ПОД АНДРЕЕВСКИМ ФЛАГОМ С ДЕВИЗОМ «АВОСЬ». Продолжение
Оригинал взят у specnazspn в ПОД АНДРЕЕВСКИМ ФЛАГОМ С ДЕВИЗОМ «АВОСЬ». Продолжение
Оригинал взят у moryakukrainy в ПОД АНДРЕЕВСКИМ ФЛАГОМ С ДЕВИЗОМ «АВОСЬ». Продолжение
Фото из сети: Ночной Марсель.
Забавная все-таки профессия - журналист. В любое время, в любом виде ты - на работе. И когда в руки идет интересный материал, ты забываешь и об обеде, ждущем на судне, и об экскурсии в замок Иф, которую обещала устроить «только для журналистов» бывшая одесситка, а ныне супруга известного французского мецената и покровителя искусств, и даже о вечернем приеме одесской делегации мэром Марселя.
Попивая чаек и легкое французское вино (кстати говоря, страшная кислятина), мы сидели в каюте, и я внимал удивительной истории.
«Авось» вместо тихих семейных радостей
Лет семь назад со дна Байкала был поднят рыболовный баркас. Специалисты, осмотрев бренные останки, дали заключение, что на дрова он уже не годится - слишком мореным оказался корпус. О восстановлении плавсредства вообще речи не шло - пробоины такого размера умели чинить только в древней Греции. Остов долго валялся на берегу, пока не попался на глаза абсолютно сухопутному человеку, строителю по профессии Валерию Гладкову. И у него вдруг возникла сумасшедшая идея, которая оказалось судьбою.
Как водилось в застойные времена, за сто рублей и бутылку водки у строителей удалось откупить списанную с баланса лет двадцать назад материальную ценность. И началась работа, которая заняла долгих пять лет.
История умалчивает, сколько сил, средств и времени, отнятого у тихих семейных радостей, ушло на восстановление лодки. Также канули в лету слова и выражения, которые наверняка адресовала новоявленному судостроителю его жена Татьяна. И уж точно никто не может сказать, осталось ли в нынешней конструкции лодки хоть одна дощечка от когда-то грозного средства производства байкальских рыбаков.
Всему приходилось учиться буквально с нуля. Не было ни опыта, ни чертежей, не у кого было даже спросить совета. Прибайкалье, если и славилось своими строителями, то только не судо-, а журнал «Катера и яхты», регулярно публикующий материалы в помощь строителям самодельны яхт, был далеко и практически помочь, простите за тавтологию, не мог.
Мало кто из окружающих верил, что Валерию удастся осуществить свою мечту, а когда мечта, созданная скорее с соблюдением строительных ГОСТов, чем многовекового опыта корабелов, все же закачалась на байкальской волне, - что ему удастся вывести ее в плавание. Но и тут они ошиблись. В первый же год «Авось» обошла вокруг Байкала, и оказалось, что судно обладает еще и мореходными качествами. Священное море стало тесно для бывшего строителя и его детища.
Весь следующий год был посвящен великому переселению - в Ленинград. Большинство людей наверняка в курсе, с какими хлопотами связана смена места жительства, даже в пределах одного города. Здесь же предстояло не только перевезти на несколько тысяч километров всю большую семью со взрослыми детьми, их женами, мужьями, вещами и мебелью, но и передислоцировать судно длиной более десяти метров и водоизмещением около девяти тонн. Ангара, Енисей, Обь, Кама, Волга, Волго-Балтийский канал, Нева - только реками, не считая двух перевозок по железной дороге, было пройдено расстояние, превышающее радиус Земли.
Переселение отняло все силы и средства и, казалось бы, можно годик отдохнуть, обустроиться. Но отдых Валерий Гладков понимал по-своему. Уже на следующий год яхта «Авось» с портом приписки Санкт-Петербург умудрилась замкнуть кольцо вокруг Европы - морями снаружи и реками изнутри.
Любые деньги «за подлинность»
- Подождите, - вернулся я и из полусказочного путешествия с Байкала вокруг Европы, куда отправила меня своим рассказом Валерия, дочь Валерия, - но ведь для такого путешествия нужны деньги. Где вам удалось их найти?
- А вон, - морячка показала висящую на стене в глубине каюты картину. Вначале я принял ее за сюрреалистический офорт Босха, но теперь, приглядевшись, понял, что это двадцатидолларовая купюра в рамочке под стеклом. - С этими двадцатью долларами прошлой весной мы выходили из Питера. Первоначальный запас продуктов на лодке был, а дальше - авось вывезет.
Слово «авось» Валерия произнесла явно без кавычек, обозначая им не название лодки, а характерное состояние русской души.
Зарабатывали, как могли: подряжались на разные работы, продавали самодельные сувениры, проводили экскурсии по яхте. Использовались любые возможности. Сувенирами становилось все: ракушки поднятые со дна, сосновые шишки, раскрашенные гуашью под «тельняшку боцмана». Подбитый из подводного ружья электрический скат с обрубленным хвостом, был продан доверчивому бельгийцу в качестве средиземноморской камбалы.
В Бискайском заливе «Авось» попала в жесточайший шторм и буквально чудом, с поломанной мачтой, добралась до Бордо. На берегу оказалось, что мачта восстановлению не подлежит, а денег на новую, увы, нет. И тогда появилась гениальная идея. От обломка мачты отпиливались сантиметровые кругляши, в середину среза вклеивалась фотография яхты и это «произведение искусства» продавалось в качестве памяти о шторме, наделавшем, кстати, много бед на побережье.
- Эти европейцы - ну чистые дети, - рассказывала Валерия, - они каждый сувенир примеряли к мачте и, убедившись, что он отрезан именно с этого места, готовы были платить любые деньги «за подлинность».
Вырученных средств хватило не только на мачту, но и на комплект стареньких парусов, взамен порванных.
Лодка «под старину удивила даже потомка Христофора Колумба
Появление лодки «под старину» в любом порту вызывало огромный интерес. Когда яхта пришла в Дувр, она стала у причала какой-то верфи. В обед местные докеры вышли покурить, увидели «Авось» и пришли с экскурсией. Не осталось ни одного каната, ни одной детали стоячего такелажа, которую потомственные корабелы, цокая языком и качая головой, не потрогали бы своими руками.
Осмотр затянулся надолго. На все профессиональные вопросы приходилось отвечать жестами - знание английского тогда, в самом начале путешествия, оставляло желать лучшего. Языковый барьер удалось преодолеть только когда гости вернулись в док, и с помощью словарей удалось расшифровать их заключительную фразу: «We shall come later» - «Мы придем позже». Через полчаса прибежал хозяин верфи. Точно так же, как и его работники, он, щелкая языком и качая головой, облазил всю лодку и, бросив «I will come later», удалился. Разница между «will» и «shall» ускользнула от начинающих российских лингвистов, но тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений: они еще встретятся.
Когда судовой колокол верфи возвестил об окончании рабочего дня, на лодку потянулась представительная делегация. Впереди шествовал хозяин, бодро давая интервью одновременно нескольким телекомпаниям и репортерам. Их сопровождала группа, как оказалось, переводчиков, каждый из которых знал несколько слов по-русски, а все вместе призваны были обеспечить взаимопонимание между двумя еще недавно антагонистическими мировоззрениями. А замыкали процессию докеры, окруженные свитой жен, детей, родственников и знакомых. В руках у женщин были узелки с провизией такого внушительного вида, что если бы эти продукты в свое время доставили на «Санта Марию», Колумбу и его матросам не пришлось бы питаться солониной даже на обратном пути.
Репортаж о торжественной встрече необычного судна обошел все телеканалы и первые полосы газет и все время, пока «Авось» стояла в Дувре, отбоя от гостей не было. Простоять пришлось даже дольше, чем предполагалось, так как докеры договорились с шефом, что они берут отпуск за свой счет, а их работу сделают (и соответственно получат зарплату) эти загадочные русские. Хозяин, естественно, был не против, так как такую рекламу в масштабах Соединенного королевства он не получал никогда.
Подобные встречи с различными вариациями ожидали «Авось» практически во всех портах захода.
- Эту рацию нам подарили голландцы, а компьютер - один испанский кабальеро, как он сам представился, потомок Христофора Колумба, - продолжает рассказывать хозяйка. - А видеодвойку мы просто нашли на свалке на Сицилии. Оказалось, что мафиози не в состоянии заменить шнур питания.
«Авось» разрешили плавать под каким угодно флагом
Впрочем, не все встречи были приятными. В одном итальянском порту яхта нарушила какие-то местные правила, несанкционированно зайдя чуть ли не на военную базу НАТО. Лодку арестовали, и вдруг при проверке документов выяснилось, что судно вообще не имеет права нести российский флаг. Согласно морскому праву (а может и надуманным еще советским законам), судно должно раз в полгода зайти в свои территориальные воды. Для «Авось» искомые полгода истекли два месяца назад, и теперь, в принципе, ее не должны были пускать ни в один порт.
Почти две недели яхта находилась буквально между небом и землей, так как на море она находиться не имела права. У трапа неотлучно стоял карабинер, закрывая глаза на действия местных жителей подкармливавших экипаж (см. выше), а власти слали телеграммы по всему маршруту следования, чтобы выяснить, какая именно страна первой допустила нарушение. Выяснить это так и не удалось, и, в конце концов, было принято соломоново решение. Капитану яхты был присвоен статус «Человек моря» и «Авось» разрешили плавать где угодно и чуть ли не под каким угодно флагом.
- А еще у нас был случай на острове Лесбос, - перебивает Антон. - Один грек подрядил нас на сколачивание ящиков. Отработали день, в самую жару, на солнцепеке. Хозяин за нами заехал, отвез в рыбный ресторанчик, заказал какие-то местные блюда и сказал, что сейчас вернется. А там, оказывается, принято долго ждать заказа. Видно пока клиент пьет пиво, эти самые рыбные блюда не только готовят, но и еще вылавливают в море. И вот, сидим уже минут сорок, грека нет, и мы начинаем гадать, хватит ли нам денег, чтобы рассчитаться за то пиво, которое уже выпили. И тут появляется хозяин и вручает конверт. Я засовываю его в задний карман джинсов, а он показывает: «Пересчитай». «Да ладно, чего там, мы вам верим», - показываю я. «Нет, пересчитай». Начинаю считать и вижу, что вроде свое мы уже получили, а в конверте еще куча купюр. Смотрю вопросительно, он кивает - считай дальше. Короче, в конверте оказалось денег вдвое больше, чем договаривались. А грек смеется: «Я посмотрел, сколько вы наворотили за день, - наши за неделю столько не сделают».
- А сколько человек у вас в экипаже? - спрашиваю я.
- Когда как, - снова вклинивается в разговор Валерия. - Отец, братья, невестки. Маму приобщили, она у нас заслуженный мореход. Друзья, знакомые, но эти вырвутся на две-три недели и назад. В прошлом году я не могла плавать - рожала, зато теперь здесь всей семьей. Пусть малыш к морю привыкает.
А, кстати, где он, - неожиданно вспомнил я. Наше общение продолжалось уже больше часа, и я вдруг сообразил, что с тех пор, как поднялся на борт, не видел дитя стихии.
- Спит в сетке под бушпритом. Это его любимое место, - ответил заботливый отец, и я вспомнил «дельфиний театр» на «Гагарине». - Да вы не волнуйтесь, если что случится, мы об этом услышим.
Как бы в подтверждение, в борт яхты что-то стукнуло, сверху послышалось шлепанье четырех ладошек по палубе, и пароходный голос возвестил «Мии-шаа».
- Наши велосипедисты вернулись, - сказала Валерия, - вечно они перед девчонками лихачат и вовремя затормозить не могут.
Окончание следует ...
Начало здесь
Сергей Осташко, Моряк Украины, № 13 от 8-го апреля 2015-го
Оригинал взят у moryakukrainy в ПОД АНДРЕЕВСКИМ ФЛАГОМ С ДЕВИЗОМ «АВОСЬ». Продолжение
Фото из сети: Ночной Марсель.
Забавная все-таки профессия - журналист. В любое время, в любом виде ты - на работе. И когда в руки идет интересный материал, ты забываешь и об обеде, ждущем на судне, и об экскурсии в замок Иф, которую обещала устроить «только для журналистов» бывшая одесситка, а ныне супруга известного французского мецената и покровителя искусств, и даже о вечернем приеме одесской делегации мэром Марселя.
Попивая чаек и легкое французское вино (кстати говоря, страшная кислятина), мы сидели в каюте, и я внимал удивительной истории.
«Авось» вместо тихих семейных радостей
Лет семь назад со дна Байкала был поднят рыболовный баркас. Специалисты, осмотрев бренные останки, дали заключение, что на дрова он уже не годится - слишком мореным оказался корпус. О восстановлении плавсредства вообще речи не шло - пробоины такого размера умели чинить только в древней Греции. Остов долго валялся на берегу, пока не попался на глаза абсолютно сухопутному человеку, строителю по профессии Валерию Гладкову. И у него вдруг возникла сумасшедшая идея, которая оказалось судьбою.
Как водилось в застойные времена, за сто рублей и бутылку водки у строителей удалось откупить списанную с баланса лет двадцать назад материальную ценность. И началась работа, которая заняла долгих пять лет.
История умалчивает, сколько сил, средств и времени, отнятого у тихих семейных радостей, ушло на восстановление лодки. Также канули в лету слова и выражения, которые наверняка адресовала новоявленному судостроителю его жена Татьяна. И уж точно никто не может сказать, осталось ли в нынешней конструкции лодки хоть одна дощечка от когда-то грозного средства производства байкальских рыбаков.
Всему приходилось учиться буквально с нуля. Не было ни опыта, ни чертежей, не у кого было даже спросить совета. Прибайкалье, если и славилось своими строителями, то только не судо-, а журнал «Катера и яхты», регулярно публикующий материалы в помощь строителям самодельны яхт, был далеко и практически помочь, простите за тавтологию, не мог.
Мало кто из окружающих верил, что Валерию удастся осуществить свою мечту, а когда мечта, созданная скорее с соблюдением строительных ГОСТов, чем многовекового опыта корабелов, все же закачалась на байкальской волне, - что ему удастся вывести ее в плавание. Но и тут они ошиблись. В первый же год «Авось» обошла вокруг Байкала, и оказалось, что судно обладает еще и мореходными качествами. Священное море стало тесно для бывшего строителя и его детища.
Весь следующий год был посвящен великому переселению - в Ленинград. Большинство людей наверняка в курсе, с какими хлопотами связана смена места жительства, даже в пределах одного города. Здесь же предстояло не только перевезти на несколько тысяч километров всю большую семью со взрослыми детьми, их женами, мужьями, вещами и мебелью, но и передислоцировать судно длиной более десяти метров и водоизмещением около девяти тонн. Ангара, Енисей, Обь, Кама, Волга, Волго-Балтийский канал, Нева - только реками, не считая двух перевозок по железной дороге, было пройдено расстояние, превышающее радиус Земли.
Переселение отняло все силы и средства и, казалось бы, можно годик отдохнуть, обустроиться. Но отдых Валерий Гладков понимал по-своему. Уже на следующий год яхта «Авось» с портом приписки Санкт-Петербург умудрилась замкнуть кольцо вокруг Европы - морями снаружи и реками изнутри.
Любые деньги «за подлинность»
- Подождите, - вернулся я и из полусказочного путешествия с Байкала вокруг Европы, куда отправила меня своим рассказом Валерия, дочь Валерия, - но ведь для такого путешествия нужны деньги. Где вам удалось их найти?
- А вон, - морячка показала висящую на стене в глубине каюты картину. Вначале я принял ее за сюрреалистический офорт Босха, но теперь, приглядевшись, понял, что это двадцатидолларовая купюра в рамочке под стеклом. - С этими двадцатью долларами прошлой весной мы выходили из Питера. Первоначальный запас продуктов на лодке был, а дальше - авось вывезет.
Слово «авось» Валерия произнесла явно без кавычек, обозначая им не название лодки, а характерное состояние русской души.
Зарабатывали, как могли: подряжались на разные работы, продавали самодельные сувениры, проводили экскурсии по яхте. Использовались любые возможности. Сувенирами становилось все: ракушки поднятые со дна, сосновые шишки, раскрашенные гуашью под «тельняшку боцмана». Подбитый из подводного ружья электрический скат с обрубленным хвостом, был продан доверчивому бельгийцу в качестве средиземноморской камбалы.
В Бискайском заливе «Авось» попала в жесточайший шторм и буквально чудом, с поломанной мачтой, добралась до Бордо. На берегу оказалось, что мачта восстановлению не подлежит, а денег на новую, увы, нет. И тогда появилась гениальная идея. От обломка мачты отпиливались сантиметровые кругляши, в середину среза вклеивалась фотография яхты и это «произведение искусства» продавалось в качестве памяти о шторме, наделавшем, кстати, много бед на побережье.
- Эти европейцы - ну чистые дети, - рассказывала Валерия, - они каждый сувенир примеряли к мачте и, убедившись, что он отрезан именно с этого места, готовы были платить любые деньги «за подлинность».
Вырученных средств хватило не только на мачту, но и на комплект стареньких парусов, взамен порванных.
Лодка «под старину удивила даже потомка Христофора Колумба
Появление лодки «под старину» в любом порту вызывало огромный интерес. Когда яхта пришла в Дувр, она стала у причала какой-то верфи. В обед местные докеры вышли покурить, увидели «Авось» и пришли с экскурсией. Не осталось ни одного каната, ни одной детали стоячего такелажа, которую потомственные корабелы, цокая языком и качая головой, не потрогали бы своими руками.
Осмотр затянулся надолго. На все профессиональные вопросы приходилось отвечать жестами - знание английского тогда, в самом начале путешествия, оставляло желать лучшего. Языковый барьер удалось преодолеть только когда гости вернулись в док, и с помощью словарей удалось расшифровать их заключительную фразу: «We shall come later» - «Мы придем позже». Через полчаса прибежал хозяин верфи. Точно так же, как и его работники, он, щелкая языком и качая головой, облазил всю лодку и, бросив «I will come later», удалился. Разница между «will» и «shall» ускользнула от начинающих российских лингвистов, но тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений: они еще встретятся.
Когда судовой колокол верфи возвестил об окончании рабочего дня, на лодку потянулась представительная делегация. Впереди шествовал хозяин, бодро давая интервью одновременно нескольким телекомпаниям и репортерам. Их сопровождала группа, как оказалось, переводчиков, каждый из которых знал несколько слов по-русски, а все вместе призваны были обеспечить взаимопонимание между двумя еще недавно антагонистическими мировоззрениями. А замыкали процессию докеры, окруженные свитой жен, детей, родственников и знакомых. В руках у женщин были узелки с провизией такого внушительного вида, что если бы эти продукты в свое время доставили на «Санта Марию», Колумбу и его матросам не пришлось бы питаться солониной даже на обратном пути.
Репортаж о торжественной встрече необычного судна обошел все телеканалы и первые полосы газет и все время, пока «Авось» стояла в Дувре, отбоя от гостей не было. Простоять пришлось даже дольше, чем предполагалось, так как докеры договорились с шефом, что они берут отпуск за свой счет, а их работу сделают (и соответственно получат зарплату) эти загадочные русские. Хозяин, естественно, был не против, так как такую рекламу в масштабах Соединенного королевства он не получал никогда.
Подобные встречи с различными вариациями ожидали «Авось» практически во всех портах захода.
- Эту рацию нам подарили голландцы, а компьютер - один испанский кабальеро, как он сам представился, потомок Христофора Колумба, - продолжает рассказывать хозяйка. - А видеодвойку мы просто нашли на свалке на Сицилии. Оказалось, что мафиози не в состоянии заменить шнур питания.
«Авось» разрешили плавать под каким угодно флагом
Впрочем, не все встречи были приятными. В одном итальянском порту яхта нарушила какие-то местные правила, несанкционированно зайдя чуть ли не на военную базу НАТО. Лодку арестовали, и вдруг при проверке документов выяснилось, что судно вообще не имеет права нести российский флаг. Согласно морскому праву (а может и надуманным еще советским законам), судно должно раз в полгода зайти в свои территориальные воды. Для «Авось» искомые полгода истекли два месяца назад, и теперь, в принципе, ее не должны были пускать ни в один порт.
Почти две недели яхта находилась буквально между небом и землей, так как на море она находиться не имела права. У трапа неотлучно стоял карабинер, закрывая глаза на действия местных жителей подкармливавших экипаж (см. выше), а власти слали телеграммы по всему маршруту следования, чтобы выяснить, какая именно страна первой допустила нарушение. Выяснить это так и не удалось, и, в конце концов, было принято соломоново решение. Капитану яхты был присвоен статус «Человек моря» и «Авось» разрешили плавать где угодно и чуть ли не под каким угодно флагом.
- А еще у нас был случай на острове Лесбос, - перебивает Антон. - Один грек подрядил нас на сколачивание ящиков. Отработали день, в самую жару, на солнцепеке. Хозяин за нами заехал, отвез в рыбный ресторанчик, заказал какие-то местные блюда и сказал, что сейчас вернется. А там, оказывается, принято долго ждать заказа. Видно пока клиент пьет пиво, эти самые рыбные блюда не только готовят, но и еще вылавливают в море. И вот, сидим уже минут сорок, грека нет, и мы начинаем гадать, хватит ли нам денег, чтобы рассчитаться за то пиво, которое уже выпили. И тут появляется хозяин и вручает конверт. Я засовываю его в задний карман джинсов, а он показывает: «Пересчитай». «Да ладно, чего там, мы вам верим», - показываю я. «Нет, пересчитай». Начинаю считать и вижу, что вроде свое мы уже получили, а в конверте еще куча купюр. Смотрю вопросительно, он кивает - считай дальше. Короче, в конверте оказалось денег вдвое больше, чем договаривались. А грек смеется: «Я посмотрел, сколько вы наворотили за день, - наши за неделю столько не сделают».
- А сколько человек у вас в экипаже? - спрашиваю я.
- Когда как, - снова вклинивается в разговор Валерия. - Отец, братья, невестки. Маму приобщили, она у нас заслуженный мореход. Друзья, знакомые, но эти вырвутся на две-три недели и назад. В прошлом году я не могла плавать - рожала, зато теперь здесь всей семьей. Пусть малыш к морю привыкает.
А, кстати, где он, - неожиданно вспомнил я. Наше общение продолжалось уже больше часа, и я вдруг сообразил, что с тех пор, как поднялся на борт, не видел дитя стихии.
- Спит в сетке под бушпритом. Это его любимое место, - ответил заботливый отец, и я вспомнил «дельфиний театр» на «Гагарине». - Да вы не волнуйтесь, если что случится, мы об этом услышим.
Как бы в подтверждение, в борт яхты что-то стукнуло, сверху послышалось шлепанье четырех ладошек по палубе, и пароходный голос возвестил «Мии-шаа».
- Наши велосипедисты вернулись, - сказала Валерия, - вечно они перед девчонками лихачат и вовремя затормозить не могут.
Окончание следует ...
Начало здесь
Сергей Осташко, Моряк Украины, № 13 от 8-го апреля 2015-го