Лилианна Лунгина "Подстрочник"
В самом конце она сказала, что "жизнь безумна, но всё-таки прекрасна. Она безумна, страшна, ужасна, но вместе с тем прекрасна, и я всё-таки думаю, что хорошее в ней преобладает над плохим. Над страшным. Я в этом даже уверена. Во всяком случае, мой опыт этому учит. Потому что главное в этой жизни -- люди, и людей замечательных гораздо больше, чем предполагаешь", поэтому мне показалось интересным вытащить из её рассказа все значимые (как это показалось мне) места, в которых говорится о людях и ясно, что люди -- для Лунгиной, по крайней мере -- самое главное:
"Лет двадцать тому назад я подумала, что необходимо как-то объединиться тем, кто остался от класса. Нам было уже далеко за пятьдесят. Жизнь нас разбросала, мы встречались очень редко, по двое, по трое, и я решила, что нужно собраться всем вместе и тоже подвести какие-то предварительные итоги пройденного пути, поскольку мы так дружили и так любили друг друга -- и в школьные годы, и потом ещё долго. И вот в большой нашей комнате, в столовой, собрались остатки моего класса. Нас было ещё довольно много, человек пятнадцать. Потом очень быстро, один за другим, стали люди уходить из жизни. И чтобы получился не просто ужин, а что-то значительное -- потому что я это задумала как что-то значительное -- я сразу сказала: ребята, давайте так, по-честному: пусть каждый из нас, как сидит, расскажет, что было самое важное в его жизни за прожитые годы.
И вот представьте себе, эти взрослые, уже в большинстве седые люди -- мальчишки наши, кто лысый, кто седой, -- стали долго, подробно и очень откровенно говорить о том, что было в их прошлом. Это был совершенно незабываемый и удивительный вечер. Конечно, надо было обязательно записать, хотя бы на магнитофон. Нужно было сохранить. Это такое свидетельство времени, пройденного пути! Но я этого не сделала со свойственным мне легкомыслием и дурацкой надеждой, что всё ещё успеется. А на самом деле что не сделаешь сейчас, потом никогда не успеваешь.
Но во мне это осталось тоже каким-то итогом, жизнь моих друзей. Она не проскользнула меж пальцев, она вылилась в рассказы, которые я, в общем, помню, я как-то поняла и проедставила себе путь каждого из них. Это был очень важный для всех нас вечер."
"Хотя мы были ещё сравнительно молодые, боялась -- узнаем ли друг друга? Ну, о себе я сказала, что буду держать ребёнка на руках. И вот они поднялись по лестнице на "Смоленской", и как-то с первой секундыстало ясно, что это абсолютно свои, родные люди. Лида по-прежнему рчень красива, может быть, ещё более красива, чем была в юности...<...> Ощущение, что мы нашли друг друга, никогда не теряя, воцарилось мгновенно" (Кажется, Дзе когда-то писала, что это свойственно настоящим друзьям -- сколько бы ни прошло времени, есть возможность заговорить так, как будто расстались только вчера).
"Когда я сошла с поезда в Париже, то на перроне меня ждал Вика Некрасов.
А кроме него -- Лида, Жипе и ещё мои дорогие, очень близкие друзья, Дуся Каминская и Костя Симис. Расставаясь с которыми мы тоже были уверены, что навсегда.
Это на тему, которую я поставила вначале: никогда не надо думать, что какие-то утраты, если, конечно, это не смерть, -- непременно катастрофа. Может оказаться наоборот."
"Лет двадцать тому назад я подумала, что необходимо как-то объединиться тем, кто остался от класса. Нам было уже далеко за пятьдесят. Жизнь нас разбросала, мы встречались очень редко, по двое, по трое, и я решила, что нужно собраться всем вместе и тоже подвести какие-то предварительные итоги пройденного пути, поскольку мы так дружили и так любили друг друга -- и в школьные годы, и потом ещё долго. И вот в большой нашей комнате, в столовой, собрались остатки моего класса. Нас было ещё довольно много, человек пятнадцать. Потом очень быстро, один за другим, стали люди уходить из жизни. И чтобы получился не просто ужин, а что-то значительное -- потому что я это задумала как что-то значительное -- я сразу сказала: ребята, давайте так, по-честному: пусть каждый из нас, как сидит, расскажет, что было самое важное в его жизни за прожитые годы.
И вот представьте себе, эти взрослые, уже в большинстве седые люди -- мальчишки наши, кто лысый, кто седой, -- стали долго, подробно и очень откровенно говорить о том, что было в их прошлом. Это был совершенно незабываемый и удивительный вечер. Конечно, надо было обязательно записать, хотя бы на магнитофон. Нужно было сохранить. Это такое свидетельство времени, пройденного пути! Но я этого не сделала со свойственным мне легкомыслием и дурацкой надеждой, что всё ещё успеется. А на самом деле что не сделаешь сейчас, потом никогда не успеваешь.
Но во мне это осталось тоже каким-то итогом, жизнь моих друзей. Она не проскользнула меж пальцев, она вылилась в рассказы, которые я, в общем, помню, я как-то поняла и проедставила себе путь каждого из них. Это был очень важный для всех нас вечер."
"Хотя мы были ещё сравнительно молодые, боялась -- узнаем ли друг друга? Ну, о себе я сказала, что буду держать ребёнка на руках. И вот они поднялись по лестнице на "Смоленской", и как-то с первой секундыстало ясно, что это абсолютно свои, родные люди. Лида по-прежнему рчень красива, может быть, ещё более красива, чем была в юности...<...> Ощущение, что мы нашли друг друга, никогда не теряя, воцарилось мгновенно" (Кажется, Дзе когда-то писала, что это свойственно настоящим друзьям -- сколько бы ни прошло времени, есть возможность заговорить так, как будто расстались только вчера).
"Когда я сошла с поезда в Париже, то на перроне меня ждал Вика Некрасов.
А кроме него -- Лида, Жипе и ещё мои дорогие, очень близкие друзья, Дуся Каминская и Костя Симис. Расставаясь с которыми мы тоже были уверены, что навсегда.
Это на тему, которую я поставила вначале: никогда не надо думать, что какие-то утраты, если, конечно, это не смерть, -- непременно катастрофа. Может оказаться наоборот."