Совет
А скандала, меж тем, никакого не получилось. Когда я закончил свое искрометное двухминутное выступление, весь Совет лежал в лежку и вытирал слезы радости и счастья. Да забодать их к чертовой матери, на кол, в черный список, навсегда экстерминировать - слышалось вокруг. Так и сделали. Потом около 40-минут рубили бошки многочисленным ухарям, попавшимся другим экспертам - я-то думал, мне уникальные парни попались, но нет, много их было. До кучи еще наказали многих нахалов путем милосердного усекновения финансирования. Короче два часа репрессий и я, наконец, вышел покурить на 21-ом этаже на балкон. Виды открылись неплохие, пару фоток даже для коллекции сохраню.
И где-то в глубине комнаты что-то неведомое, упорно не желающее двигаться, поддалось и пошло.
Оно поползло по обвалу. Показался золоченый нос. Это была шлюпка, где лежал мертвый "Папа".
Шлюпка ползла по обвалу. Нос накренился. Шлюпка перевесилась над пропастью. И полетела вверх тормашками.
"Папу" выбросило, и он летел отдельно.
Я зажмурился.
Послышался звук, словно медленно закрылись громадные врата величиной с небо, как будто тихо затворили райские врата.
Раздался великий «А-бумм»...
Я открыл глаза - все море превратилось в «лед-девять».
Влажная зеленая земля стала синевато-белой жемчужиной. Небо потемнело. «Борасизи» - Солнце - превратилось в болезненно-желтый шар, маленький и злой.
Небо наполнилось червями. Это закрутились смерчи. (с) «Колыбель для кошки»
И тут Мона рассмеялась. Я еще ни разу не слышал ее смеха. Страшный это был смех, неожиданно низкий и резкий.
- По-твоему, это смешно?
Она лениво развела руками:
- Это очень просто, вот и все. Для многих это выход, и такой простой. И она прошла по склону между окаменевшими телами. Посреди склона она остановилась и обернулась ко мне. И крикнула мне оттуда, сверху:
- А ты бы захотел воскресить хоть кого-нибудь из них, если бы мог? Отвечай сразу!
- Вот ты сразу и не ответил!- весело крикнула она через полминуты. И, все еще посмеиваясь, она прикоснулась пальцем к земле, выпрямилась, поднесла палец к губам - и умерла.
Плакал ли я? Говорят, плакал. (с)
И где-то в глубине комнаты что-то неведомое, упорно не желающее двигаться, поддалось и пошло.
Оно поползло по обвалу. Показался золоченый нос. Это была шлюпка, где лежал мертвый "Папа".
Шлюпка ползла по обвалу. Нос накренился. Шлюпка перевесилась над пропастью. И полетела вверх тормашками.
"Папу" выбросило, и он летел отдельно.
Я зажмурился.
Послышался звук, словно медленно закрылись громадные врата величиной с небо, как будто тихо затворили райские врата.
Раздался великий «А-бумм»...
Я открыл глаза - все море превратилось в «лед-девять».
Влажная зеленая земля стала синевато-белой жемчужиной. Небо потемнело. «Борасизи» - Солнце - превратилось в болезненно-желтый шар, маленький и злой.
Небо наполнилось червями. Это закрутились смерчи. (с) «Колыбель для кошки»
И тут Мона рассмеялась. Я еще ни разу не слышал ее смеха. Страшный это был смех, неожиданно низкий и резкий.
- По-твоему, это смешно?
Она лениво развела руками:
- Это очень просто, вот и все. Для многих это выход, и такой простой. И она прошла по склону между окаменевшими телами. Посреди склона она остановилась и обернулась ко мне. И крикнула мне оттуда, сверху:
- А ты бы захотел воскресить хоть кого-нибудь из них, если бы мог? Отвечай сразу!
- Вот ты сразу и не ответил!- весело крикнула она через полминуты. И, все еще посмеиваясь, она прикоснулась пальцем к земле, выпрямилась, поднесла палец к губам - и умерла.
Плакал ли я? Говорят, плакал. (с)