О патриотизме, квасном и колбасном
Мне лично никто это в лицо ещё не говорил, но в целом, по чтению livejournal и d3.ru, я как-то пришёл к выводу, что кто не радуется присоединению Крыма - тот значит, по нынешнему пониманию вещей, не патриот. И я, стало быть, по этому определению, не патриот. Задумался я об этом деле вчера за мойкой посуды. Патриот ли я? И если да, то в каком смысле? Что вообще такое значит для меня теперь это слово - патриотизм?
Начну с метафоры. Вот стоят два хутора, два дома, на двух холмах. В одном доме Ивановы живут, а в другом - Сидоровы. Что такое - быть патриотом дома Ивановых? На эмоциональном уровне, что стоит за этим словом? Какие переживания? Сдаётся мне, что ответ сильно зависит от того, проживает ли человек сам в доме Ивановых. Или же уехал в соседнее село, и живёт теперь там с Фроловыми и Петровыми.
Пока живёшь в доме Ивановых, то любая победа над Сидоровыми (чем дом маячит в каждом окне; близко, хотя и за оврагом) вызывает прилив патриотизма. Не только победа в каком-нибудь общесельском соревновании: скажем, по бегу на дальние дистанции, или уборке картошки. Но даже победа в чём-нибудь тупом и глупом. Например Сидоров-старший мочился с холма, и мы с Толяном мочились; мы попали на кошку, а Сидоров не попал. Сегодня радость в доме Ивановых! Или вот наш Никитка напился пьяный и показал Сидоровым в окно голый зад. Глупая победа, и мы, Ивановы, это осознаём; мы знаем, что голый зад - это нелепо и постыдно, но оттого-то может у нас и прилив бодрости, и удаль молодецкая, и наша Ивановая идентичность играет яркими цветами. Потому что весело же! А уж если в овраге между холмами Ивановы Сидоровым рожу набьют, то тут и вовсе без бутылки не обойдёшься. Праздник!
Но вот переедешь однажды в город... Смотришь на эти два холма издалека, и думаешь: эх, хорошо бы на ярмарке в этом году Иванов-старший не слишком напивался. Ведь если напьётся, опять пойдёт Сидорову морду бить, и значит опять все будут на меня зубы скалить, хихикать и шушукаться, и в лавке, и на бульваре, и в церкви у заутрени. "Смори, Иванов пошёл!" Или вот Иванов нагадил Сидорову под забор и теперь радостно играет на гармони, издалека разносятся над вечерним туманом его ликующие трели. Но нам, отъехавшим Ивановым, совсем от того не радостно. Не испытываем мы больше квасного патриотизма. У нас теперь патриотизм колбасный. Мы хотим, чтобы Иванов пить завязал, и ему на ярмарке всегда были хорошие цены. Чтобы на нас люди с уважением смотрели, зная что мы Иванового роду. Мы хотим чтобы Иванов дом построил себе красивый. Нам в этом доме не жить, и наш дом от этого краше не станет, но нам приятно, когда Ивановых хвалят. Или, например, мы были бы очень рады, коли бы у Ивановых вдруг был праздник, свадьба например, и чтобы все Петровы и Фроловы смиренно на этот праздник отправились в лучших кафтанах, ибо нигде так хорошо на гармони не играют, как на Ивановом холме.
Переведу теперь немножко на практический язык. О русских, в наследие холодной войны, и так стереотипы ходят весёлые. Русские - самые страшные из белых людей. Во всех почти комиксах есть русский отрицательный персонаж, какой-нибудь Петров Петрович (они не понимают тут, что такое отчество, и всегда путают болгарские и сербские фамилии с русскими отчествами). Про Путина на Реддите пишут, что, мол, "он и русский и негодяй одновременно - это же Идеальное Сочетание!". Для них тут в Штатах это делает Путина почти комиксовым персонажем. Знаете, как если бы в Румынии пришёл к власти бледный человек в чёрном плаще, с напомажеными волосами и длинными клыками. Так или иначе, нынешний имидж России настолько вкладывается в это амплуа, что это отзывается на моей жизни. Мне приходится раз за разом доказывать, что я не верблюд. Рушить стереотипы, потому что старые стереотипы получили вдруг такую мощную подпитку. Шутки-шутками, но в профессиональных кругах ходит устойчивое мнение, что русские - это тяжёлые, пессимистичные, крайне циничные и не-гибкие люди, которые при этом всегда уверены в собственной правоте. Люди, отрицающие на корню всё, что не укладывается в их опыт, и от которых серыми щупальцами расползается негатив, парализующий работу. Мне понадобилось 4 почти года на то, чтобы достаточно втереться в доверие к местным и узнать об этом. Но такой вот факт. Когда русского нанимают на работу, местные волнуются, ещё даже русского кандидата не увидав: как же мы будем с этим агрессивным, циничным гомофобом и расистом со-существовать. Он же нам тут всю работу отравит...
Так что мой патриотизм, частично романтический, а частично очень даже шкурный, не пробуждается от увеличения Российской территории. И от санкций в любую сторону - тоже не пробуждается. Путин или нет - мне по большому счёту всё равно. Мне хочется, чтобы люди хорошо жили, в любом смысле этого слова. Потому что если люди будут жить хорошо, если Россия будет сильной не в смысле боеголовок, а в смысле огромной живой интересной страны, у которой кроме прошлого есть и будущее, то вокруг меня появятся люди, заинтересованные в России. Появятся люди, которые хотят туда поехать, посмотреть, и мне будет интересно и приятно с ними общаться. Я хочу, братцы, чтобы мои дети, когда подрастут, взяли продвинутый русский в колледже в качестве иностранного языка и научились писать без ошибок. Я хочу чтобы они думали, что хорошее знание русского языка может оказаться полезным. Чтобы они читали Достоевского в оригинале не только потому, что это прикольно, но и по меркантильным соображениям. Я хочу чтобы им захотелось в пору юношеской бравады купить косоворотку и придти в таком виде на свой американский выпускной. Чтобы быть русским было прикольно и круто.
Смех в том, что такое шкурно-колбасное настроение приводит к довольно мирным и почти пацифичистическим последствиям. Россия будет интересной страной, во всех выше описанных смыслах, если в ней будет выгодно и безопасно разворачивать бизнес. Или если в ней будет интересная неочевидная наука - особенно если эта наука научится черпать из Российской уникальности (в математике, физике и философии). Или если возродится туризм; если в Россию станет безопасно ездить. Если уровень жизни поднимется до какого-то минимального уровня, чтобы привлечь молодёжь и прочих авантюристов. Или если хотя бы в каких-то отдельных классах товаров, будь то текстиль, пряники или топливные батарейки, "сделано в России" вдруг знает знаком качества. А лучше - всё это сразу, конечно.
И наоборот, братцы. Если у России появилась новая область, в которую поездом не доехать (потому что все дороги ведут через территорию вражеского государства), и самолётом не долететь (потому что за полёты в непризнанное государство против авиакампаний вводят экономические санкции) - то мне от этого нет никакой радости. Или если уникальные исторические места, где готский или греческий фундамент буквально на каждом шагу, и которые сохранились только по бедности предыдущего владельца, вдруг застроют элитной недвижимостью и уродливыми отелями. Тоже грустно будет мне. Знаете, как в Великобритании старые средневековые церкви сохранились только в тех городах, что в средние века были богатыми, а потом обеднели. В тех, что побогаче - норманские церкви снесли, и выстроили барочные. Вот так и в Крыму сейчас. Такими темпами крымский Архнадзор и образоваться-то не успеет...
Такие вот рассуждения.
Начну с метафоры. Вот стоят два хутора, два дома, на двух холмах. В одном доме Ивановы живут, а в другом - Сидоровы. Что такое - быть патриотом дома Ивановых? На эмоциональном уровне, что стоит за этим словом? Какие переживания? Сдаётся мне, что ответ сильно зависит от того, проживает ли человек сам в доме Ивановых. Или же уехал в соседнее село, и живёт теперь там с Фроловыми и Петровыми.
Пока живёшь в доме Ивановых, то любая победа над Сидоровыми (чем дом маячит в каждом окне; близко, хотя и за оврагом) вызывает прилив патриотизма. Не только победа в каком-нибудь общесельском соревновании: скажем, по бегу на дальние дистанции, или уборке картошки. Но даже победа в чём-нибудь тупом и глупом. Например Сидоров-старший мочился с холма, и мы с Толяном мочились; мы попали на кошку, а Сидоров не попал. Сегодня радость в доме Ивановых! Или вот наш Никитка напился пьяный и показал Сидоровым в окно голый зад. Глупая победа, и мы, Ивановы, это осознаём; мы знаем, что голый зад - это нелепо и постыдно, но оттого-то может у нас и прилив бодрости, и удаль молодецкая, и наша Ивановая идентичность играет яркими цветами. Потому что весело же! А уж если в овраге между холмами Ивановы Сидоровым рожу набьют, то тут и вовсе без бутылки не обойдёшься. Праздник!
Но вот переедешь однажды в город... Смотришь на эти два холма издалека, и думаешь: эх, хорошо бы на ярмарке в этом году Иванов-старший не слишком напивался. Ведь если напьётся, опять пойдёт Сидорову морду бить, и значит опять все будут на меня зубы скалить, хихикать и шушукаться, и в лавке, и на бульваре, и в церкви у заутрени. "Смори, Иванов пошёл!" Или вот Иванов нагадил Сидорову под забор и теперь радостно играет на гармони, издалека разносятся над вечерним туманом его ликующие трели. Но нам, отъехавшим Ивановым, совсем от того не радостно. Не испытываем мы больше квасного патриотизма. У нас теперь патриотизм колбасный. Мы хотим, чтобы Иванов пить завязал, и ему на ярмарке всегда были хорошие цены. Чтобы на нас люди с уважением смотрели, зная что мы Иванового роду. Мы хотим чтобы Иванов дом построил себе красивый. Нам в этом доме не жить, и наш дом от этого краше не станет, но нам приятно, когда Ивановых хвалят. Или, например, мы были бы очень рады, коли бы у Ивановых вдруг был праздник, свадьба например, и чтобы все Петровы и Фроловы смиренно на этот праздник отправились в лучших кафтанах, ибо нигде так хорошо на гармони не играют, как на Ивановом холме.
Переведу теперь немножко на практический язык. О русских, в наследие холодной войны, и так стереотипы ходят весёлые. Русские - самые страшные из белых людей. Во всех почти комиксах есть русский отрицательный персонаж, какой-нибудь Петров Петрович (они не понимают тут, что такое отчество, и всегда путают болгарские и сербские фамилии с русскими отчествами). Про Путина на Реддите пишут, что, мол, "он и русский и негодяй одновременно - это же Идеальное Сочетание!". Для них тут в Штатах это делает Путина почти комиксовым персонажем. Знаете, как если бы в Румынии пришёл к власти бледный человек в чёрном плаще, с напомажеными волосами и длинными клыками. Так или иначе, нынешний имидж России настолько вкладывается в это амплуа, что это отзывается на моей жизни. Мне приходится раз за разом доказывать, что я не верблюд. Рушить стереотипы, потому что старые стереотипы получили вдруг такую мощную подпитку. Шутки-шутками, но в профессиональных кругах ходит устойчивое мнение, что русские - это тяжёлые, пессимистичные, крайне циничные и не-гибкие люди, которые при этом всегда уверены в собственной правоте. Люди, отрицающие на корню всё, что не укладывается в их опыт, и от которых серыми щупальцами расползается негатив, парализующий работу. Мне понадобилось 4 почти года на то, чтобы достаточно втереться в доверие к местным и узнать об этом. Но такой вот факт. Когда русского нанимают на работу, местные волнуются, ещё даже русского кандидата не увидав: как же мы будем с этим агрессивным, циничным гомофобом и расистом со-существовать. Он же нам тут всю работу отравит...
Так что мой патриотизм, частично романтический, а частично очень даже шкурный, не пробуждается от увеличения Российской территории. И от санкций в любую сторону - тоже не пробуждается. Путин или нет - мне по большому счёту всё равно. Мне хочется, чтобы люди хорошо жили, в любом смысле этого слова. Потому что если люди будут жить хорошо, если Россия будет сильной не в смысле боеголовок, а в смысле огромной живой интересной страны, у которой кроме прошлого есть и будущее, то вокруг меня появятся люди, заинтересованные в России. Появятся люди, которые хотят туда поехать, посмотреть, и мне будет интересно и приятно с ними общаться. Я хочу, братцы, чтобы мои дети, когда подрастут, взяли продвинутый русский в колледже в качестве иностранного языка и научились писать без ошибок. Я хочу чтобы они думали, что хорошее знание русского языка может оказаться полезным. Чтобы они читали Достоевского в оригинале не только потому, что это прикольно, но и по меркантильным соображениям. Я хочу чтобы им захотелось в пору юношеской бравады купить косоворотку и придти в таком виде на свой американский выпускной. Чтобы быть русским было прикольно и круто.
Смех в том, что такое шкурно-колбасное настроение приводит к довольно мирным и почти пацифичистическим последствиям. Россия будет интересной страной, во всех выше описанных смыслах, если в ней будет выгодно и безопасно разворачивать бизнес. Или если в ней будет интересная неочевидная наука - особенно если эта наука научится черпать из Российской уникальности (в математике, физике и философии). Или если возродится туризм; если в Россию станет безопасно ездить. Если уровень жизни поднимется до какого-то минимального уровня, чтобы привлечь молодёжь и прочих авантюристов. Или если хотя бы в каких-то отдельных классах товаров, будь то текстиль, пряники или топливные батарейки, "сделано в России" вдруг знает знаком качества. А лучше - всё это сразу, конечно.
И наоборот, братцы. Если у России появилась новая область, в которую поездом не доехать (потому что все дороги ведут через территорию вражеского государства), и самолётом не долететь (потому что за полёты в непризнанное государство против авиакампаний вводят экономические санкции) - то мне от этого нет никакой радости. Или если уникальные исторические места, где готский или греческий фундамент буквально на каждом шагу, и которые сохранились только по бедности предыдущего владельца, вдруг застроют элитной недвижимостью и уродливыми отелями. Тоже грустно будет мне. Знаете, как в Великобритании старые средневековые церкви сохранились только в тех городах, что в средние века были богатыми, а потом обеднели. В тех, что побогаче - норманские церкви снесли, и выстроили барочные. Вот так и в Крыму сейчас. Такими темпами крымский Архнадзор и образоваться-то не успеет...
Такие вот рассуждения.