"Если мы не будем бояться говорить даже горькую и тяжелую правду напрямик..."
Грустное напишу.
Был такой большевик и экономист, Эммануил Ионович Квиринг. Из русских немцев.
В 1937 году его, как водится, расстреляли.
Потом, при Хрущеве, реабилитировали, что правильно и Никите Сергеевичу за это спасибо.
В 1968-м, уже при Брежневе, вышла про него книга, в которой рассказывалось о его жизни и работе. Обычная такая для того времени агиография.
А вот последняя страница это книги.
То есть как закончилась жизнь тов. Квиринга мы из этой книжки узнать не можем.
Но оставлен - для тех, кто понимает - намек, в смысле цифры "1937".
Это типично для литературы того времени, посвященной истории Партии.
А вот, например, в небольшой книжке про Фрица Платтена, швейцарского коммуниста и соратника Ленина - он был ранен во время покушения на Владимира Ильича, чуть ли не прикрыл его своим телом - так вот, в этой книжке, вышедшей в 70-е годы, в конце было просто написано: "Умер в 1942 году в Архангельской области".
Ну то есть можно так понять, что во время войны товарищ Платтен жил в тех местах, а потом умер. Ведь все мы смертны.
Да, тов. Платтен действительно умер в Архангельской области, но вот только в лагере (в "перестройку" запустили историю, что его там застрелили, но информации того периода верить нельзя - тогда шло нагнетание ужасов, совершенно сознательное - все-таки наверное голод + больное средце - в 1942 году и на воле не очень с продовольствием и лекарствами было хорошо).
И вот тут проблема, собственно.
Конечно, все произошедшее в 37/38 - это крайне плохо в смысле нашего дела, то есть коммунизма. Но не менее хуже, а то даже и более хуже, что потом КПСС не знала, что со всем этим делать.
В итоге решили комнату запереть, повесить замок: как-нибудь рассосётся. И чего-зачем бередить старые раны.
Не рассосалось. Враги СССР и коммунизма просекли это слабое место советских коммунистов и стали по нему бить (отсюда и Солженицын и прочая сволочь, взрощенная и вырощенная врагом).
И успеха добились.
Такие вот дела.
Был такой большевик и экономист, Эммануил Ионович Квиринг. Из русских немцев.
В 1937 году его, как водится, расстреляли.
Потом, при Хрущеве, реабилитировали, что правильно и Никите Сергеевичу за это спасибо.
В 1968-м, уже при Брежневе, вышла про него книга, в которой рассказывалось о его жизни и работе. Обычная такая для того времени агиография.
А вот последняя страница это книги.
То есть как закончилась жизнь тов. Квиринга мы из этой книжки узнать не можем.
Но оставлен - для тех, кто понимает - намек, в смысле цифры "1937".
Это типично для литературы того времени, посвященной истории Партии.
А вот, например, в небольшой книжке про Фрица Платтена, швейцарского коммуниста и соратника Ленина - он был ранен во время покушения на Владимира Ильича, чуть ли не прикрыл его своим телом - так вот, в этой книжке, вышедшей в 70-е годы, в конце было просто написано: "Умер в 1942 году в Архангельской области".
Ну то есть можно так понять, что во время войны товарищ Платтен жил в тех местах, а потом умер. Ведь все мы смертны.
Да, тов. Платтен действительно умер в Архангельской области, но вот только в лагере (в "перестройку" запустили историю, что его там застрелили, но информации того периода верить нельзя - тогда шло нагнетание ужасов, совершенно сознательное - все-таки наверное голод + больное средце - в 1942 году и на воле не очень с продовольствием и лекарствами было хорошо).
И вот тут проблема, собственно.
Конечно, все произошедшее в 37/38 - это крайне плохо в смысле нашего дела, то есть коммунизма. Но не менее хуже, а то даже и более хуже, что потом КПСС не знала, что со всем этим делать.
В итоге решили комнату запереть, повесить замок: как-нибудь рассосётся. И чего-зачем бередить старые раны.
Не рассосалось. Враги СССР и коммунизма просекли это слабое место советских коммунистов и стали по нему бить (отсюда и Солженицын и прочая сволочь, взрощенная и вырощенная врагом).
И успеха добились.
Такие вот дела.