Как пропаганда подгоняет реальность под телевизор. Окончание
Сложно уже не жить, а существовать в мире с таким уровнем страха. Причем это не страх преступности, а страх власти. А против власти стоять тяжело, тем более в условиях так и не родившейся полноценно демократии.
Начало здесь
Телевоздействие на людей с помощью телевизионных политических передач им. Соловьева - Киселева не успокаивает население, а ведет к еще большей поляризации, что демонстрируют исследования лаборатории поляризации в Университете Дьюк. Люди не переходят на другую точку зрения, а еще сильнее укрепляются в своей позиции. Консерваторы становились еще более консервативными, а либералы - более либеральными. Все это происходило через неделю после просмотра сайта противоположной направленности на Твиттере. Причем у республиканцев это выражалось сильнее, чем у демократов [14]. Наверное, это можно объяснить тем, что демократы в принципе оказываются более спокойными к другой точке зрения, поскольку у них иная модель мира. Лаборатория поляризации также провела исследование влияния российских троллей в период избирательной кампании в США [15]. И тоже на базе Твиттера.
Ведущий автор этих двух исследований К. Бейл говорит так: “Большинство людей не заботит политика, а те, кого заботит, обычно имеют сильные представления, которые трудно изменить. Малая группа людей, отслеживающая политические события серьезно, создает вокруг себя эхо-камеры, также видит и распространяет большинство фейковых новостей.
И хотя мы можем думать, что Facebook, Twitter и другие платформы могут просто исправить коды, чтобы спасти нас из нашего затруднительного положения, эти исследования направляют нас к более тревожной правде: базовой причиной политической поляризации на наших платформах являемся мы сами. И ничего не удастся исправить, пока мы не найдем пути это решить” (цит. по [16]).
В своем интервью по поводу выхода своей книги по соцмедиа К. Бейл заявил: “Последние исследования указывают, что большинство людей не заперты в эхо-камерах, а выход из эхо-камер имеет потенциальную возможность сделать политическую поляризацию еще сильнее. Другие исследования демонстрируют, что большинство американцев видят и запоминают один-два случая фейков, и этот материал не влияет на изменение их взглядов. Хотя достаточно трудно исследовать то, что алгоритмы радикализируют людей за счет экстремального контента. Это доказано только для экстремально малой группы людей” [17].
Бейл говорит также о следующем: “Соцмедиа существенно изменили то, как мы конструируем свои идентичности и ищем свой социальный статус. Во-первых, социальные медиа дают нам беспрецедентную гибкость в порождении разных версий себя самого. На некоторых платформах мы можем быть полностью анонимными для других, а на большинстве платформ мы можем очень избирательно делиться информацией о себе. Во-вторых, социальные медиа дают нам новые средства мониторинга того, что другие люди думают о нас в форме лайков, числе последователей и т.д. “.
Он делится еще таким наблюдением: “С помощью исследования я пришел к выводу, что большинство политических экстремистов тянутся в социальные медиа, потому что они дают им социальный статус, каким бы искусственным и бессмысленным он не казался нам, но они не могут получить его в других социальных контекстах.
Политические экстремисты являются наиболее активными в социальных медиа. Фактически некоторые исследования указывают на то, что большинство постов в Твиттере является созданием малого числа пользователей, большая часть которых имеет экстремистские взгляды” (там же).
Можно сказать, что соцмедиа заняли важную нишу: теперь монополизму власти может противостоять оппозиция соцмедиа. Власть любит телевидение за его управляемость, пытаясь создать такие же условия и в соцмедиа, создавая свои “армии ботов”, но пока это не стало по-настоящему работающим инструментарием.
Соцмедиа это не заранее заданное поле оппозиции. Они могут быть разными. При этом данные исследований Центра Пью, например, говорят, что только 9% пользователей соцмедиа размещают посты на темы политические или социальные [18]. 70% пользователей говорят, что они или никогда не делают этого (40%) или делают редко (30%).
Политические предпочтения отражаются в выборе соцмедиа. В исследовании Центра Пью проявилось, что демократы больше республиканцев пользуются соцмедиа (77% против 68%) [19]. Фейсбуком пользуются все. YouTube используют 85% демократов, но 79% республиканцев.
Инстаграм: две трети демократов в возрасте от 18 до 49 (68%) используют эту платформу. И только 45% республиканцев той же возрастной группы.
В соотношении 43% против 26% в возрасте до 50 демократы говорят о пользовании Твиттером. Они больше пользуются такими платформами, как WhatsApp, LinkedIn или Reddit.
Но это не только разные платформы, но и разные типы информации, как для постсоветского пространства действует разница информации из Интернета и Телевизора. Люди телевизора имеют иную модель действительности, чем люди интернета. У них другие обиды и другое счастье…
А. Колесников перечисляет новые элементы того, что он обозначил как репрессивное право, направленные как раз на людей Интернета: “Не стоит забывать и о таких элементах нового репрессивного права, как уточненные законы об иностранных агентах, которые сейчас используются главным образом в качестве инструмента подавления СМИ: «Медуза» и «Радио Свобода» - только самые свежие примеры. К чему приведет применение закона об ограничениях просветительской деятельности, можно только догадываться. Ковровые бомбардировки просвещения ведут к требуемому эффекту - оглуплению нации, чья лояльность покупается социальными платежами, больше похожими на подачки. Избирательное применение антипросветительского закона - к уничтожению самых уважаемых и полезных для умственного и душевного здоровья нации проектов, которые не удалось до того подвести под законы об иноагентах” [20].
И еще: “сочетание репрессий и пропаганды, где сами репрессии - тоже часть запугивающей пропаганды, достаточно эффективно. Однако оно окончательно раскалывает нацию на чистых и нечистых и неизбежным образом расширяет пространство борьбы гражданского общества с государством.
В современном обществе при наличии интернета и горизонтальных, возникающих ad hoc, структур, невозможно остановить сопротивление, просто уничтожив «гнездо» оппозиции. Гражданское общество не знает иерархий, существует дисперсно, и потому сопротивление продолжится, пусть оно и станет частично катакомбным”.
На постсоветском пространстве власть борется за то, чтобы телевизионная картинка соответствовала действительности, а не наоборот. Телевидение как самое управляемое средство должно показывать мир не протестов, а счастья единения с властью.
Люди Интернета выпадают из этого счастья. Можно привести такой пример: “Доля россиян, которые слышали о послании президента Федеральному собранию и считают, что оно влияет на жизнь страны, за год сократилась с 61% до 54%, следует из данных опроса «Левада-центра». Меньше всего верят во влияние обращения Путина молодые люди: в группах от 18 до 24 лет и от 25 до 39 лет в это верят меньше половины опрошенных. Среди людей от 55 лет 60% считают, что послание повлияет на жизнь страны” [21].
И еще одна характерная особенность: “послание 2021 года было менее популярным, чем прошлогоднее. В 2020 году 78% так или иначе знали о послании: смотрели, узнали из новостей или хотя бы что-то слышали. В 2021 году этот показатель составил 71%” [22].
Мир ускорил свою трансформацию. Это объясняет попытку остановить ее путем репрессий. Но информационное и виртуальное пространство все равно победят физическое, трансформировав его под себя. Люди хотят нового мира и не хотят возвращаться в прошлое.
Д. Волков из Левада-центра говорит: “Казалось бы, репрессивная политика показывает свою эффективность. Но лишь до определенной степени. Далеко не вся молодежь боится говорить о политике, особенно в крупных городах - люди там чувствуют себя смелее. Параллельно продолжает нарастать отчуждение молодежи от власти, и давление только усиливает это чувство: «все, что у нас происходит в стране, - не для людей», «как выборы происходят, всем понятно», «просто хочется каких-то изменений уже», говорят молодые участники фокус-групп. Еще два года назад мы фиксировали похожие настроения и реакции молодых людей на разгоны московских протестов во время выборов в Мосгордуму. Зимние протесты показали, что страха с тех пор не стало сильно больше, а вот непонимание действий властей и взглядов старшего поколения выросло. Подтверждением тому являются полярные оценки практически всех значимых событий последних двух лет, которые демонстрируют в опросах молодежь и люди постарше - от поправок в Конституцию, до протестов в Хабаровске и акций в поддержку Навального. Но вместо того чтобы искать общий язык с молодежью, власть с одобрения большинства представителей старших поколений предпочитает действовать путем угроз и наказаний, забывая, по-видимому, народную мудрость о том, что насильно мил не будешь. А значит, скорее всего, мы скоро можем увидеть новые протестные акции с участием молодых россиян”. [23].
И он же об оценке протестов 2019 года разными категориями людей: “Д. Волков о протестах 2019 года: “в данных всероссийских соцопросов четко проступили три фактора, которые поляризовали опрошенных по отношению к московским протестам. С рядом оговорок можно сказать, что в своей оценке протестов мнение молодых людей оказалось противопоставлено мнению пожилых, мнение интернет-пользователей (тех, кто узнал о протестах через интернет-сайты, социальные сети и видеоблоги) - мнению телезрителей, мнение критиков власти - мнению ее сторонников. Первые сочувствуют протестующим, вторые преимущественно их осуждают, считают проплаченными, инспирированными Западом или неизвестными провокаторами. Есть различия во мнениях населения крупных городов и остальной страны, однако сильная поляризация наблюдается внутри самих городов. Можно предположить, что указанные группы россиян будут все чаще расходиться в оценках и других событий” [24].
Все это реальность, которая тоже сформирована информационными и виртуальными воздействиями на массовое сознание. Эти трансформации можно увидеть на отношении к фигуре Сталина, что можно рассматривать как определенный маркер перемен: “Сейчас-то нам уже не привыкать: за 30 лет, с 1989-го по 2019-й, рейтинг Сталина в соцопросах поднялся с десятого до первого места. В 2019 году его роль в истории положительно оценивали 70% россиян. А тогда, в 2008-м, абсолютное первенство Сталина в конкурсе «Имя Россия» все же шокировало. В прессе появилась информация: «Сайт, где определяется имя главного исторического героя России, подвергся массированной DDoS атаке… Одновременно с DDoS атакой было организовано массированное голосование за Сталина с нескольких интернет-ресурсов». Также говорили о неизбывной ностальгии старшего поколения по тоталитарному прошлому. Однако трудно было в 2008 году представить, что пенсионеры-ветераны массово владели компьютером и не вылезали из Сети, голосуя за Сталина. Значит, мы имели выбор среднего поколения и племени младого” [25].
Тогда в результате власти испугались, и 14 августа 2008 года все результаты аннулировали, сказав, что это боты, хакеры и флешмобы. Голосование пришлось повторить.
В мире ничего нет случайного. С массовым сознанием тоже говорят: фильмами, новостями, телевизионными ток-шоу. Массовое сознание как бы не имеет суммарного голоса, но оно имеет проявления: от голосования на выборах до провала фильмов.
И оно, к тому же, меняется не в лучшую для власти сторону, поскольку на смену старому поколению приходит молодое, с которым власти сложнее найти общий язык.
Начало здесь
Автор: Георгий Почепцов;
профессор, эксперт по информационной политике и коммуникационных технологиях
Публикации в блогах по сходным темам:
Как манипулируют массовым сознанием. Есть ли будущее у парапсихологии
Современные информационные технологии: Роль в развлечениях, политтехнологиях, разведке
БИТВА ТИТАНОВ
Голос за кадром