От старообрядчества к протестанству
Русская литература - феномен не художественный и не культурный, а преимущественно религиозный. Хотя бы потому, что светский период насчитывает здесь лишь три с небольшим столетия. Матрицей русской прозы было "Житие протопопа Аввакума", матрицей поэзии - "Моление Даниила Заточника". В таком ракурсе ее, литературу, и нужно рассматривать. Не в смысле "Рождественские мотивы в поэзии Бродского", а на уровне глубинных установок.
Тогда окажется, что русская культура (как показал, допустим, прошлогодний перформанс с чтением "Войны и мира") до сих пор воспринимается ее носителями как набор мантр. Не все с ними знакомы, но все верят в их незыблемость (фабула романов "Библиотекарь" и "ГенАцид"). Характерная черта: в отличие от отечественной истории, которая переписывается постоянно, русская литература переписыванию не подвергается. По поводу роли Сталина в Великой Отечественной войне спорят все - фигура Льва Толстого обсуждению не подлежит. Классиков побаиваются, как строгих ветхозаветных пророков."Руслит просияла, как церковь, - со своим Христом (Пушкиным), апостолами, евангелистами, раскольниками, митрополитами, певцами в хоре, расколоучителями и юродивыми, а последний, Солж, числился в сторожах и носил на поясе золотой ключик от церковных ворот... Вот такой был "проект" у этих бородатых, несчастных, больных, ведомых Богом православным Авторов "руслита" - и со смертью Солжа он закрыт", - написал в свое время Александр Терехов.
Как говорят в интернете, "на самом деле нет". Если бы "проект" закрылся, то роман "Обитель" не стал бы "самой популярной книгой 2015 года среди посетителей московских библиотек" (не только среди них). Другое дело, что консервативно-православный, старообрядчески строгий формат постепенно - очень медленно! - трасформируется в протестантский вариант. Протестанство ведь не чурается мирской жизни, для него характерен отказ от сложной церковной иерархии, протестантский культ весьма упрощен. Вот и русским писателям сейчас "позволено" совмещать статус "совесть нации" и при этом зарабатывать на гонорарах и выступлениях. Литература XXI века - поляризованное пространство, так сказать, открытая церковь.
Я даже догадываюсь, кто в новейшей литературе стал Мартином Лютером, прибившим тезисы к церковной двери - догадываюсь, но вам не скажу.
Тогда окажется, что русская культура (как показал, допустим, прошлогодний перформанс с чтением "Войны и мира") до сих пор воспринимается ее носителями как набор мантр. Не все с ними знакомы, но все верят в их незыблемость (фабула романов "Библиотекарь" и "ГенАцид"). Характерная черта: в отличие от отечественной истории, которая переписывается постоянно, русская литература переписыванию не подвергается. По поводу роли Сталина в Великой Отечественной войне спорят все - фигура Льва Толстого обсуждению не подлежит. Классиков побаиваются, как строгих ветхозаветных пророков."Руслит просияла, как церковь, - со своим Христом (Пушкиным), апостолами, евангелистами, раскольниками, митрополитами, певцами в хоре, расколоучителями и юродивыми, а последний, Солж, числился в сторожах и носил на поясе золотой ключик от церковных ворот... Вот такой был "проект" у этих бородатых, несчастных, больных, ведомых Богом православным Авторов "руслита" - и со смертью Солжа он закрыт", - написал в свое время Александр Терехов.
Как говорят в интернете, "на самом деле нет". Если бы "проект" закрылся, то роман "Обитель" не стал бы "самой популярной книгой 2015 года среди посетителей московских библиотек" (не только среди них). Другое дело, что консервативно-православный, старообрядчески строгий формат постепенно - очень медленно! - трасформируется в протестантский вариант. Протестанство ведь не чурается мирской жизни, для него характерен отказ от сложной церковной иерархии, протестантский культ весьма упрощен. Вот и русским писателям сейчас "позволено" совмещать статус "совесть нации" и при этом зарабатывать на гонорарах и выступлениях. Литература XXI века - поляризованное пространство, так сказать, открытая церковь.
Я даже догадываюсь, кто в новейшей литературе стал Мартином Лютером, прибившим тезисы к церковной двери - догадываюсь, но вам не скажу.