ВИНЬКОВЕЦКАЯ Д. ВАШ о. АЛЕКСАНДР
Конкурсная работа natalja-red
Диана Виньковецкая известна в писательской среде как автор шести книг, устроительница творческих вечеров, концертов, художественных выставок. В 1974 году, уезжая из России в Америку, она совсем не помышляла о литературном поприще, но лишь о деятельности и карьере мужа Якова Виньковецкого, ученого-геолога, философа, художника, разносторонне одарённого человека.
Переписка с о. Александром Менем 1977-1990 гг., составляющая книгу, обязана своим появлением духовному кризису Дианы и душевной щедрости о. Александра. Теперь уже очевидно, что это больше, чем переписка - событие литературное и свидетельство духовное.
«Окропил меня, как деревенского поросёнка…», - пишет Виньковецкая об о. Александре в предисловии. И в этом - она вся: искрящееся веселье в обнимку со скрываемой, но захлёстывающей грустью. Несомненный литературный дар, так вовремя открытый, вдохновлённый и поддержанный о. А. Менем; легкость натуры и письма, незацикленность на себе, а всего лишь непроизвольное женское кокетство; потрясающая прирождённая ирония и самоирония, понимание своей роли «второй скрипки» в отношениях с людьми без какого-либо надрыва и позы самоуничижения: «я всё-таки человек…», - вот те черты её личности и стиля, превращающие читателя в поклонника.
В письмах из-за океана предстаёт пёстрая панорама стран и городов, стремительно сменяющих друг друга. От взгляда корреспондентки не ускользает ни одна интересующая деталь: мастерски сделанные зарисовки Рима, Нью-Йорка, Парижа, Тель-Авива, их быта и нравов; американская «комфортабельная глухомань», с её отношениями, системой образования, приоритетами (недаром «эпическая» часть переписки помещена позже в книге «Америка, Россия и я»). Как признаётся автор, «люди везде одинаково-разные». В центре внимания - эмиграция третьей волны - та среда, о которой уже немало сказано: гротескно и сполна - в «Иностранке» и «Филиале» у С. Довлатова; эпизодично, но ёмко и философски-осмысленно - у о. А. Шмемана в «Дневниках»…
Виньковецкая смотрит женским взглядом, обезоруживающе признаваясь, что видит скорее недостатки, чем достоинства. Она хлёстко высмеивает глупость людскую: тщеславие, корысть, подхалимство, ненависть, мелочные счёты. Впрочем, она не везде смеётся: нет-нет, да и прорывается тоска, растерянность. И от этой пустоты - человеческой и вселенской - ей достаётся… Но именно во время затяжной депрессии она ещё настойчивей обращается к о. Александру, потому что интуитивно знает, к кому обращаться. И закономерный, но мучительный, особенно для творческой интеллигенции, выдох: «во мне мало веры…», «помолитесь…».
За внешней лёгкостью бытия и стиля героини просматривается другое. Ироничное, смелое, «хохочущее» повествование - это не результат какой-то особой удачливости автора, но лишь следствие лёгкого нрава. В её судьбе не один раз нужно будет обретать «мужество жить»: встретиться с собой «без дураков», переосмыслить ценности, пережить личную трагедию. В одном из писем Меню она признаётся: «… само Ваше существование даёт мне силы жить».
Для о. А. Меня письма Дианы - повод улыбнуться, «повеселиться от души», ведь она - действительно талантливый рассказчик. Но он, конечно, догадывается (и, может быть, раньше, чем собеседница), что она нуждается в поддержке. И откликается, и хвалит, и сорадуется.
О. Александр помогает найти Диане «путь личной внутренней связи», с самого начала сообщая ей особый настрой всепроникающей любви: «все доброе пронизывает быстро, а тёмное - где его нет?»
Первые письма к Диане - подробные, поддерживающие новоначальную в вере. Он размышляет с ней о жизни, о времени, о свободе, рассказывает о вероучениях, о Церкви; дает советы по чтению Евангелия и Ветхого Завета, по выбору духовной литературы, по чтению молитв. Спасение от бессмысленности бытия для него возможно лишь тогда, когда человек сумеет «увидеть Его (Бога) в лике Назарянина», услышать «самый родной нам голос».
После преодоления Дианой духовного кризиса, о. Александр говорит об опасности не неверия, а неверности (отхода от веры), подчеркивая, что «при внешней изменчивости жизни внутреннее должно оставаться неизменным»: предстояние души перед Богом, постоянный ответ на Его призыв. Он искренне жалеет «скитальцев» - эмигрантов с «их плачем на реках Вавилонских», увидевших смысл жизни в самоутверждении и «литкутерьме».
Размышляя о природе творчества, в письмах Диане и Якову Виньковецким, он напоминает, что полученные человеком таланты подразумевают и отчёт о них. Сам же о. Александр воспринимает «сделанное доброе как незаслуженный дар».
Ещё в июле 1978 г. он пишет: «чувствую ответственность за каждый потерянный день и час». Вообще же, о себе Мень сообщает кратко, полностью ориентируясь на адресата; но даже через скупые и непримечательные детали: выпавший снег, пение скворцов, домашние заботы, игры внуков - он рассказывает о смысле Бытия, об осуществлении Замысла в мире.
Обладая редким даром внутренней свободы, о. Александр совершенно чужд назидательной и покровительственной интонаций. Он молится за своих друзей и благословляет их. Последняя открытка Диане подписана им за девять дней до рокового дня 1990 года…
Для меня эта книга - подарок. Если есть у моих знакомых хоть какая-то потребность в чтении - даю читать или дарю. Результат превосходит ожидания. Впрочем, так и должно быть.