сне. Как «Ностальгия» очень похожа на непрерывное путешествие спящего человека по закоулкам подсознания, так и на сцене, словно во сне, одни образы незаметно сменяются другими, и всё причудливым образом трансформируется.
Остаётся загадкой, что представляет собой тот самый человек из рыбы, который приходит за Одри в страшном сне. Рыба, превратившаяся в человека? Человек, вышедший изнутри какой-то огромной рыбы? Или состоящий из того же, из чего состоит рыба? Как бы то ни было, в воображении вырисовывается нечто, происходящее из той самой воды, символизирующей бессознательное. Образ чего-то беспощадного, хладнокровного, непонятного и страшного, перед чем человек беззащитен и бесправен («Она же [Одри] совершенно отважное существо, а тут в глазах такой ужас» - говорит Салманова, - «Я не знаю, почему мне стало так страшно») облекается в форму государственных органов опеки, забравших маленькую девочку. Всё это напоминает тяжёлый сон ещё и тем, что герои, активно стремясь спасти девочку, фактически продолжают сидеть на месте, не совершая никаких реальных действий, и периодически словно перестают находиться в этой ситуации, переключаясь на что-то своё.
Невыносимое напряжение доставляет необходимость сообщить о происшедшем Салмановой - маме девочки. И вот, когда оно достигает критической точки, всё неожиданным образом прекращается. В страшном сне обычно в этот момент просыпаешься, а здесь Салманова внезапно оборачивается Лаурой Пицхелаури и начинает говорить с залом уже в качестве актрисы, а не героини. А потом всё растворяется в танце мыльных пузырей. Финал. «Пора вставать и крутить ногами землю».
Сакральное значение приобретает санобработка, которую Одри должна пройти в детприемнике. На сцене же её проходит Юрий Бутусов (Гриша Дробужинский). Значит ли это очищение, обнуление?
Спектакль очень душевынимающий - пожалуй, таким словом я бы его охарактеризовала. Лёгкого времяпрепровождения, отправляясь на «Человека из рыбы», ждать не стоит. Соглашусь с авторами многих предыдущих отзывов и рецензий, что это спектакль для «продвинутых пользователей» театра.
... В ходе спектакля в какой-то момент Андрей Бурковский обращается к зрителям с предложением подумать каждый о своём.
И каждый думает о своём.
И время тянет себя.