Язычество и Преображение
Городским жителям, с этим ежедневным метро, с ароматизатором "мёд" в каждом печенье, и пластиковым звуком FM-радио в каждой маршрутке, - городским жителям кажется иногда, что язычество - это очень здорово. Что язычество - это экзистенциально. Ни тебе душных помещений с плохо нарисованными картинками на стенах; ни жутких злых бабок; ни общения с непонятными толстыми безразличными мужчинами в странных нелепых одеждах. Насколько же лучше - вышел в лес, там травка, цветочки, птички какие-нибудь поют, священная роща, дуб, ледниковый валун… Вот красота! Вот где настоящее общение с Божеством - вот где истинное религиозное чувство!
Не видели эти люди язычества.
Я даже не говорю о жертвах; о том, что никакая роща не обходится без бычка, а валун - без курочки. В сущности, зарезать бычка, тут же зажарить и радостно съесть - невелика трагедия. Это городскому человеку противно, потому что он бычков привык видеть только в качестве вкусовой добавки к сосискам. А для человека "природного" - большой разницы нет. Всего-то разница: так бы на дворе заколол, а тут - в роще. Даже хорошо. Шашлыки, отдых.
Но и без жертв - чтобы вспомнить "сущность" язычества достаточно посмотреть на какие-нибудь современные "православные" гуляния, святые озёра, монастырские благодатные источники. На купания, где граждане, в церковь не ходящие, лезут в холодную воду, а по выходе увязывают ветви мёртвого дерева цветными тряпками. Или сидят на камнях-следовиках с таким сосредоточенным видом, будто прогревают себя кварцем в процедурном кабинете. Когда смотришь на это - утилитарность, массовая не-экзистенциальность язычества становится очевидной.
Ведь люди, в большинстве своём, не смотрят ни на рощу, ни на цветочки, ни на облака, ни на всю настоящую благодать, что действительно разлита вокруг, и с преизбытком переполняет все подъезды и подходы к "святому месту". Вместо этого они стремятся к тому камню, дереву, или фрагменту илистого скользкого дна, в которых ключ к удаче и здоровью. Эта конкретная точка в пространстве и во времени, скромный фрагмент мироздания, для языческого паломника становится на какое-то время единственно важной. Этот кусочек реальности заслоняет собой всю остальную реальность. Это и называется "идол". Даже в чисто практическом плане - подходы к озеру вытаптываются, газоны заставляются машинами. То же и во времени: ни до поклонения, ни после, нет никакого религиозного чувства - вплоть до следующего купания, через год. Сакральный объект, претендуя на звание сверхъ-естественного, на самом деле превращается в пара-естество; в подмену, суррогат бытия.
В этом смысле языческая сакрализация - это анти-преображение. Это сворачивание реальности до точки взамен распространения Царства Божия на весь мир. Именно противодействуя этой тенденции на борьбу с языческими купаниями выступают священники. Когда на водосвятии крест опускается в воды озера - этим освящается вся вода: если не в мире, то по крайней мере в озере. И речь здесь не идёт о превращении воды в "святыньку"; для святыньки её слишком много. Речь о том, что человека хлопают по голове архаическим обрядом, и привлекают его внимание к факту, что вся озёрная вода - освящена. Мол, брат проснись! Смотри - целое озеро святой воды! Можно не жечь миску - здесь целый берег держит святую воду, здесь в святой воде утки плавают. Магическое "благоговение к святыне" трещит по швам: всё лето придётся в этой воде купаться, а потом её из ушей выколачивать.
В каком-то смысле, парадоксальным образом, водосвятие на озере - даже менее "языческий" обряд, чем водосвятие в церкви - именно в силу де-сакрализации момента и места. Церковной воды слишком мало - её неизбежно наберут в банку и будут почитать отличающейся от всей остальной воды. Озёрная вода в этом смысле более "онтологична". Это то же самое, что освятить реку, или дождь, или небо и все облака.
Пробуждение - слово вовсе не только из буддийского жаргона. Апостолы на горе Фавор пробудились, когда увидели Христа сияющим. Пробудились - и потому увидели, именно в этой последовательности. Вот где экзистенциальный скачок. Они вдруг осознали, что есть нечто, а вернее даже гораздо больше, - Некто действительно существующий. И что в силу общения с этим истинным Бытием, они также действительно существуют. И весь мир вокруг стал залит для них светом, и всё стало свято через этот свет, через это пробуждение.
Христианство - это вера в пробуждение; или, что то же самое (по другому переводу буддийского термина) - вера в свет, в просвещение (Enlightenment). В насыщение тем истинным Светом, что встречает всякого человека, грядущего в мир; и Который никогда не будет ни понят, ни погашен тьмою. Пробудившийся видит Бога во всём. И тогда у него действительно получается молиться в лесу, причём в любом лесу, даже в самом хилом, а не только в сакральной роще. Вот где экзистенция.
Попробуем же и мы проснуться.
Не видели эти люди язычества.
Я даже не говорю о жертвах; о том, что никакая роща не обходится без бычка, а валун - без курочки. В сущности, зарезать бычка, тут же зажарить и радостно съесть - невелика трагедия. Это городскому человеку противно, потому что он бычков привык видеть только в качестве вкусовой добавки к сосискам. А для человека "природного" - большой разницы нет. Всего-то разница: так бы на дворе заколол, а тут - в роще. Даже хорошо. Шашлыки, отдых.
Но и без жертв - чтобы вспомнить "сущность" язычества достаточно посмотреть на какие-нибудь современные "православные" гуляния, святые озёра, монастырские благодатные источники. На купания, где граждане, в церковь не ходящие, лезут в холодную воду, а по выходе увязывают ветви мёртвого дерева цветными тряпками. Или сидят на камнях-следовиках с таким сосредоточенным видом, будто прогревают себя кварцем в процедурном кабинете. Когда смотришь на это - утилитарность, массовая не-экзистенциальность язычества становится очевидной.
Ведь люди, в большинстве своём, не смотрят ни на рощу, ни на цветочки, ни на облака, ни на всю настоящую благодать, что действительно разлита вокруг, и с преизбытком переполняет все подъезды и подходы к "святому месту". Вместо этого они стремятся к тому камню, дереву, или фрагменту илистого скользкого дна, в которых ключ к удаче и здоровью. Эта конкретная точка в пространстве и во времени, скромный фрагмент мироздания, для языческого паломника становится на какое-то время единственно важной. Этот кусочек реальности заслоняет собой всю остальную реальность. Это и называется "идол". Даже в чисто практическом плане - подходы к озеру вытаптываются, газоны заставляются машинами. То же и во времени: ни до поклонения, ни после, нет никакого религиозного чувства - вплоть до следующего купания, через год. Сакральный объект, претендуя на звание сверхъ-естественного, на самом деле превращается в пара-естество; в подмену, суррогат бытия.
В этом смысле языческая сакрализация - это анти-преображение. Это сворачивание реальности до точки взамен распространения Царства Божия на весь мир. Именно противодействуя этой тенденции на борьбу с языческими купаниями выступают священники. Когда на водосвятии крест опускается в воды озера - этим освящается вся вода: если не в мире, то по крайней мере в озере. И речь здесь не идёт о превращении воды в "святыньку"; для святыньки её слишком много. Речь о том, что человека хлопают по голове архаическим обрядом, и привлекают его внимание к факту, что вся озёрная вода - освящена. Мол, брат проснись! Смотри - целое озеро святой воды! Можно не жечь миску - здесь целый берег держит святую воду, здесь в святой воде утки плавают. Магическое "благоговение к святыне" трещит по швам: всё лето придётся в этой воде купаться, а потом её из ушей выколачивать.
В каком-то смысле, парадоксальным образом, водосвятие на озере - даже менее "языческий" обряд, чем водосвятие в церкви - именно в силу де-сакрализации момента и места. Церковной воды слишком мало - её неизбежно наберут в банку и будут почитать отличающейся от всей остальной воды. Озёрная вода в этом смысле более "онтологична". Это то же самое, что освятить реку, или дождь, или небо и все облака.
Пробуждение - слово вовсе не только из буддийского жаргона. Апостолы на горе Фавор пробудились, когда увидели Христа сияющим. Пробудились - и потому увидели, именно в этой последовательности. Вот где экзистенциальный скачок. Они вдруг осознали, что есть нечто, а вернее даже гораздо больше, - Некто действительно существующий. И что в силу общения с этим истинным Бытием, они также действительно существуют. И весь мир вокруг стал залит для них светом, и всё стало свято через этот свет, через это пробуждение.
Христианство - это вера в пробуждение; или, что то же самое (по другому переводу буддийского термина) - вера в свет, в просвещение (Enlightenment). В насыщение тем истинным Светом, что встречает всякого человека, грядущего в мир; и Который никогда не будет ни понят, ни погашен тьмою. Пробудившийся видит Бога во всём. И тогда у него действительно получается молиться в лесу, причём в любом лесу, даже в самом хилом, а не только в сакральной роще. Вот где экзистенция.
Попробуем же и мы проснуться.