ККраткий отчет о лекции Олега Кулика на Стрелке
Почти краткий отчет с фрейдистским уклоном (все от жары!)
Вчера впервые была на передизайненой Стрелке. Вид с верху с моста ( то, что всегда больше всего и привлекало в этом культ. походе), закончился. Вид сверху теперь - теснота европейских городишек. Как Париж - вид сверху на старых открытках. Теснота русской, пардон, - советской коммуналки. Площадь потеряла свое назначение (в средневековом смысле) - место сборища свободных горожан. Таковы раньше были мои ассоциации, когда я глядела вниз, на толпу художников, самых внутренне раскрепощенных человеков (таково мое убеждение). Это медитативное упражнение (концентрация взгляда на площади) приносило покой, снимало стресс от взаимодействия с действительностью мегаполиса. Вселяло энергию. Спускаться вниз по лестнице-скафандру было легко. А вчера.
Напряженно. Сверху было непонятно, как там двигаться, в этом новом пространстве. Кто-то выбил крест на стенке скафандра.
В кафе очередь. Списки. Эти очереди. Списки. Теснота. Телефоны и фамилии в графах. Поражение или победа?
Теснота коммуналки на Кировской. 90-е годы. Слава читает стихи, стоя на стуле. Хэльге. Кричит на всю коммуналку. Его почти никто не может понять полностью. Мы пьяные. Хэльга (Ольга) полусумасшедшая. Остальные жители коммуналки - татары. Им не этого. У них своя жизнь. Мести мусор и отдыхать. В том числе , наверное, и от русской речи. Не своих лиц. Никто ни кого не побил. Соблюдали толерантность.
Кулик говорил просто почти до конца вечера. Призывал к толерантности.
Денис Мустафин организовал вечер в рамках нашего феста: Пошел! Куда пошел?
Попросил меня помочь в его проведении. Для меня это первый опыт (по эту сторону сцены).
Олег сказал, что впервые слышит, что его привязали к нашему фесту. Иронизировал над названием. Я соблюдала толерантность еще до того, как он начал сам ее рекомендовать присутствующим гражданам. Я сама люблю играть словами и смыслами, и иронии у меня в запасе больше, чем денег в кассе местного бара. К тому же я сама поставила себя в эту ситуацию. Он просто воспользовался. Я испытываю большой комплекс к микрофону. У меня невнятная речь и тихий голос и на мой взгляд - неприятный. Я попросила, чтоб он сам себя представил и огласил название нашего феста.
Он оглашал. Я соблюдала толерантность.
Кулик рассказывал о своих последних проектах. Принес с собой видеоархив проектов.
- Я Олег Кулик, - сказал он. Присутствующие не возражали. Я вспомнила, как он представлялся так же в полицейском участке в Цюрихе, когда его споймали после акции, организованной при участии искусствоведа Саши Шумова (когда он привязанный к дверям местного кунсхале цепью, голый, не пускал людей на открытие). Подробности в книге "Скотомизация. Диалоги с Куликом"). Кулик был не голый. Я не возражала, что он Кулик. Соблюдала толерантность. Я вспомнила, как он однажды ходил в кожаном пиджаке по дому у Шумова в Варсануфьевском, хотя было не холодно. Мужественный вид был у него в пиджаке. Никак не распиздяя-художника (народ ведь так думает о них в большинстве случаев, независимо от страны проживания). Мой однокурсник поляк так думал, пока я не стукнула его морлицом об Арт-стрелку.
Каждый раз он, однокурсник (вообще то он большой распиздяй, хотя любит аккуратность, но это у них в крови) въезжает в мою страну в одном и том же кож. зам. пиджаке. У него внешность русского солдата и говорит он на литературном русском. И я никогда не могу понять, кто он - художник или... просто любитель ботинок "нариман". Я обнимаю его при встрече, не снимая с него ботинок. Соблюдаю толерантность.
Пока он (Кулик) ходил в ожидании Гостей (покупателей) в своем мужественном пиджаке на Варсануфьевском , мы с Шумовым (серьезные люди) выпили весь его гостевой коньяк и съели весь гостевой виноград. Оглодали прямо до косточек. Нашли все бриллианты. И он не дал нам по морде. Художественная среда культивирует толерантность.
На нем (Кулике) вчера была рубашка с длинным рукавами и боты. Ему было жарко.
От экрана.
Я принесла воды и салфеток. На этом моменте мой вклад в дело совриска вчера и закончился.
Надо сказать, что с техникой у меня тоже плохие взаимоотношения. Вообще хорошие у меня только со словом. Когда я смотрю на цифры, значки, георг. карты, мужчин, вообщем на все, где нет букв (хоть одной), я впадаю в ступор. Исключением являются только объекты и инсталляции - я к ним привыкла. На макинтоше я никогда не работала. Кулик (к утешенью технической монашки), тоже, оказалось, не особо к нему привык.
"Тепло. Тепло. Горячо" (из песни "Безобразное время"). Когда надо было демонстрировать запись, я не знала не только, где у него (макинтоша) кнопка, но и где дырка. Чтоб вставить диск. Пришлось позвать на помощь местного фотографа, юношу в очках, напоминающих по форме букву "о", выполненную рубленным шрифтом. И не один раз позвать. Фотограф по легкой иронизировал над этой ситуацией со своей приятельницей. Я соблюдала толерантность. Я тыкала пальцем в меню, но меню не откликалось. Окно экрана не удавалось распахнуть полностью. Я тыкала с тупым упорством девственника ( я почувствовала вдруг себя в его шкуре, в шкуре первой презентации и мне тоже стало жарко и тоже от экрана). Ужасная презентация.
- Ужасная презентация - сказал Кулик. Я молча подскочила на стуле, но в душе была совершенно согласна с ним.
- Ужасная презентация, - сказал он - жарко и светло. Надо ночью собираться.
Ночью, конечно, лучше. Хотя и ночью бывают ужасные презентации.
"Никогда не верь хиппи" (из песни - "Любовь - это власть").
Олег рассказывал о своих последних проектах о мистерии (Вечерня Пресвятой Девы" (Vespro della Beata Vergine) Клаудио Монтеверди, поставленной им в В парижском Theatre du Chatelet. О проекте реконструкции русских перформансов 90-х годов (что демонстрировалось в ЦУМе). Повеселили рабочие моменты второго проекта.
Четыре ключевые вопросы, заданные Кулику зрителями:
1. Кто он по гороскопу.
2. Как отличить хороший авангард от плохого.
3. Три главных момента, повлиявших на развитие совриска в 20 веке.
4. Отношение к событиям судебного процесса над А.Ерофеевым и Ю. Самодуровым.
Ответы (с моих слов, мыслей).
1. Первый ответ остался без ответа.
2. Это был длинный монолог (запись выступления будет вывешена на сайте Стрелки). Авангард это , короче не товар.
3. Заключение Малевича в тюрьму на 1 месяц, "приключение" Бойса в России, и выстрел в Уорхола. Все они после этого стали делать другое искусство.
4. Амбициозные люди с обеих сторон. Обвиняемые отдавали себе отчет в последствиях. В целом всем надо быть толирантными. На художников, короче не надо наезжать.
Чем удивил меня Олег Кулик:
Отсутствием бороды и мистическим восприятием такого сооружения как Мавзолей. Сказал, что там нет одного угла. Мистическую трактовку, почему нет угла, мы воспроизводить не будем, сложно все это и тарелки причастны (а как то уже хотелось есть), предлагаем трактовку постового, дежурящего у мавзолея (мы таки сходили после лекции позырить).
- Это знак бесконечности - сказал постовой. Бесконечное рождение социализма и т.д.
А потом мы пошли на лобное место. Люди бросали туда монеты, чтоб вернуться. Это удивило меня не меньше. Ужас! Такая тяга к смерти.
Эрос и танатос вчера, привет вам.
А потом в метро все переходы были уже закрыты.
Сильно возбудили уходящие в туннель рельсы. Они так блестели.
Как глаза на первой презентации.
Страшно хотелось родить поезд.
Но не получилось.
Не любит меня техника.
Но на рельсы я все-таки не плюнула.
А так ведь хотелось!
"Я сижу у окна
Обхватив колени
В обществе своей грустной тени..." (И. Бродский).
Вчера впервые была на передизайненой Стрелке. Вид с верху с моста ( то, что всегда больше всего и привлекало в этом культ. походе), закончился. Вид сверху теперь - теснота европейских городишек. Как Париж - вид сверху на старых открытках. Теснота русской, пардон, - советской коммуналки. Площадь потеряла свое назначение (в средневековом смысле) - место сборища свободных горожан. Таковы раньше были мои ассоциации, когда я глядела вниз, на толпу художников, самых внутренне раскрепощенных человеков (таково мое убеждение). Это медитативное упражнение (концентрация взгляда на площади) приносило покой, снимало стресс от взаимодействия с действительностью мегаполиса. Вселяло энергию. Спускаться вниз по лестнице-скафандру было легко. А вчера.
Напряженно. Сверху было непонятно, как там двигаться, в этом новом пространстве. Кто-то выбил крест на стенке скафандра.
В кафе очередь. Списки. Эти очереди. Списки. Теснота. Телефоны и фамилии в графах. Поражение или победа?
Теснота коммуналки на Кировской. 90-е годы. Слава читает стихи, стоя на стуле. Хэльге. Кричит на всю коммуналку. Его почти никто не может понять полностью. Мы пьяные. Хэльга (Ольга) полусумасшедшая. Остальные жители коммуналки - татары. Им не этого. У них своя жизнь. Мести мусор и отдыхать. В том числе , наверное, и от русской речи. Не своих лиц. Никто ни кого не побил. Соблюдали толерантность.
Кулик говорил просто почти до конца вечера. Призывал к толерантности.
Денис Мустафин организовал вечер в рамках нашего феста: Пошел! Куда пошел?
Попросил меня помочь в его проведении. Для меня это первый опыт (по эту сторону сцены).
Олег сказал, что впервые слышит, что его привязали к нашему фесту. Иронизировал над названием. Я соблюдала толерантность еще до того, как он начал сам ее рекомендовать присутствующим гражданам. Я сама люблю играть словами и смыслами, и иронии у меня в запасе больше, чем денег в кассе местного бара. К тому же я сама поставила себя в эту ситуацию. Он просто воспользовался. Я испытываю большой комплекс к микрофону. У меня невнятная речь и тихий голос и на мой взгляд - неприятный. Я попросила, чтоб он сам себя представил и огласил название нашего феста.
Он оглашал. Я соблюдала толерантность.
Кулик рассказывал о своих последних проектах. Принес с собой видеоархив проектов.
- Я Олег Кулик, - сказал он. Присутствующие не возражали. Я вспомнила, как он представлялся так же в полицейском участке в Цюрихе, когда его споймали после акции, организованной при участии искусствоведа Саши Шумова (когда он привязанный к дверям местного кунсхале цепью, голый, не пускал людей на открытие). Подробности в книге "Скотомизация. Диалоги с Куликом"). Кулик был не голый. Я не возражала, что он Кулик. Соблюдала толерантность. Я вспомнила, как он однажды ходил в кожаном пиджаке по дому у Шумова в Варсануфьевском, хотя было не холодно. Мужественный вид был у него в пиджаке. Никак не распиздяя-художника (народ ведь так думает о них в большинстве случаев, независимо от страны проживания). Мой однокурсник поляк так думал, пока я не стукнула его морлицом об Арт-стрелку.
Каждый раз он, однокурсник (вообще то он большой распиздяй, хотя любит аккуратность, но это у них в крови) въезжает в мою страну в одном и том же кож. зам. пиджаке. У него внешность русского солдата и говорит он на литературном русском. И я никогда не могу понять, кто он - художник или... просто любитель ботинок "нариман". Я обнимаю его при встрече, не снимая с него ботинок. Соблюдаю толерантность.
Пока он (Кулик) ходил в ожидании Гостей (покупателей) в своем мужественном пиджаке на Варсануфьевском , мы с Шумовым (серьезные люди) выпили весь его гостевой коньяк и съели весь гостевой виноград. Оглодали прямо до косточек. Нашли все бриллианты. И он не дал нам по морде. Художественная среда культивирует толерантность.
На нем (Кулике) вчера была рубашка с длинным рукавами и боты. Ему было жарко.
От экрана.
Я принесла воды и салфеток. На этом моменте мой вклад в дело совриска вчера и закончился.
Надо сказать, что с техникой у меня тоже плохие взаимоотношения. Вообще хорошие у меня только со словом. Когда я смотрю на цифры, значки, георг. карты, мужчин, вообщем на все, где нет букв (хоть одной), я впадаю в ступор. Исключением являются только объекты и инсталляции - я к ним привыкла. На макинтоше я никогда не работала. Кулик (к утешенью технической монашки), тоже, оказалось, не особо к нему привык.
"Тепло. Тепло. Горячо" (из песни "Безобразное время"). Когда надо было демонстрировать запись, я не знала не только, где у него (макинтоша) кнопка, но и где дырка. Чтоб вставить диск. Пришлось позвать на помощь местного фотографа, юношу в очках, напоминающих по форме букву "о", выполненную рубленным шрифтом. И не один раз позвать. Фотограф по легкой иронизировал над этой ситуацией со своей приятельницей. Я соблюдала толерантность. Я тыкала пальцем в меню, но меню не откликалось. Окно экрана не удавалось распахнуть полностью. Я тыкала с тупым упорством девственника ( я почувствовала вдруг себя в его шкуре, в шкуре первой презентации и мне тоже стало жарко и тоже от экрана). Ужасная презентация.
- Ужасная презентация - сказал Кулик. Я молча подскочила на стуле, но в душе была совершенно согласна с ним.
- Ужасная презентация, - сказал он - жарко и светло. Надо ночью собираться.
Ночью, конечно, лучше. Хотя и ночью бывают ужасные презентации.
"Никогда не верь хиппи" (из песни - "Любовь - это власть").
Олег рассказывал о своих последних проектах о мистерии (Вечерня Пресвятой Девы" (Vespro della Beata Vergine) Клаудио Монтеверди, поставленной им в В парижском Theatre du Chatelet. О проекте реконструкции русских перформансов 90-х годов (что демонстрировалось в ЦУМе). Повеселили рабочие моменты второго проекта.
Четыре ключевые вопросы, заданные Кулику зрителями:
1. Кто он по гороскопу.
2. Как отличить хороший авангард от плохого.
3. Три главных момента, повлиявших на развитие совриска в 20 веке.
4. Отношение к событиям судебного процесса над А.Ерофеевым и Ю. Самодуровым.
Ответы (с моих слов, мыслей).
1. Первый ответ остался без ответа.
2. Это был длинный монолог (запись выступления будет вывешена на сайте Стрелки). Авангард это , короче не товар.
3. Заключение Малевича в тюрьму на 1 месяц, "приключение" Бойса в России, и выстрел в Уорхола. Все они после этого стали делать другое искусство.
4. Амбициозные люди с обеих сторон. Обвиняемые отдавали себе отчет в последствиях. В целом всем надо быть толирантными. На художников, короче не надо наезжать.
Чем удивил меня Олег Кулик:
Отсутствием бороды и мистическим восприятием такого сооружения как Мавзолей. Сказал, что там нет одного угла. Мистическую трактовку, почему нет угла, мы воспроизводить не будем, сложно все это и тарелки причастны (а как то уже хотелось есть), предлагаем трактовку постового, дежурящего у мавзолея (мы таки сходили после лекции позырить).
- Это знак бесконечности - сказал постовой. Бесконечное рождение социализма и т.д.
А потом мы пошли на лобное место. Люди бросали туда монеты, чтоб вернуться. Это удивило меня не меньше. Ужас! Такая тяга к смерти.
Эрос и танатос вчера, привет вам.
А потом в метро все переходы были уже закрыты.
Сильно возбудили уходящие в туннель рельсы. Они так блестели.
Как глаза на первой презентации.
Страшно хотелось родить поезд.
Но не получилось.
Не любит меня техника.
Но на рельсы я все-таки не плюнула.
А так ведь хотелось!
"Я сижу у окна
Обхватив колени
В обществе своей грустной тени..." (И. Бродский).