Отрывок из книги Анатолия Егорина «Свержение Муаммара Каддафи. Ливийский дневник 2011-2012"
Н.А.Сологубовский прислал для публикации отрывок из книги одного из ведущих специалистов по Ливии Анатолия Захаровича Егорина «Свержение Муаммара Каддафи. Ливийский дневник 2011-2012 год». (М.: ИВ РАН, 2012).
Презентация книги пройдет 29 октября, 26 октября А.З.Егорин выступит на нашем круглом столе в РГТЭУ.
Из книги «Свержение Муаммара Каддафи. Ливийский дневник 2011-2012 г."
Полное имя ливийского лидера - Муаммар Бен Мухаммед Абу Меньяр Абдель Салям Бен Xамид Аль-Каддафи. Бедуин, сын бедуина. В начальную школу пошел в девять лет и через четыре года закончил ее. В ливийском городе Себхе учился в средней школе и создал подпольную молодежную организацию. Позже, в 1963¬1965 гг., стал дисциплинированнейшим курсантом военного колледжа в Бенгази, где воспитатели были от него в восторге. Молодой офицер-связист, которому начальство прочило большое будущее, сделался любимцем коллег-профессионалов, им по душе были его аскетизм и дружелюбие.
Никто в окружавшей Каддафи среде, кроме узкого круга лиц, не видел в нем врага режима. Он ни разу не выдал себя ни эмоциями, ни фразой, ни жестом.
Дело, заведенное на него полицией еще в Себхе, где он устроил антиправительственную демонстрацию и за что его исключили из школы, было нечем пополнить. А его вечерние посещения лекций по истории в Бенгазийском университете воспринимались как причуды молодого курсанта - «мечтателей» всегда прощали...
В свои 27 лет Муаммар Каддафи был объявлен председателем Совета революционного командования (СРК) с присвоением ему звания полковника (в дни переворота он был капитаном войск связи). И с тех пор и до конца жизни его имя не сходило со страниц газет, а его декреты и дела будоражили ливийцев.
Автору, проведшему в Ливии шесть лет (с 1974 по 1980 гг.) на дипломатической службе в посольстве Советского Союза, приходилось слушать речи Каддафи, беседовать с ним, присутствовать на многочисленных протокольных мероприятиях с участием Каддафи. Можно констатировать: это была неординарная личность постмонархической Ливии. При встрече он первым подавал руку, почти по-детски приветливо улыбался и тут же становился серьезным, как только разговор приобретал серьезный характер. Принимая гостей, он никогда не отвлекался на посторонние дела, в это время его никто не беспокоил, как и он сам никого не вызывал к себе.
Автор не раз слышал, что Каддафи работал по 16-18 часов в сутки, занимаясь не только «джамахиризацией» Ливии, но и самообразованием. Каддафи хорошо знал историю стран Старого и Нового Света; любил цитировать мировых классиков литературы, в том числе, между прочим, и русских - Льва Толстого, Федора Достоевского. Он, например; запросто «сыпал» цитатами из высказываний модных западных философов, особенно Жана Поля Сартра, главы французского экзистенциализма, выступавшего в 60-70-х годах прошлого века в роли идеолога леворадикального экстремизма.
В конце 70-х годов по настоянию Каддафи на арабский язык были переведены сочинения известных русских теоретиков анархизма М. Бакунина и П. Кропоткина. Кстати, перевод и издание их книг ливийский лидер предложил осуществить в СССР, но наши тогдашние «идеологические зевсы» на это не пошли, и книги были изданы в Лондоне.
Каддафи любил инициативу, неординарность.
В посольстве СССР мы чуть было не списали «подарочный ящик» работ
В.И. Ленина, переведенных на арабский язык и предназначавшихся для вручения именитым ливийцам по случаю 100-летия со дня рождения вождя мирового пролетариата. Прошло несколько лет, но библиотечка ленинских работ пылилась в нашем посольстве: дипломаты боялись, что их могут упрекнуть в пропаганде коммунизма и выслать из страны. В принципе, опасения эти имели основания, но было известно и другое - любознательность молодой элиты, пришедшей в Ливии к власти.
И вот была не была. Однажды мы поехали в секретариат Каддафи и вручили его помощнику (для передачи Председателю СРК) подарочную библиотечку ленинских работ. Через некоторое время в посольстве раздался звонок: из секретариата Каддафи по его поручению благодарили за подарок - мы облегченно вздохнули.
А еще через некоторое время мы нашли возможность спросить у одного из сотрудников секретариата СРК, читал ли Каддафи то, что мы ему подарили. Вместо ответа ливиец показал одну из книг (это была работа В . И. Ленина «Государство и революция»), испещренную пометками Каддафи.
Тогда это не стало достоянием гласности, а ведь многие идеи той ленинской работы были использованы ливийским лидером, когда готовилась к изданию его «Зеленая книга», посвященная проблемам демократии, экономическим и социальным аспектам неэксплуа- тируемого общества. Сама структура новой ливийской власти (народные комитеты) была очень похожа на власть советскую, хотя и со своей спецификой.
Каддафи не любил краснобайства, пустословия. Автору при работе в посольстве неоднократно приходилось выслушивать просьбы сотрудников его секретариата во время важных переговоров: «Ради Аллаха, пусть ваши представители говорят только по существу. Ведь если они начинают с цитат К. Маркса, то мы узнаем о сути дела часа через три, если с цитат Ленина, то часа через два. Вам не жалко времени? А если мы вам начнем цитировать изречения М. Каддафи и “Зеленую книгу”, то вы наверняка забудете, зачем приехали».
Что было, то было…
Были и более неприятные минуты. Каддафи, как известно, был весьма трудным собеседником. Он внимательно слушал, что говорили ему, но любил, чтобы и его слушали, не перебивая. В о время визита в 1975 г. нашей правительственной делегации во главе с А. Н. Косыгиным в Ливию на прощальной встрече М. Каддафи вдруг поднял вопрос о дополнительных поставках вооружения. «Нам требуется...» Он назвал крупную цифру числа подводных лодок и еще более крупную цифру танков и других образцов боевой техники. А. Н. Косыгин перебил встречным вопросом: «Зачем вам столько?»
Вопрос был вроде естественным, но он «взорвал» ливийского лидера. «Зачем? Это наша проблема, проблема нашего суверенитета, независимости». И начал читать А. Н. Косыгину длиннейшую «лекцию»... Десять минут, двадцать...
А. Н. Косыгин начал вытирать бисеринки пота, появившиеся на лбу. Он явно занервничал, стал смотреть на членов делегации. В промежутке, когда М. Каддафи сделал паузу, чтобы перевести дыхание, кто-то из участников встречи шепнул А. Н. Косыгину: «У нас с ними совпадают по годам пятилетки». Глава нашей делегации тут же воспользовался этим. «У нас, - теперь он уже обратился к Кадаффи, - у нас пятилетки совпадают. Давайте “разбросаем” все по годам. Рассмотрим, спланируем. Нам ведь тоже надо толково и рационально загрузить нашу промышленность и заказы... »
Последовала длинная пауза. Каддафи в упор посмотрел на А. Н. Косыгина.
«Это - по делу, - согласился он. - А ваши заводы внакладе не останутся. За работу и поставки мы заплатим исправно».
И, действительно, он свое слово держал.
Xочу отметить, что, несмотря на резкий позитивный спурт, произошедший в наших отношениях с Ливией после победы революции 1969 г., у советского посольства в Триполи было немало проблем. Вплоть до 1975 г., до приезда А. Н. Косыгина, на нас, например, распространялись все ограничения, введенные против США, Великобритании, Франции: нам не разрешалось иметь в составе посольства более 15 человек сотрудников, не разрешалось свободно перемещаться по стране. Была, правда, еще группа медиков. Наша колония в таком составе встречала 1975 г. После визита А. Н. Косыгина ограничения были сняты и ...началась «ливийская лихорадка»: на «четвертый берег», как когда-то Ливию называли итальянцы, хлынули потоки русских «хубара» (специалистов).
Они взялись бурить скважины и реэкспортировать ливийскую нефть, сооружать нефтепроводы и ЛЭП, искать плодородные земли. А военные устремились в Ливию со своим оружием. Каждое утро на стол посла ложились десятки телеграмм из Москвы от разных ведомств с изложением просьб или поручений, и почти каждая начиналась с указания, чтобы эти просьбы или поручения были непременно доведены до Каддафи или до лица, его замещающего. Словно кабинеты этих лиц были по соседству.
Каддафи не раз отмечал, что в 70-80-е годы наши экономические интересы в Ливии превалировали над интересами политическими и что (уж это несомненно) СССР и Ливийская Джамахирия были на разных идеологических полюсах.
Однако публично Каддафи редко допускал антисоветские выпады, а СССР неизменно стоял на стороне Джамахирии.
В возникшей с 1992 г. по «делу Локерби» ситуации ливийский лидер проявлял колоссальное терпение, ожидая, что Москва все-таки подсчитает свои убытки от поддержки антиливийских санкций и потребует их отмены, но, увы, от Москвы он этого так и не дождался...
Каддафи был весьма набожен, исправно отправлял все мусульманские обряды, еще в детстве выучил наизусть Коран, совершил хадж в Саудовскую Аравию к святым местам ислама. Но он был своеобразен в трактовке своей веры. Приведу один пример. Известно, что 2 марта 1977 г. на церемонии по случаю провозглашения Ливии Джамахирией, которая состоялась в Себхе, на юге страны, присутствовал кубинский лидер Фидель Кастро. После окончания торжеств Каддафи пригласил Кастро к себе на родину, в город Сирт. Там, в бедуинском шатре, они провели ночь. Перед рассветом Каддафи вдруг сказал гостю: «У меня возникла необходимость посоветоваться с Аллахом. Хотите поприсутствовать?» Фидель Кастро от неожиданности только развел руками: «Ну конечно же!»
Дальше Кастро рассказал об этом нам, представителям социалистических стран в Триполи, так (цитирую по собственным записям):
«На двух «лендроверах» мы отправились куда-то в ночную мглу. Еще два джипа с охраной шли в двух-трех километрах от нас. Ехали на восток и остановились около какой- то лощины, над которой стелился туман. Небо чуть-чуть начало светлеть. Муаммар ушел куда-то вперед, я остался на месте. Его фигура, растворившаяся в тумане, была еле видна.
Каддафи встал на колени. И кому-то громко задал первый вопрос. Помолчал и начал сам отвечать на него, потом спорить с собой. Так длилось минут десять. Потом он задал еще один вопрос. Ответил на него и тоже стал спорить сам с собой, приводя различные доводы. Стало совсем светло. Рассеялся туман над лощиной. Каддафи встал, постоял молча и направился в мою сторону. Подойдя, заулыбался, жестом предложил двинуться в обратный путь. Он успел подебатировать сам с собой по двум-трем проблемам, не более».
Фидель Кастро добавил:
«Конечно, это можно назвать «откровениями», или «исповедью», или даже «встречей с Аллахом», но что-то рациональное в этом есть: на рассвете на свежую голову поспорить с самим собой, проработать какие-то варианты решений может делать только серьезный, волевой, думающий политик».
Никто не знал, когда Каддафи отдыхал и представлял ли он вообще, что такое отдых. Так длилось годами, десятилетиями. Динамизм происходившего в Ливии наглядно виден по одним только суткам, однажды проведенным автором рядом с ливийскими революционерами.
Было это в 1979 г., в канун празднования 10-летия свержения королевской власти. Из секретариата Каддафи позвонили и предупредили, что намечается крупное протокольное мероприятие, на которое приглашаются послы. Примерно через час у посольства уже появились мотоциклисты из военной полиции и предложили следовать за ними. По-нашему это можно было бы назвать «увезли в неизвестном направлении». По установившейся местной практике везли либо к Азизийским казармам, где располагалось главное военное командование и резиденция Каддафи, либо в аэропорт. На сей раз был «тарик матар», то есть дорога в аэропорт. Там наготове уже стояли два самолета: один - для гостей, другой - для местного начальства.
Через час мы были в небе, направляясь в Себху. Там, прямо к трапу, был подан автобус и нас повезли дальше на юг в оазис Эль- Араниб (оазис Зайцев), где, как выяснилось, мы должны были присутствовать на церемонии передачи земель ливийским феллахам. Грамоты должен был вручать лично лидер революции.
Бескрайняя пустыня, прорванная кое-где пиками невысоких гор. Колючки и безлюдье. Жара и ровная-ровная, до горизонта, дорога, по которой автобус шел, не шелохнувшись.
Мы прибыли к вечеру. Нас разместили в каких-то дощатых «бунгало», дав каждому по матрацу и по паре простыней. Министры ливийского правительства приехали вместе с нами и оказались примерно в одинаковых условиях. Члены революционного руководства, летевшие другим самолетом, тоже были где-то в окрестностях, проводя встречи с кочевавшими здесь племенами.
Вся местность была уставлена бивуаками, где разместились сотни людей с флагами, транспарантами. Из громкоговорителей неслись цитаты из «Зеленой книги», то там, то здесь пели, танцевали...
Когда заблестели в небе звезды, первым не выдержал английский посол. «Предусмотрен ли в этом мероприятии обед для гостей?» - язвительно спросил он офицера связи. Тот ничего не ответил, но куда-то удалился. Как раз в ту сторону, откуда к «нашему шалашу» на всех парах шла вереница машин. «Сейчас все и узнаем», - сказал англичанин. Из машин выскочили люди, развернули палатку, ковры. Словно из-под земли вырос офицер связи: «Аль-ax аль-каид ас-саура (брат лидер революции - «брат» вроде нашего «товарищ») приглашает послов к себе на ковер, - сказал он. - Потом - обед».
Каддафи сидел на ковре на фоне штабной палатки.
Мы, предварительно сняв обувь, расположились вокруг него. Он попросил каждого представиться. Если посла заменял кто-то, тут же спрашивал, чем занят посол или по какой причине отсутствует (говорят, был случай, когда из-за того, что некоторые послы проигнорировали подобное приглашение лидера революции, 17 из них одновременно стали «персонами нон грата», то есть были высланы из страны).
Каддафи рассказал о сути мероприятия, о его роли во внутренней жизни страны. Беседа затянулась до полуночи, она была непринужденной. А неподалеку на кострах жарились два барана, подвешенные на пиках. Когда их сняли и положили на громадные подносы, где уже была приготовлена кашеобразная приправа бедуинов - кускус, Каддафи встал и пригласил переместиться к угощениям. Сам же ушел в палатку.
По ливийским обычаям все приготовленное едят руками. Не дали, естественно, и нам ни ножей, ни вилок. Поскольку мы не ели весь день, то было не до этикета. Бараньи туши рвали руками, сгрудившись вокруг них разноязыкой толпой - белые, черные, желтокожие посланцы мира.
Только англичанин, которого громадный африканец оттеснил на задний план своим мощным телом, сел ко всем спиной, демонстративно вытащил фляжку виски и, несмотря на «сухой закон», вылил в себя содержимое «без закуса», а затем молча подался в «шалаш» к своему матрацу.
Наутро бой барабанов и рев громкоговорителей оглушили все и вся. Мы заняли места на трибуне. Счастливых получателей «земляных бумаг» уже в который раз пересчитали по головам. Процессия задерживалась. Куда-то еще ночью уехал «сам», и никто не знал, когда он вернется. Уже не видна была собственная тень - солнце стало в зенит... Наконец, появились джипы. Приехал. Что-то из машины сказал организаторам. И вереница джипов опять покатилась к горизонту. Где-то, примерно в четырех километрах, джипы стали, солдаты начали развертывать палатку. А по громкоговорителям передали: «Аль-ax Аль-акыд (брат полковник) будет спать, просьба соблюдать тишину». И... замерла музыка, затихли митингующие.
Через три часа «Аль-ax Аль-акыд» отправился молиться. И наконец-то Каддафи подъехал, помахал собравшимся, сел в ложу. Один или два оратора приветствовали его. Потом он начал вручать грамоты на владение землей. Ликование, крики радости, целование «святых бумаг». Все смешалось: кони, машины, люди.
И вдруг Каддафи вскакивает, прыгает на стоящий напротив грузовик, кричит водителю: «Вперед!». Машина срывается с места, Каддафи машет обезумевшей толпе, за грузовиком устремляется охрана. И через несколько минут только облачко пыли где-то у горизонта указывало, куда помчался вождь.
После его убытия грамоты раздавал сначала министр, потом секретарь местного самоуправления. Толпа стала редеть. Предложили и нам собираться в обратный путь: до Себхи на автобусе, потом на том же самолете, где вместо кофе посол-англичанин вновь предпочел кое-что покрепче...
Каддафи давал много различных интервью, но международное первенство, на мой взгляд, принадлежит американцу Майклу Кертелю и француженке Обэн Кертель, проведшим в беседах с ливийским лидером несколько суток на его родине, в бедуинском шатре у Сирта. Это интервью было опубликовано в парижском «Фигаро-магазин» 22 декабря 1979 г., но оно не потеряло актуальности по сей день.
- Я вырос в чистом окружении, - сказал журналистам Каддафи,- не зараженном инфекциями современной жизни. Я осознал условия, в которых жил мой народ, и перенес страдания, которые он испытывал под гнетом колониализма. Молодежь в нашем обществе уважала стариков. Мы умели отличить добро от зла.
Далее следовали вопросы и ответы. Приведу некоторые из них.
- Я слышал, что у вас две или три жены и пять или шесть детей?
- У меня лишь одна жена. Я убежден, что мужчина должен довольствоваться лишь одной женой.
- Какие черты нравятся вам в вашей жене?
- То, что она не интересуется политикой.
- Есть ли люди, вызывающие у вас восхищение?
- Я много читал об Аврааме Линкольне. Он был гениален и весьма человечен... Ганди тоже вызывает у меня восхищение, потому что он жил ради других.
- На ливийских улицах развешено много ваших портретов. Как представляется, существуют противоречия между этими портретами и вашим желанием не выделяться.
- Я запретил вывешивать подобные портреты. Но народ вывешивает их любыми способами. Я хочу побудить народ к тому, чтобы он сам осуществлял свою власть. Наша цель состоит в том, чтобы победила свобода и чтобы пали цепи, сковывающие человечество. Именно это мы начали делать в Джамахирии. Правительство - это одна из цепей... Я убежден, что написанная мною «Зеленая книга» является Евангелием нового века. В государстве масс - Джамахирии - нет места ни для большинства, ни для меньшинства. У всех равные права на выражение своего мнения.
Ненависть, убийства, печаль… войны, демонстрации, забастовки... Для чего все это? Они не решают проблемы свободы.
- Вызывает недоумение ваша роль в Ливии. В ы заявляете, что не станете президентом и не станете вождем. Но в то же время вы объявили себя вождем революции. Что это означает?
- Моя роль в действительности состоит в том, что я руковожу революционными силами, направляю их, даю им свободу действий...
- Вас обвиняют в том, что вы поддерживаете международный терроризм, и в то же время вы считаете, что это справедливые действия во имя революции. Что такое террор в вашем понимании?
- Примеров международного терроризма слишком много: ядерное оружие, иностранные базы, использование права вето в Совете Безопасности, отказ поставлять продовольствие другим странам, захват заложников, удары по лагерям палестинцев на юге Ливана и в секторе Газа... Все это - международный терроризм, к которому Ливия не имеет отношения.
-Иногда вы кажетесь усталым. Не думаете ли вы однажды оставить все и возвратиться в пустыню?
- В самом деле, я очень хотел бы уйти, но это от меня не зависит... Если бы я был королем или президентом, то было бы по-другому. Но я - революционер.
В этом интервью - весь Каддафи. Посланец пустыни. Революционный самодержец, не имевший альтернативы в постмонархической Ливии. Он почти всю жизнь стоял над пропастью в бессмертие. И, в конце концов, сам определил себе место в истории.
Эра Муаммара Каддафи навечно останется в истории России. Официальные дипломатические отношения между двумя странами были установлены в сентябре 1955 года. Посольство СССР в Триполи открыто 11 января 1956 г., ливийское посольство в Москве - 22 сентября 1962 г. Однако фактически о Ливии писали и говорили в России на протяжении всего XX века. Об этом свидетельствуют многочисленные архивы, ныне ставшие достоянием общественности, материалы прессы, научные издания.
Итало-турецкая война 1911-1912 годов, например, освещалась всеми средствами российской массовой информации. О ней доносили все российские дипломаты, аккредитованные в Европе и Азии. Российская академия наук подготовила около 200 научных работ, посвященных этой проблеме. В отличие от западных экспертов, мы в России считали и считаем, что то была не итало-турецкая война из-за Ливии, а итало-турецко-ливийский кризис, длившийся почти полвека.
После окончания Второй мировой войны Москва настойчиво боролась за предоставление независимости Ливии, о чем так же свидетельствуют многочисленные документы и научные исследования. Мы не имели здесь никаких политических или экономических интересов, но боролись за предоставление свободы братьям-ливийцам, пославшим одними из первых свою делегацию в нашу страну после победы Октябрьской революции в России (1918 год, делегация во главе с Гарагини).
В 50-е - 60-е годы, когда Ливия уже стала независимым государством, дипломатические отношения были установлены, но они носили ограниченный характер не по вине Москвы.
После победы сентябрьской революции 1969 года в Ливии мы словно стали наверстывать упущенное. Началось бурное развитие экономических, военных, культурных и других связей, как на уровне руководителей, так и на неправительственном уровне.
В то же время политические отношения между двумя странами развивались неравномерно не только из-за идеологических расхождений, но и из-за коренных изменений, происшедших в России и на международной арене.
Признаем на финише XX века: нас правильно критиковали в Ливии и за уступки Западу: и за развал СССР, и за экономически и политически не обоснованные так называемые «демократические» преобразования сначала в масштабах СССР (горбачевская «перестройка»), затем в обособившейся России (ельцинское «реформаторство»).
Ливийская Джамахирия под руководством своего лидера Муаммара Каддафи целенаправленно и смело шла по пути перемен на основе своей собственной философии, разработанной в интересах всего народа.
Россия же, отвернувшаяся от марксизма-ленинизма, увязла в болоте политических и экономических проблем и до сих пор в своем большинстве так и не восприняла капитализм, навязываемый нашему народу под лозунгами приватизации и свободного рынка.
Мы, возможно, только сегодня поняли, что все политические и экономические реформы и процессы должны соответствовать нашему национальному менталитету и отвечать интересам большинства населения и должны быть управляемыми государством, а не отдельными олигархами, кланами, партиями.
Это - то, о чем говорится в «Зеленой Книге» Муаммара Каддафи.
Это - то, о чем писали и к чему призывали великие русские мыслители Бакунин, Бердяев, Кропоткин, Ленин и многие другие.
В XXI веке времена меняются, но мир рано или поздно все- таки станет не однополюсным, как сейчас, пляшущим под музыку Вашингтона, а многополюсным, взаимозависимым друг от друга.
В этом мире интересы разных стран, народов, цивилизаций могут совпадать, а могут и не совпадать. И Россия, и Ливия, уверен, будут сотрудничать не только между собой, но и с Западом и Востоком, Севером и Югом. И это соответствует логике развития.
Но мы никогда не забудем то, что нас, русских и арабов, сближало в XX веке.
И, надеемся, будет сближать в будущем тысячелетии.
Анатолий Егорин
Публикуется с согласия автора
Презентация книги пройдет 29 октября, 26 октября А.З.Егорин выступит на нашем круглом столе в РГТЭУ.
Из книги «Свержение Муаммара Каддафи. Ливийский дневник 2011-2012 г."
Полное имя ливийского лидера - Муаммар Бен Мухаммед Абу Меньяр Абдель Салям Бен Xамид Аль-Каддафи. Бедуин, сын бедуина. В начальную школу пошел в девять лет и через четыре года закончил ее. В ливийском городе Себхе учился в средней школе и создал подпольную молодежную организацию. Позже, в 1963¬1965 гг., стал дисциплинированнейшим курсантом военного колледжа в Бенгази, где воспитатели были от него в восторге. Молодой офицер-связист, которому начальство прочило большое будущее, сделался любимцем коллег-профессионалов, им по душе были его аскетизм и дружелюбие.
Никто в окружавшей Каддафи среде, кроме узкого круга лиц, не видел в нем врага режима. Он ни разу не выдал себя ни эмоциями, ни фразой, ни жестом.
Дело, заведенное на него полицией еще в Себхе, где он устроил антиправительственную демонстрацию и за что его исключили из школы, было нечем пополнить. А его вечерние посещения лекций по истории в Бенгазийском университете воспринимались как причуды молодого курсанта - «мечтателей» всегда прощали...
В свои 27 лет Муаммар Каддафи был объявлен председателем Совета революционного командования (СРК) с присвоением ему звания полковника (в дни переворота он был капитаном войск связи). И с тех пор и до конца жизни его имя не сходило со страниц газет, а его декреты и дела будоражили ливийцев.
Автору, проведшему в Ливии шесть лет (с 1974 по 1980 гг.) на дипломатической службе в посольстве Советского Союза, приходилось слушать речи Каддафи, беседовать с ним, присутствовать на многочисленных протокольных мероприятиях с участием Каддафи. Можно констатировать: это была неординарная личность постмонархической Ливии. При встрече он первым подавал руку, почти по-детски приветливо улыбался и тут же становился серьезным, как только разговор приобретал серьезный характер. Принимая гостей, он никогда не отвлекался на посторонние дела, в это время его никто не беспокоил, как и он сам никого не вызывал к себе.
Автор не раз слышал, что Каддафи работал по 16-18 часов в сутки, занимаясь не только «джамахиризацией» Ливии, но и самообразованием. Каддафи хорошо знал историю стран Старого и Нового Света; любил цитировать мировых классиков литературы, в том числе, между прочим, и русских - Льва Толстого, Федора Достоевского. Он, например; запросто «сыпал» цитатами из высказываний модных западных философов, особенно Жана Поля Сартра, главы французского экзистенциализма, выступавшего в 60-70-х годах прошлого века в роли идеолога леворадикального экстремизма.
В конце 70-х годов по настоянию Каддафи на арабский язык были переведены сочинения известных русских теоретиков анархизма М. Бакунина и П. Кропоткина. Кстати, перевод и издание их книг ливийский лидер предложил осуществить в СССР, но наши тогдашние «идеологические зевсы» на это не пошли, и книги были изданы в Лондоне.
Каддафи любил инициативу, неординарность.
В посольстве СССР мы чуть было не списали «подарочный ящик» работ
В.И. Ленина, переведенных на арабский язык и предназначавшихся для вручения именитым ливийцам по случаю 100-летия со дня рождения вождя мирового пролетариата. Прошло несколько лет, но библиотечка ленинских работ пылилась в нашем посольстве: дипломаты боялись, что их могут упрекнуть в пропаганде коммунизма и выслать из страны. В принципе, опасения эти имели основания, но было известно и другое - любознательность молодой элиты, пришедшей в Ливии к власти.
И вот была не была. Однажды мы поехали в секретариат Каддафи и вручили его помощнику (для передачи Председателю СРК) подарочную библиотечку ленинских работ. Через некоторое время в посольстве раздался звонок: из секретариата Каддафи по его поручению благодарили за подарок - мы облегченно вздохнули.
А еще через некоторое время мы нашли возможность спросить у одного из сотрудников секретариата СРК, читал ли Каддафи то, что мы ему подарили. Вместо ответа ливиец показал одну из книг (это была работа В . И. Ленина «Государство и революция»), испещренную пометками Каддафи.
Тогда это не стало достоянием гласности, а ведь многие идеи той ленинской работы были использованы ливийским лидером, когда готовилась к изданию его «Зеленая книга», посвященная проблемам демократии, экономическим и социальным аспектам неэксплуа- тируемого общества. Сама структура новой ливийской власти (народные комитеты) была очень похожа на власть советскую, хотя и со своей спецификой.
Каддафи не любил краснобайства, пустословия. Автору при работе в посольстве неоднократно приходилось выслушивать просьбы сотрудников его секретариата во время важных переговоров: «Ради Аллаха, пусть ваши представители говорят только по существу. Ведь если они начинают с цитат К. Маркса, то мы узнаем о сути дела часа через три, если с цитат Ленина, то часа через два. Вам не жалко времени? А если мы вам начнем цитировать изречения М. Каддафи и “Зеленую книгу”, то вы наверняка забудете, зачем приехали».
Что было, то было…
Были и более неприятные минуты. Каддафи, как известно, был весьма трудным собеседником. Он внимательно слушал, что говорили ему, но любил, чтобы и его слушали, не перебивая. В о время визита в 1975 г. нашей правительственной делегации во главе с А. Н. Косыгиным в Ливию на прощальной встрече М. Каддафи вдруг поднял вопрос о дополнительных поставках вооружения. «Нам требуется...» Он назвал крупную цифру числа подводных лодок и еще более крупную цифру танков и других образцов боевой техники. А. Н. Косыгин перебил встречным вопросом: «Зачем вам столько?»
Вопрос был вроде естественным, но он «взорвал» ливийского лидера. «Зачем? Это наша проблема, проблема нашего суверенитета, независимости». И начал читать А. Н. Косыгину длиннейшую «лекцию»... Десять минут, двадцать...
А. Н. Косыгин начал вытирать бисеринки пота, появившиеся на лбу. Он явно занервничал, стал смотреть на членов делегации. В промежутке, когда М. Каддафи сделал паузу, чтобы перевести дыхание, кто-то из участников встречи шепнул А. Н. Косыгину: «У нас с ними совпадают по годам пятилетки». Глава нашей делегации тут же воспользовался этим. «У нас, - теперь он уже обратился к Кадаффи, - у нас пятилетки совпадают. Давайте “разбросаем” все по годам. Рассмотрим, спланируем. Нам ведь тоже надо толково и рационально загрузить нашу промышленность и заказы... »
Последовала длинная пауза. Каддафи в упор посмотрел на А. Н. Косыгина.
«Это - по делу, - согласился он. - А ваши заводы внакладе не останутся. За работу и поставки мы заплатим исправно».
И, действительно, он свое слово держал.
Xочу отметить, что, несмотря на резкий позитивный спурт, произошедший в наших отношениях с Ливией после победы революции 1969 г., у советского посольства в Триполи было немало проблем. Вплоть до 1975 г., до приезда А. Н. Косыгина, на нас, например, распространялись все ограничения, введенные против США, Великобритании, Франции: нам не разрешалось иметь в составе посольства более 15 человек сотрудников, не разрешалось свободно перемещаться по стране. Была, правда, еще группа медиков. Наша колония в таком составе встречала 1975 г. После визита А. Н. Косыгина ограничения были сняты и ...началась «ливийская лихорадка»: на «четвертый берег», как когда-то Ливию называли итальянцы, хлынули потоки русских «хубара» (специалистов).
Они взялись бурить скважины и реэкспортировать ливийскую нефть, сооружать нефтепроводы и ЛЭП, искать плодородные земли. А военные устремились в Ливию со своим оружием. Каждое утро на стол посла ложились десятки телеграмм из Москвы от разных ведомств с изложением просьб или поручений, и почти каждая начиналась с указания, чтобы эти просьбы или поручения были непременно доведены до Каддафи или до лица, его замещающего. Словно кабинеты этих лиц были по соседству.
Каддафи не раз отмечал, что в 70-80-е годы наши экономические интересы в Ливии превалировали над интересами политическими и что (уж это несомненно) СССР и Ливийская Джамахирия были на разных идеологических полюсах.
Однако публично Каддафи редко допускал антисоветские выпады, а СССР неизменно стоял на стороне Джамахирии.
В возникшей с 1992 г. по «делу Локерби» ситуации ливийский лидер проявлял колоссальное терпение, ожидая, что Москва все-таки подсчитает свои убытки от поддержки антиливийских санкций и потребует их отмены, но, увы, от Москвы он этого так и не дождался...
Каддафи был весьма набожен, исправно отправлял все мусульманские обряды, еще в детстве выучил наизусть Коран, совершил хадж в Саудовскую Аравию к святым местам ислама. Но он был своеобразен в трактовке своей веры. Приведу один пример. Известно, что 2 марта 1977 г. на церемонии по случаю провозглашения Ливии Джамахирией, которая состоялась в Себхе, на юге страны, присутствовал кубинский лидер Фидель Кастро. После окончания торжеств Каддафи пригласил Кастро к себе на родину, в город Сирт. Там, в бедуинском шатре, они провели ночь. Перед рассветом Каддафи вдруг сказал гостю: «У меня возникла необходимость посоветоваться с Аллахом. Хотите поприсутствовать?» Фидель Кастро от неожиданности только развел руками: «Ну конечно же!»
Дальше Кастро рассказал об этом нам, представителям социалистических стран в Триполи, так (цитирую по собственным записям):
«На двух «лендроверах» мы отправились куда-то в ночную мглу. Еще два джипа с охраной шли в двух-трех километрах от нас. Ехали на восток и остановились около какой- то лощины, над которой стелился туман. Небо чуть-чуть начало светлеть. Муаммар ушел куда-то вперед, я остался на месте. Его фигура, растворившаяся в тумане, была еле видна.
Каддафи встал на колени. И кому-то громко задал первый вопрос. Помолчал и начал сам отвечать на него, потом спорить с собой. Так длилось минут десять. Потом он задал еще один вопрос. Ответил на него и тоже стал спорить сам с собой, приводя различные доводы. Стало совсем светло. Рассеялся туман над лощиной. Каддафи встал, постоял молча и направился в мою сторону. Подойдя, заулыбался, жестом предложил двинуться в обратный путь. Он успел подебатировать сам с собой по двум-трем проблемам, не более».
Фидель Кастро добавил:
«Конечно, это можно назвать «откровениями», или «исповедью», или даже «встречей с Аллахом», но что-то рациональное в этом есть: на рассвете на свежую голову поспорить с самим собой, проработать какие-то варианты решений может делать только серьезный, волевой, думающий политик».
Никто не знал, когда Каддафи отдыхал и представлял ли он вообще, что такое отдых. Так длилось годами, десятилетиями. Динамизм происходившего в Ливии наглядно виден по одним только суткам, однажды проведенным автором рядом с ливийскими революционерами.
Было это в 1979 г., в канун празднования 10-летия свержения королевской власти. Из секретариата Каддафи позвонили и предупредили, что намечается крупное протокольное мероприятие, на которое приглашаются послы. Примерно через час у посольства уже появились мотоциклисты из военной полиции и предложили следовать за ними. По-нашему это можно было бы назвать «увезли в неизвестном направлении». По установившейся местной практике везли либо к Азизийским казармам, где располагалось главное военное командование и резиденция Каддафи, либо в аэропорт. На сей раз был «тарик матар», то есть дорога в аэропорт. Там наготове уже стояли два самолета: один - для гостей, другой - для местного начальства.
Через час мы были в небе, направляясь в Себху. Там, прямо к трапу, был подан автобус и нас повезли дальше на юг в оазис Эль- Араниб (оазис Зайцев), где, как выяснилось, мы должны были присутствовать на церемонии передачи земель ливийским феллахам. Грамоты должен был вручать лично лидер революции.
Бескрайняя пустыня, прорванная кое-где пиками невысоких гор. Колючки и безлюдье. Жара и ровная-ровная, до горизонта, дорога, по которой автобус шел, не шелохнувшись.
Мы прибыли к вечеру. Нас разместили в каких-то дощатых «бунгало», дав каждому по матрацу и по паре простыней. Министры ливийского правительства приехали вместе с нами и оказались примерно в одинаковых условиях. Члены революционного руководства, летевшие другим самолетом, тоже были где-то в окрестностях, проводя встречи с кочевавшими здесь племенами.
Вся местность была уставлена бивуаками, где разместились сотни людей с флагами, транспарантами. Из громкоговорителей неслись цитаты из «Зеленой книги», то там, то здесь пели, танцевали...
Когда заблестели в небе звезды, первым не выдержал английский посол. «Предусмотрен ли в этом мероприятии обед для гостей?» - язвительно спросил он офицера связи. Тот ничего не ответил, но куда-то удалился. Как раз в ту сторону, откуда к «нашему шалашу» на всех парах шла вереница машин. «Сейчас все и узнаем», - сказал англичанин. Из машин выскочили люди, развернули палатку, ковры. Словно из-под земли вырос офицер связи: «Аль-ax аль-каид ас-саура (брат лидер революции - «брат» вроде нашего «товарищ») приглашает послов к себе на ковер, - сказал он. - Потом - обед».
Каддафи сидел на ковре на фоне штабной палатки.
Мы, предварительно сняв обувь, расположились вокруг него. Он попросил каждого представиться. Если посла заменял кто-то, тут же спрашивал, чем занят посол или по какой причине отсутствует (говорят, был случай, когда из-за того, что некоторые послы проигнорировали подобное приглашение лидера революции, 17 из них одновременно стали «персонами нон грата», то есть были высланы из страны).
Каддафи рассказал о сути мероприятия, о его роли во внутренней жизни страны. Беседа затянулась до полуночи, она была непринужденной. А неподалеку на кострах жарились два барана, подвешенные на пиках. Когда их сняли и положили на громадные подносы, где уже была приготовлена кашеобразная приправа бедуинов - кускус, Каддафи встал и пригласил переместиться к угощениям. Сам же ушел в палатку.
По ливийским обычаям все приготовленное едят руками. Не дали, естественно, и нам ни ножей, ни вилок. Поскольку мы не ели весь день, то было не до этикета. Бараньи туши рвали руками, сгрудившись вокруг них разноязыкой толпой - белые, черные, желтокожие посланцы мира.
Только англичанин, которого громадный африканец оттеснил на задний план своим мощным телом, сел ко всем спиной, демонстративно вытащил фляжку виски и, несмотря на «сухой закон», вылил в себя содержимое «без закуса», а затем молча подался в «шалаш» к своему матрацу.
Наутро бой барабанов и рев громкоговорителей оглушили все и вся. Мы заняли места на трибуне. Счастливых получателей «земляных бумаг» уже в который раз пересчитали по головам. Процессия задерживалась. Куда-то еще ночью уехал «сам», и никто не знал, когда он вернется. Уже не видна была собственная тень - солнце стало в зенит... Наконец, появились джипы. Приехал. Что-то из машины сказал организаторам. И вереница джипов опять покатилась к горизонту. Где-то, примерно в четырех километрах, джипы стали, солдаты начали развертывать палатку. А по громкоговорителям передали: «Аль-ax Аль-акыд (брат полковник) будет спать, просьба соблюдать тишину». И... замерла музыка, затихли митингующие.
Через три часа «Аль-ax Аль-акыд» отправился молиться. И наконец-то Каддафи подъехал, помахал собравшимся, сел в ложу. Один или два оратора приветствовали его. Потом он начал вручать грамоты на владение землей. Ликование, крики радости, целование «святых бумаг». Все смешалось: кони, машины, люди.
И вдруг Каддафи вскакивает, прыгает на стоящий напротив грузовик, кричит водителю: «Вперед!». Машина срывается с места, Каддафи машет обезумевшей толпе, за грузовиком устремляется охрана. И через несколько минут только облачко пыли где-то у горизонта указывало, куда помчался вождь.
После его убытия грамоты раздавал сначала министр, потом секретарь местного самоуправления. Толпа стала редеть. Предложили и нам собираться в обратный путь: до Себхи на автобусе, потом на том же самолете, где вместо кофе посол-англичанин вновь предпочел кое-что покрепче...
Каддафи давал много различных интервью, но международное первенство, на мой взгляд, принадлежит американцу Майклу Кертелю и француженке Обэн Кертель, проведшим в беседах с ливийским лидером несколько суток на его родине, в бедуинском шатре у Сирта. Это интервью было опубликовано в парижском «Фигаро-магазин» 22 декабря 1979 г., но оно не потеряло актуальности по сей день.
- Я вырос в чистом окружении, - сказал журналистам Каддафи,- не зараженном инфекциями современной жизни. Я осознал условия, в которых жил мой народ, и перенес страдания, которые он испытывал под гнетом колониализма. Молодежь в нашем обществе уважала стариков. Мы умели отличить добро от зла.
Далее следовали вопросы и ответы. Приведу некоторые из них.
- Я слышал, что у вас две или три жены и пять или шесть детей?
- У меня лишь одна жена. Я убежден, что мужчина должен довольствоваться лишь одной женой.
- Какие черты нравятся вам в вашей жене?
- То, что она не интересуется политикой.
- Есть ли люди, вызывающие у вас восхищение?
- Я много читал об Аврааме Линкольне. Он был гениален и весьма человечен... Ганди тоже вызывает у меня восхищение, потому что он жил ради других.
- На ливийских улицах развешено много ваших портретов. Как представляется, существуют противоречия между этими портретами и вашим желанием не выделяться.
- Я запретил вывешивать подобные портреты. Но народ вывешивает их любыми способами. Я хочу побудить народ к тому, чтобы он сам осуществлял свою власть. Наша цель состоит в том, чтобы победила свобода и чтобы пали цепи, сковывающие человечество. Именно это мы начали делать в Джамахирии. Правительство - это одна из цепей... Я убежден, что написанная мною «Зеленая книга» является Евангелием нового века. В государстве масс - Джамахирии - нет места ни для большинства, ни для меньшинства. У всех равные права на выражение своего мнения.
Ненависть, убийства, печаль… войны, демонстрации, забастовки... Для чего все это? Они не решают проблемы свободы.
- Вызывает недоумение ваша роль в Ливии. В ы заявляете, что не станете президентом и не станете вождем. Но в то же время вы объявили себя вождем революции. Что это означает?
- Моя роль в действительности состоит в том, что я руковожу революционными силами, направляю их, даю им свободу действий...
- Вас обвиняют в том, что вы поддерживаете международный терроризм, и в то же время вы считаете, что это справедливые действия во имя революции. Что такое террор в вашем понимании?
- Примеров международного терроризма слишком много: ядерное оружие, иностранные базы, использование права вето в Совете Безопасности, отказ поставлять продовольствие другим странам, захват заложников, удары по лагерям палестинцев на юге Ливана и в секторе Газа... Все это - международный терроризм, к которому Ливия не имеет отношения.
-Иногда вы кажетесь усталым. Не думаете ли вы однажды оставить все и возвратиться в пустыню?
- В самом деле, я очень хотел бы уйти, но это от меня не зависит... Если бы я был королем или президентом, то было бы по-другому. Но я - революционер.
В этом интервью - весь Каддафи. Посланец пустыни. Революционный самодержец, не имевший альтернативы в постмонархической Ливии. Он почти всю жизнь стоял над пропастью в бессмертие. И, в конце концов, сам определил себе место в истории.
Эра Муаммара Каддафи навечно останется в истории России. Официальные дипломатические отношения между двумя странами были установлены в сентябре 1955 года. Посольство СССР в Триполи открыто 11 января 1956 г., ливийское посольство в Москве - 22 сентября 1962 г. Однако фактически о Ливии писали и говорили в России на протяжении всего XX века. Об этом свидетельствуют многочисленные архивы, ныне ставшие достоянием общественности, материалы прессы, научные издания.
Итало-турецкая война 1911-1912 годов, например, освещалась всеми средствами российской массовой информации. О ней доносили все российские дипломаты, аккредитованные в Европе и Азии. Российская академия наук подготовила около 200 научных работ, посвященных этой проблеме. В отличие от западных экспертов, мы в России считали и считаем, что то была не итало-турецкая война из-за Ливии, а итало-турецко-ливийский кризис, длившийся почти полвека.
После окончания Второй мировой войны Москва настойчиво боролась за предоставление независимости Ливии, о чем так же свидетельствуют многочисленные документы и научные исследования. Мы не имели здесь никаких политических или экономических интересов, но боролись за предоставление свободы братьям-ливийцам, пославшим одними из первых свою делегацию в нашу страну после победы Октябрьской революции в России (1918 год, делегация во главе с Гарагини).
В 50-е - 60-е годы, когда Ливия уже стала независимым государством, дипломатические отношения были установлены, но они носили ограниченный характер не по вине Москвы.
После победы сентябрьской революции 1969 года в Ливии мы словно стали наверстывать упущенное. Началось бурное развитие экономических, военных, культурных и других связей, как на уровне руководителей, так и на неправительственном уровне.
В то же время политические отношения между двумя странами развивались неравномерно не только из-за идеологических расхождений, но и из-за коренных изменений, происшедших в России и на международной арене.
Признаем на финише XX века: нас правильно критиковали в Ливии и за уступки Западу: и за развал СССР, и за экономически и политически не обоснованные так называемые «демократические» преобразования сначала в масштабах СССР (горбачевская «перестройка»), затем в обособившейся России (ельцинское «реформаторство»).
Ливийская Джамахирия под руководством своего лидера Муаммара Каддафи целенаправленно и смело шла по пути перемен на основе своей собственной философии, разработанной в интересах всего народа.
Россия же, отвернувшаяся от марксизма-ленинизма, увязла в болоте политических и экономических проблем и до сих пор в своем большинстве так и не восприняла капитализм, навязываемый нашему народу под лозунгами приватизации и свободного рынка.
Мы, возможно, только сегодня поняли, что все политические и экономические реформы и процессы должны соответствовать нашему национальному менталитету и отвечать интересам большинства населения и должны быть управляемыми государством, а не отдельными олигархами, кланами, партиями.
Это - то, о чем говорится в «Зеленой Книге» Муаммара Каддафи.
Это - то, о чем писали и к чему призывали великие русские мыслители Бакунин, Бердяев, Кропоткин, Ленин и многие другие.
В XXI веке времена меняются, но мир рано или поздно все- таки станет не однополюсным, как сейчас, пляшущим под музыку Вашингтона, а многополюсным, взаимозависимым друг от друга.
В этом мире интересы разных стран, народов, цивилизаций могут совпадать, а могут и не совпадать. И Россия, и Ливия, уверен, будут сотрудничать не только между собой, но и с Западом и Востоком, Севером и Югом. И это соответствует логике развития.
Но мы никогда не забудем то, что нас, русских и арабов, сближало в XX веке.
И, надеемся, будет сближать в будущем тысячелетии.
Анатолий Егорин
Публикуется с согласия автора