Воспоминания о мастерской на Большой Никитской
Сумбурные воспоминания середины 2000-х годов. Фотографии - июнь 2014-го года.
...В конце 1990-х годов Кирилл работал и тусил на чердаке старинного дома на Большой Никитской, в мастерской, которую они с друзьями-художниками называли "У головы" (якобы, когда кто-нибудь в мастерской напивался, ему являлась загадочная летающая голова). Там на стене висел "лист гнева" - при очередном приступе гнева лист рекомендовалось сорвать со стены, смять и швырнуть в угол. Но на листе был нарисован такой очаровательный слоник, что ни у кого, даже у самого гневного человека, не поднялась бы рука смять его физиономию.
Чердак принадлежал маме одного из художников и состоял из огромного количества комнат, соединенных запутанными коридорами - все было старое, обветшалое, пахнущее - такое богемное... там позировали натурщицы, сушились на мольбертах картины, там бухали и трахались - о да! А на подоконнике, который обрывался во двор-"колодец", был разложен черствый хлеб для голубей, и солнце отсвечивало от ржавых жестяных крыш.
В этой легендарной мастерской главной легендой слыл Костя - неотразимый и обворожительный сукин сын. На первом этаже дома помещался продуктовый магазин, в котором работали молоденькие продавщицы. Костя регулярно захаживал в магазин и отвешивал продавщицам неприличные комплименты. Продавщицы смущенно улыбались и становились пунцовыми, как земляничный сок. Иногда Костя с Кириллом приглашали продавщиц в мастерскую, и тогда там творилось черт знает что.
С мастерской друзья-тусовщики ездили тусить по московским клубам. Особой популярностью пользовались "Тэксмэн" в здании Центрального дома художника на Крымском валу и, конечно же, "Пропаганда" в гремящем и клубящемся Китай-городе. В "Тэксмэн" я как-то раз отправился вместе с Кириллом и его друзьями. Помню, как вечером, уже в темноте, мы вышли из мастерской на Большую Никитскую и стали ловить машину. С нами был какой-то капризный парень, который не хотел ехать в "Тэксмэн" и предлагал отправиться куда-то еще, но на него никто не обращал внимания. Парень все ныл, ругая "Тэксмэн", а все остальные ловили машину (да не одну, а две - в одну наша компания не поместилась бы), а когда поймали, парень плюнул, махнул рукой и бросил в сердцах: "Хрен с вами, поехали в "Тэксмэн"!"
В "Тэксмэне" в ту ночь плясали на столах и на барной стойке, а Костя красовался в компании очаровательной девушки с молочно-белой кожей и стрижкой каре, которая предлагала мне курить сигареты. Я отказывался, но девушка все подначивала меня, и в конце концов я все-таки взял одну сигарету, после чего Кирилл смерил меня мрачным взглядом и попросил, наконец, определиться, курю я или нет. После клуба мы поехали домой на такси. На дворе стояла осень 2000-го года.
...В начале 2000-х годов Кирилл работал в гостинице "Россия", в большом офисе, на первом этаже. Коллектив молодых, подающих надежды дизайнеров называл себя "Лаборатория Z" и был настоящей "сборной солянкой" - вместе с Кириллом в нем работали Валера из Узбекистана - ушлый тип, которому нельзя было доверять, Арнольд Давыдович - бойкий, седовласый старичок, знакомый моей бабушки, который я вообще не знаю, чем там занимался, и еще одна женщина, тоже немолодая, но от этого ничуть не мене полезная на службе в "Лаборатории".
Как-то раз эта троица лазила по коридорам под гостиницей, выполняя обмеры, и Арнольд Давыдович, вооруженный топором, открыл (а быть может сорвал с петель) какую-то незаметную дверцу, за которой оказался штаб ФСО. ФСОшники, как водится, за кем-то следили - мигали какие-то огоньки, на столе лежали какие-то схемы - и в бессловесном изумлении воззрились на нашу компанию. "Кто вы такие?" - прервал затянувшееся гробовое молчание главный ФСОшник. Арнольд Давыдович, стоящий в центре, между прекрасной дамой и хмурым Валерой из Узбекистана, потряс топором и изрек: "Мы - Лаборатория Z!"
Большая Никитская, дом 11/4, стр.1 - здание, на чердаке которого в конце девяностых - начале нулевых помещалась мастерская "У Головы". Заколоченная дверь в углу, под козырьком - та самая, из которой вывалилась наша компания перед походом в "Тэксмэн" осенью 2000-го года.
С начала 2000-х много воды утекло...
А в этот магазин заглядывал Костя. Люди перестали жить в доме, и магазин закрылся.
Но не будем о грустном! Перед нами - подлинное украшение Большой Никитской: тяговая подстанция московского метрополитена (дом №7/10), построенная на углу улицы и Большого Кисловского переулка, на месте снесенного Никитского монастыря, в 1935-ом году. Украшением служит не столько даже само здание - хоть и оно в архитектурном плане достаточно интересно - сколько барельеф с рабочими на его стене...
...который под определенным углом становится прямо-таки неприличным. Современники шутили, что автор, имя которого, кстати, неизвестно до сих пор, изобразил на барельефе знаменитый любовный треугольник тех лет: Маяковского и семью Бриков - Лилю и Осю. С нормального ракурса "Маяковский" держит левой рукой то ли рычаг, то ли древко флага. С потайного - половой орган "Осипа Брика".
...В конце 1990-х годов Кирилл работал и тусил на чердаке старинного дома на Большой Никитской, в мастерской, которую они с друзьями-художниками называли "У головы" (якобы, когда кто-нибудь в мастерской напивался, ему являлась загадочная летающая голова). Там на стене висел "лист гнева" - при очередном приступе гнева лист рекомендовалось сорвать со стены, смять и швырнуть в угол. Но на листе был нарисован такой очаровательный слоник, что ни у кого, даже у самого гневного человека, не поднялась бы рука смять его физиономию.
Чердак принадлежал маме одного из художников и состоял из огромного количества комнат, соединенных запутанными коридорами - все было старое, обветшалое, пахнущее - такое богемное... там позировали натурщицы, сушились на мольбертах картины, там бухали и трахались - о да! А на подоконнике, который обрывался во двор-"колодец", был разложен черствый хлеб для голубей, и солнце отсвечивало от ржавых жестяных крыш.
В этой легендарной мастерской главной легендой слыл Костя - неотразимый и обворожительный сукин сын. На первом этаже дома помещался продуктовый магазин, в котором работали молоденькие продавщицы. Костя регулярно захаживал в магазин и отвешивал продавщицам неприличные комплименты. Продавщицы смущенно улыбались и становились пунцовыми, как земляничный сок. Иногда Костя с Кириллом приглашали продавщиц в мастерскую, и тогда там творилось черт знает что.
С мастерской друзья-тусовщики ездили тусить по московским клубам. Особой популярностью пользовались "Тэксмэн" в здании Центрального дома художника на Крымском валу и, конечно же, "Пропаганда" в гремящем и клубящемся Китай-городе. В "Тэксмэн" я как-то раз отправился вместе с Кириллом и его друзьями. Помню, как вечером, уже в темноте, мы вышли из мастерской на Большую Никитскую и стали ловить машину. С нами был какой-то капризный парень, который не хотел ехать в "Тэксмэн" и предлагал отправиться куда-то еще, но на него никто не обращал внимания. Парень все ныл, ругая "Тэксмэн", а все остальные ловили машину (да не одну, а две - в одну наша компания не поместилась бы), а когда поймали, парень плюнул, махнул рукой и бросил в сердцах: "Хрен с вами, поехали в "Тэксмэн"!"
В "Тэксмэне" в ту ночь плясали на столах и на барной стойке, а Костя красовался в компании очаровательной девушки с молочно-белой кожей и стрижкой каре, которая предлагала мне курить сигареты. Я отказывался, но девушка все подначивала меня, и в конце концов я все-таки взял одну сигарету, после чего Кирилл смерил меня мрачным взглядом и попросил, наконец, определиться, курю я или нет. После клуба мы поехали домой на такси. На дворе стояла осень 2000-го года.
...В начале 2000-х годов Кирилл работал в гостинице "Россия", в большом офисе, на первом этаже. Коллектив молодых, подающих надежды дизайнеров называл себя "Лаборатория Z" и был настоящей "сборной солянкой" - вместе с Кириллом в нем работали Валера из Узбекистана - ушлый тип, которому нельзя было доверять, Арнольд Давыдович - бойкий, седовласый старичок, знакомый моей бабушки, который я вообще не знаю, чем там занимался, и еще одна женщина, тоже немолодая, но от этого ничуть не мене полезная на службе в "Лаборатории".
Как-то раз эта троица лазила по коридорам под гостиницей, выполняя обмеры, и Арнольд Давыдович, вооруженный топором, открыл (а быть может сорвал с петель) какую-то незаметную дверцу, за которой оказался штаб ФСО. ФСОшники, как водится, за кем-то следили - мигали какие-то огоньки, на столе лежали какие-то схемы - и в бессловесном изумлении воззрились на нашу компанию. "Кто вы такие?" - прервал затянувшееся гробовое молчание главный ФСОшник. Арнольд Давыдович, стоящий в центре, между прекрасной дамой и хмурым Валерой из Узбекистана, потряс топором и изрек: "Мы - Лаборатория Z!"
Большая Никитская, дом 11/4, стр.1 - здание, на чердаке которого в конце девяностых - начале нулевых помещалась мастерская "У Головы". Заколоченная дверь в углу, под козырьком - та самая, из которой вывалилась наша компания перед походом в "Тэксмэн" осенью 2000-го года.
С начала 2000-х много воды утекло...
А в этот магазин заглядывал Костя. Люди перестали жить в доме, и магазин закрылся.
Но не будем о грустном! Перед нами - подлинное украшение Большой Никитской: тяговая подстанция московского метрополитена (дом №7/10), построенная на углу улицы и Большого Кисловского переулка, на месте снесенного Никитского монастыря, в 1935-ом году. Украшением служит не столько даже само здание - хоть и оно в архитектурном плане достаточно интересно - сколько барельеф с рабочими на его стене...
...который под определенным углом становится прямо-таки неприличным. Современники шутили, что автор, имя которого, кстати, неизвестно до сих пор, изобразил на барельефе знаменитый любовный треугольник тех лет: Маяковского и семью Бриков - Лилю и Осю. С нормального ракурса "Маяковский" держит левой рукой то ли рычаг, то ли древко флага. С потайного - половой орган "Осипа Брика".