С думою в душе....
Во Львовской области люди на коленях встречали
погибшего украинца.
"Украинец, слушай меня!
Моих братьев утопили в подводной лодке под названием «Курск».
Моих детей убили в бесланской школе.
Моих соседей взрывали прямо в жилых домах.
Моих земляков насиловали и убивали в Кущевке.
Взрослых и детей утопили на «Булгарии».
Журналистов, которые писали правду, уничтожали.
Мои земли отдали китайцам.
Мои дети кончают жизнь самоубийством.
Хохол! Ты пережил это?
Я, русский, стою перед тобой не по своей воле. Каждую ночь ко мне приходит Бог. Он сказал: «История Каина и Авеля это не история Ветхого Завета, это история некоторых людей, она была и есть. Ты Каин. Я обязываю тебя поговорить с человеком, которого ты называешь хохлом. Поговори честно. Иначе сотру твой род разом и жестоко».
Я стою перед тобой. Говорю то, что не хочу говорить. Но вынужден. Не обольщайся, я не исправлюсь, я только боюсь Бога, боюсь сдохнуть раньше времени. Я ненавижу тебя, хохол!
Я ненавижу тебя за то, что на Майдане ты стоял с поднятой головой, а я, незаметно отстоявший на Болотной, до сих пор жду расправы на трясущихся ногах.
Я ненавижу тебя за то, что то, что я перечислил выше, ты не пережил, но поднялся и победил, потому что не хочешь жить рабом.
Я ненавижу тебя, кого раньше называл братом, за то, что ты в меня никогда не плевал и ничего у меня не отбирал.
Я своровал Крым у тебя и воплю о национальной идее и о великом народе. Я не смогу на свои копейки отдыхать в Крыму, зато могу орать, что Крым наш!
Я поливаю тебя грязью, живя в ужасающей грязи сам.
Я хочу завоевать твои земли, чтобы мое правительство стало еще богаче и изощреннее.
Я ненавижу тебя за то, что не могу теперь спать. Ночью я плачу навзрыд, а утром поношу тебя, хохол, последними словами.
Я не могу встать с колен. Я не могу защитить своих детей. Я не могу говорить то, что хочу. Я не могу работать на нормальном предприятии и получать нормальную зарплату. У меня нет ни фабрик, ни заводов. Я просрал все! И в этом виноват ты, хохол - ты заставил меня увидеть свою правду. Из-за тебя я должен выполнить волю Того, Кому не повиноваться не могу.
Прости, хохол, я предал тебя. Не за деньги, не за удобства - просто так, так мне сказали.
Не переживая то, что пережил каждый русский, ты создал небесную сотню. В моей стране должна была возникнуть многомиллионная. Но я смог только одно - вонзить в тебя нож. Раб всегда ненавидит свободного человека.
Что, хохол, молчишь? Говори!
- Я выполнил то, что Ты мне велел. Я поговорил с хохлом. Он ничего не сказал. Смачно сплюнув, он с мерзостью посмотрел на меня и ушел. Зачем Тебе все это надо?
- Хохол ушел в свою свободную жизнь. Ты остался с плевком - с тем, к чему ты привык. Ты Каин. Ты изгой. Я не приду больше к тебе ночью. Я не приду к тебе больше никогда. Я заставил тебя сказать то, что твоя черная душа держит в себе. Я отрекаюсь от тебя. Доживай в прахе и гнили своей. Если сможешь….."
Олег Беляков
Человек высунулся в окно и закурил. Сырой ветер хлестнул по щекам, напомнив, что еще всего лишь ранняя весна. Человек поморщился и в этот момент вдалеке раздался какой-то невнятный еще гул голосов, который приближался. Человек неодобрительно взглянул в ту сторону и внезапно решил, что завтра обязательно посетит театр. Это решение несказанно его удивило, он никогда раньше не был в театрах, предпочитая находиться рядом с котом. "Импульс", - подумал человек, - "это импульс, ну хорошо, почему бы и нет".
Зазвонил телефон. Человек решил не отвечать. Зачем? Все равно, это неважно.
Он закрыл плотно окно, ныряя в такой родной кленовый сироп, не зная, что звонил по телефону один из его немногочисленных друзей, что это очень, очень, очень важно, что начало происходить что-то страшное, что собирают всех неравнодушных к судьбе Города, чтобы позвать на митинг за Страну, не зная, что этого друга сегодня убьют, не зная, что не будет больше рыбалок и театров, не будет привычного шума автомобилей за окном, не будет его непрестижной работы, не будет фейерверков, не будет гула садящихся и взлетающих самолетов, не будет веселых толп на улицах, не будет ничего из его прежней жизни, что в таком любимом им поле подсолнухов под летним солнцем будут стоять танки, что виною всему тот гул голосов, который он отсек из свой жизни, равнодушно закрыв окно.
Голоса кричали: "Ро-сси-я! Ро-сси-я!"
Gilead Kroaton
погибшего украинца.
Click to view"Украинец, слушай меня!
Моих братьев утопили в подводной лодке под названием «Курск».
Моих детей убили в бесланской школе.
Моих соседей взрывали прямо в жилых домах.
Моих земляков насиловали и убивали в Кущевке.
Взрослых и детей утопили на «Булгарии».
Журналистов, которые писали правду, уничтожали.
Мои земли отдали китайцам.
Мои дети кончают жизнь самоубийством.
Хохол! Ты пережил это?
Я, русский, стою перед тобой не по своей воле. Каждую ночь ко мне приходит Бог. Он сказал: «История Каина и Авеля это не история Ветхого Завета, это история некоторых людей, она была и есть. Ты Каин. Я обязываю тебя поговорить с человеком, которого ты называешь хохлом. Поговори честно. Иначе сотру твой род разом и жестоко».
Я стою перед тобой. Говорю то, что не хочу говорить. Но вынужден. Не обольщайся, я не исправлюсь, я только боюсь Бога, боюсь сдохнуть раньше времени. Я ненавижу тебя, хохол!
Я ненавижу тебя за то, что на Майдане ты стоял с поднятой головой, а я, незаметно отстоявший на Болотной, до сих пор жду расправы на трясущихся ногах.
Я ненавижу тебя за то, что то, что я перечислил выше, ты не пережил, но поднялся и победил, потому что не хочешь жить рабом.
Я ненавижу тебя, кого раньше называл братом, за то, что ты в меня никогда не плевал и ничего у меня не отбирал.
Я своровал Крым у тебя и воплю о национальной идее и о великом народе. Я не смогу на свои копейки отдыхать в Крыму, зато могу орать, что Крым наш!
Я поливаю тебя грязью, живя в ужасающей грязи сам.
Я хочу завоевать твои земли, чтобы мое правительство стало еще богаче и изощреннее.
Я ненавижу тебя за то, что не могу теперь спать. Ночью я плачу навзрыд, а утром поношу тебя, хохол, последними словами.
Я не могу встать с колен. Я не могу защитить своих детей. Я не могу говорить то, что хочу. Я не могу работать на нормальном предприятии и получать нормальную зарплату. У меня нет ни фабрик, ни заводов. Я просрал все! И в этом виноват ты, хохол - ты заставил меня увидеть свою правду. Из-за тебя я должен выполнить волю Того, Кому не повиноваться не могу.
Прости, хохол, я предал тебя. Не за деньги, не за удобства - просто так, так мне сказали.
Не переживая то, что пережил каждый русский, ты создал небесную сотню. В моей стране должна была возникнуть многомиллионная. Но я смог только одно - вонзить в тебя нож. Раб всегда ненавидит свободного человека.
Что, хохол, молчишь? Говори!
- Я выполнил то, что Ты мне велел. Я поговорил с хохлом. Он ничего не сказал. Смачно сплюнув, он с мерзостью посмотрел на меня и ушел. Зачем Тебе все это надо?
- Хохол ушел в свою свободную жизнь. Ты остался с плевком - с тем, к чему ты привык. Ты Каин. Ты изгой. Я не приду больше к тебе ночью. Я не приду к тебе больше никогда. Я заставил тебя сказать то, что твоя черная душа держит в себе. Я отрекаюсь от тебя. Доживай в прахе и гнили своей. Если сможешь….."
Олег Беляков
Человек высунулся в окно и закурил. Сырой ветер хлестнул по щекам, напомнив, что еще всего лишь ранняя весна. Человек поморщился и в этот момент вдалеке раздался какой-то невнятный еще гул голосов, который приближался. Человек неодобрительно взглянул в ту сторону и внезапно решил, что завтра обязательно посетит театр. Это решение несказанно его удивило, он никогда раньше не был в театрах, предпочитая находиться рядом с котом. "Импульс", - подумал человек, - "это импульс, ну хорошо, почему бы и нет".
Зазвонил телефон. Человек решил не отвечать. Зачем? Все равно, это неважно.
Он закрыл плотно окно, ныряя в такой родной кленовый сироп, не зная, что звонил по телефону один из его немногочисленных друзей, что это очень, очень, очень важно, что начало происходить что-то страшное, что собирают всех неравнодушных к судьбе Города, чтобы позвать на митинг за Страну, не зная, что этого друга сегодня убьют, не зная, что не будет больше рыбалок и театров, не будет привычного шума автомобилей за окном, не будет его непрестижной работы, не будет фейерверков, не будет гула садящихся и взлетающих самолетов, не будет веселых толп на улицах, не будет ничего из его прежней жизни, что в таком любимом им поле подсолнухов под летним солнцем будут стоять танки, что виною всему тот гул голосов, который он отсек из свой жизни, равнодушно закрыв окно.
Голоса кричали: "Ро-сси-я! Ро-сси-я!"
Gilead Kroaton