За бухлом
Змей Горыныч взмыл на древо
Ну раскачивать его:
"Выводи, разбойник, девок,
Пусть покажут кой-чаво,
Пусть нам лешии попляшут-попоют,
А не то, я, матерь вашу, всех сгною!"
Страшно, аж жуть! (с)
Сегодня опять ездили за бухлом в магазин (тут могла бы быть Ваша реклама), потому как у нас в лабе очередной «праздник».
Так бы я и не стал утруждаться и что-то по этому поводу писать, но вспомнилась история, которую жена видела 2 неделе назад в этом же магазине (тут могла бы быть Ваша реклама). Стоит она такая на кассе, а покупатель, который был перед ней, все уже оплатил и тихонько складывает свои покупки в тележку. Среди этих покупок была бутылочка коньяку - дорогого, хорошего. Мимо проходит мужик, спокойно забирает из чужой тележки этот коньяк и шустро уходит в ближайший выход. Покупатель (баба) даже ничего сначала не поняла, а когда поняла - было уже поздно. Мораль такая - среди ворон не щелкай клювом. Вспомнив эту историю, я стоял около тележки и на всякий случай скукорежил такую рожу, чтоб ни одна падла даже не подумала бы покуситься на наше все. И никто не покусился.
Ну раскачивать его:
"Выводи, разбойник, девок,
Пусть покажут кой-чаво,
Пусть нам лешии попляшут-попоют,
А не то, я, матерь вашу, всех сгною!"
Страшно, аж жуть! (с)
Сегодня опять ездили за бухлом в магазин (тут могла бы быть Ваша реклама), потому как у нас в лабе очередной «праздник».
Так бы я и не стал утруждаться и что-то по этому поводу писать, но вспомнилась история, которую жена видела 2 неделе назад в этом же магазине (тут могла бы быть Ваша реклама). Стоит она такая на кассе, а покупатель, который был перед ней, все уже оплатил и тихонько складывает свои покупки в тележку. Среди этих покупок была бутылочка коньяку - дорогого, хорошего. Мимо проходит мужик, спокойно забирает из чужой тележки этот коньяк и шустро уходит в ближайший выход. Покупатель (баба) даже ничего сначала не поняла, а когда поняла - было уже поздно. Мораль такая - среди ворон не щелкай клювом. Вспомнив эту историю, я стоял около тележки и на всякий случай скукорежил такую рожу, чтоб ни одна падла даже не подумала бы покуситься на наше все. И никто не покусился.