УЧЕНЫЕ ОБ АНАФОРЕ
...Дискуссия, конечно, была. В очень узком кругу заинтересованных. Например статья Ю.Орлицкого "Кто и зачем соединяет головы" в журнале Арион (№ 1, 2017), где автор после приятных слов о Вашем нижайшем слуге, в частости пишет: " Как видим, новой формой русского стиха, основанной на бурятской традиции, Амарсана овладел в совершенстве..." Да простит меня автор статьи, замечу лишь, что в «совершенстве овладеть» можно лишь тем, что уже существует. Например, овладеть бурят-монгольской тысячелетней рифмой «толгой холбох» - но только если ты носитель одного из монгольских языков. Традиция же «анафоры» - не как стилистического, например, фигуративного приема, а как новой русской тонической рифмы в информационном и литературном пространстве отсутствовала, и эту данность, надеемся, не нужно никому доказывать. Одноразовые попытки «толгой холбох» на русском, не замеченные и мгновенно забытые, даже с большой натяжкой нельзя назвать тем, чем можно овладеть или что можно перенять. Поэтому наше «совершенное владение», как пишет автор, новой формой можно объяснить только тем, что она была создана нами самими для наших же собственных нужд. Это все равно как с новым музыкальным инструментом, например, терменвоксом, игрой на котором сам же его изобретатель, Лев Термен, в совершенстве и владел. Но, по моему, эту дисуссию авторитетно завершает Людмила Дампилова, заведующий отделом фольклористики и литературоведения ИМБТ СО РАН Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН) - с ее любезного разрешения, вот ее ответ: « Амарсана, мне кажется. что ты убедительно написал о разнице между твоей анафорой и монгольским толгой холбох, Печатай, пусть народ знает твое мнение об этом." https://www.screencast.com/t/nptFqDgli ( речь идет о моей заметке 2015 года «Как я начинал работу с анафорой» в Живом Журнале https://kolumb999.livejournal.com/4695.html . Эту заметку, собственно, я и опубликовал - в журнале «Байкал» за № 4, 2016 )
В озаменование завершения этой дискуссии даю копипаст фрагмента из научной статьи этого ученного. ( Взято отсюда http://www.philology.nsc.ru/journals/spj/pdf/2015_3/22.pdf )
УДК 82.09
Л. С. Дампилова
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, Улан-Удэ
Институт филологии СО РАН, Новосибирск
Феномен билингвизма
в современной поэзии народов Сибири
< > ... Амарсана Улзытуев свободно владеет бурятским
языком, пишет стихи на русском языке. Для анализа мы берем < > сборник А. Улзы-
туева «Анафоры», где поэт использует фоническую анафору, т. е. тюрко-монголь-
скую начальную рифму.
Как нам кажется, писать сразу на двух языках намного труднее, чем писать
только по-русски. Естественно, что каждый язык в сознании поэта совершенно
обособлен и требует абсолютного перевоплощения...< >
...Поиск нового в поэзии предполагает поиск и новой формы, Амарсана Улзытуев
признается, что «в своих поэтических опытах анафору и переднюю рифму приме-
няет как систему» [Улзытуев, 2013, с. 5].
Его обращение к аллитерации не только как к формообразующему элементу,
но и как к смысловому концепту в XXI в. представляет, с одной стороны, новый
этап развития мышления, с другой - возврат к национальной традиции стихосло-
жения на уровне фольклорного мышления. Новый звук несет новое содержание,
не привычное для русского слуха. Известный литературовед П. Басинский счита-
ет, что «две поэтические стихотворные культуры - русская европейская и бурят-
ско-монгольская, - сталкиваясь, разумеется, конфликтуют, но и рождают искру»
[Басинский, 2013, с. 16].
Мировоззрение кочевника и современного интеллектуала своеобразно сочета-
ются в органическом единстве в поэзии Амарсаны Улзытуева. В рамках програм-
мы Дня поэзии в Москве на вечере встречи из цикла «Полюса» поэт и критик Да-
нила Давыдов так охарактеризовал его творчество: «Амарсана Улзытуев является
видным представителем звуковой поэзии. Выработанная им манера особого гор-
лового исполнения своих произведений напоминает шаманские камлания. Однако
за этим образом скрывается тонкий и рафинированный поэт».
Улзытуев читает свои стихи определенным медитативным речитативом. В этом
аспекте интересным представляется мнение Й. Хёйзинга по поводу форм стихо-
творного высказывания как игры: «Этой сфере игры принадлежат по своей при-
роде все способы поэтического формообразования: метрическое или ритмическое
подразделение произносимой или поющейся речи, точное использование рифм
и ассонанса, маскировка смысла, искусное построение фразы» [Хёйзинга, 1992,
с. 152]. Анафорическая форма стиха располагает для чтения в ритме эпического
речитатива (эпос и шаманское песнопение близки по ритму и технике исполне-
ния), но к этому Амарсана Улзытуев добавляет внутреннюю энергию, как бы под-
тверждая свои строчки из стихотворения «Поэт»: «Поэт, прежде всего - самурай, /
Поэтому каждая песнь его - харакири» [Улзытуев, 2013, с. 20].
В сборнике стихотворений «Анафоры» поэт осознанно системно выстраивает
свое поэтическое миропонимание. В его лирическом дискурсе не только форма
выражения становится почвой для новаторства, не менее знаменательно его сме-
лое творение новых слов. Так, например, неологизм в названии стихотворения
«Всеземля» определяет тему первого раздела сборника и координаты его фило-
софских размышлений:
200
Не возлюбить, не обнять, не у сердца взлелеять -
Нет ей конца, тесноте этой, ибо.
Небо и звезды, земля, океаны
Не обратить - круговерть остановишь ты разве?.. [Улзытуев, 2013, с. 24]
Эмоциональная перенасыщенность текста создает впечатление восхищенного
восприятия мира, в стихотворении превалирует «абсолютная тотальность»
(Ж. Деррида). Каждое слово имеет ударное значение, активизируя смысловые
факторы текста. Нагнетание отрывистых однородных перечислений, как бы желая
точнее выявить, объяснить суть излагаемого, фрагментарно выстраивает картину,
ведущую к конечной идее: «не возлюбив, не пожертвовав ради / снегом, дождем,
золотыми лучами…» [Там же, с. 20]. Как это стихотворение, так и другие его тек-
сты по жанру напоминают гимны, близкие индийским и тибетским божественным
песнопениям.
В его поэзии отразилось взаимодействие и взаимовлияние двух картин мира -
русской и бурятской. Любой межнациональный контакт вызывает взаимодействие
представлений о своей и чужой культуре. Пейзажная лирика Амарсаны при опи-
сании сибирской природы одновременно связана с русской и бурятской эпичес-
кой традицией. Мы можем отметить присутствие былинного духа, проникнутого
мотивами вольницы, свободы и могучей силы. Образ вечного синего неба отсыла-
ет к исконной бурятской мифологической основе: «С сознаньем бессмертных,
вдыхающих ветер с Байкала / сопок старинных сияньем, степей колыханьем, ды-
ханьем тайги, / Едешь, местами во весь окоем одно только вечное синее небо, / Ви-
дишь один только бисер таежной гряды где-то вдали» [Там же, с. 39].
Определенный тон ощущения бескрайности и безвременности эпического
пространства создается идентичным звуковым составом, например, согласных «с»
и отчетливых гласных «о»: сопок, старинных, сияньем, степей, во весь окоем од-
но только вечное небо. Архаизм окоем с двойным «о» особо усиливает органи-
зующую роль внутренней рифмы в строке. «Форма, содержание и самый дух про-
изведения - подбираются на слух» [Бродский, 1998, с. 92]. Этот отрывок,
несомненно, демонстрирует стремление поэта передать мысли современника
средствами традиционной народной поэтики. При создании подобной картины,
как отмечает Д. Лебедева, «стихи А. Улзытуева текут естественно, как река, гро-
моздятся не как небоскребы, а как горы с белоснежными вершинами, звучат, как
крик птицы, народная песня или шум ветра, нагибающего степные травы» [Лебе-
дева, 2013, с. 15].
В стихотворении «Шэнэхэнские буряты» поэт, обращаясь к национальной те-
ме, из мозаичных сцеплений разных образов создает единую картину, раскры-
вающую суть эмигрировавших из России бурят. Название стихотворения обозна-
чило тему поэтического дискурса, и текст раскрывает особенность этой темы,
определяя его значение. Но на протяжении всего стихотворения автор ни разу не
прибегает к объекту разговора. Из богатства образных рядов, каждого намека,
имеющего развернутый подтекст, вычитывается информация о судьбе и истории
народа.
Старомонгольским письмом вертикальным владея,
Степи тысячелетий они в душе своей носят,
Так поют и любят родину у Байкала,
Как, возможно, уж давно не умеем [Улзытуев, 2013, с. 35].
Читательское «сотворчество» может восстановить целостную картину из ав-
торских ассоциаций. Каждое слово в этом контексте приобретает особенное
значение. Российские буряты, не владеющие письменностью предков, лишены
201
своего древнего информационного поля. В чужой среде маленький народ перво-
зданно сохранил не только язык и традиции, но и умение любить свои исконные
земли.
Необходимо отметить смелый, раскрепощенный тип мышления поэта, его ге-
рой свободен от всяких условностей. В «Автопортрете», подчеркивая особенность
героя, автор создает образ в иронически гиперболизированном виде. Такие слова,
как орд, супротивник, явно отсылают к известным историческим образам чинги-
сидов: «Чистое золото орд моего лица, / Чик узкоглазым, как лезвие, взглядом -
и нету его, супротивника мово! / Вырастил я нос да не нос, приплюснутый кувал-
дой, / Выпрастал из-под жестких волос ушки на макушке - слушать топот судь-
бы» [Улзытуев, 2013, с. 55].
В написанном в пародийном стиле портрете если первые две строки интертек-
стуально связаны с историческим прошлым, то следующие две открывают уже
образ современника - думающего, ищущего философа. С позиции оппозиции
«свой - чужой» Улзытуев масштабными штрихами создает образ варвара, чужого
внешне, но внутренне смелой и свободной личности. Улзытуев - максималист,
он все видит в преувеличенном виде, он доволен и собой, и миром. Оптимизм
в его поэзии безграничен: шумит и бурлит разнообразный разноголосый мир,
в котором даже похороны превращаются в веселое шествие с песней («Похороны
Эдди»). Поэзия Амарсаны Улзытуева - это видение мира незамутненными глаза-
ми с нарочитой детской непосредственностью.
Метаязыковая игра с текстом соотносится и усиливается анафорическим по-
строением текста. Повторяющаяся ритмика тюрко-монгольского поэтического
слога в начальной рифме (чистое - чик, вырастил - выпрастал) подчеркивает
акцентно-слоговой ритм, звукопись анафорического стиха. Возможно, именно
инерцией тюрко-монгольской рифмы, бессознательным подражанием продикто-
вана так четко прослеживающаяся внутренняя рифма во многих его стихотворе-
ниях.
Итак, мы рассмотрели структурно-смысловые особенности поэзии билин-
гвальных поэтов Сибири. В ментально обозначенных текстах бурятских и тувин-
ских поэтов русскоязычные и собственные тюрко-монгольские мыслительные
ряды, соединяясь, порождают новые оригинальные художественные образы. Соз-
данные поэтами на русском языке произведения неразрывно связаны с русской
литературной традицией, оставаясь генетически творением национальной культу-
ры. Именно в этой ментальной предопределенности кроется самобытность рус-
скоязычной поэзии писателей-билингвов.
Мы попытались проследить поиски единства с русской поэзией в построении
и семантике художественного текста и сложный путь обретения этнического са-
мосознания через чужой язык. Поэт, пишущий на двух языках и постоянно живу-
щий в двух культурных пространствах, естественно взаимно дополняет эти миры.
В итоге необходимо констатировать, что авторами, чье творчество обусловлено
взаимодействием двух языковых культур, созданы произведения, отражающие
действительность как в ее национально-специфическом варианте, так и в гло-
бальном культурном пространстве полиэтнического общества.
Список литературы
Басинский П. Вышла книга стихов Амарсаны Улзытуева // Российская газета.
2013. № 6258, 13 дек. Рец. на кн.: Улзытуев А. Анафоры. М.: ОГИ, 2013.
Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М.: Независимая газ., 1998. 208 с.
Гаспаров М. Л. Русский стих начала ХХ века в комментариях. М.: Высш. шк.,
1993. 272 с.
202
Лебедева Д. Вселенноподобное слово // Книжное обозрение. 2013. № 25-26
(2375-2376), 16-30 дек.
< >
Минералов Ю. И. Поэтика, стиль, техника. М.: Лит. ин-т им. А. М. Горького,
2002. 174 с.
Улзытуев А. Д. Анафоры. М.: ОГИ, 2013. 76 с.
Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. / Общ. ред.
и послесл. Г. М. Тавризян. М.: Изд. группа «Прогресс», «Прогресс-Академия»,
1992. 464 с.
L. S. Dampilova
The phenomenon of bilingualism in the modern poetry of the peoples of Siberia
Considered in the paper are the structural and semantic features in the poetry of Siberian bilingual
poets. The works created by Tuva and Buryat poets in Russian are inseparably connected
to the Russian literary tradition, remaining genetically the creation of their national culture. Precisely
this mental predeterminacy is the main feature of the Russian language poetry of the writers-bilinguals.
As a result it should be stated that authors, whose creative work is conditioned
by the interaction of two language cultures, create works reflecting the reality both in its national
specificity, and in the global cultural space of polyethnic society.
Keywords: modern poetry, bilingualism, lyrical hero, semantics, free verse, anaphora.
В озаменование завершения этой дискуссии даю копипаст фрагмента из научной статьи этого ученного. ( Взято отсюда http://www.philology.nsc.ru/journals/spj/pdf/2015_3/22.pdf )
УДК 82.09
Л. С. Дампилова
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, Улан-Удэ
Институт филологии СО РАН, Новосибирск
Феномен билингвизма
в современной поэзии народов Сибири
< > ... Амарсана Улзытуев свободно владеет бурятским
языком, пишет стихи на русском языке. Для анализа мы берем < > сборник А. Улзы-
туева «Анафоры», где поэт использует фоническую анафору, т. е. тюрко-монголь-
скую начальную рифму.
Как нам кажется, писать сразу на двух языках намного труднее, чем писать
только по-русски. Естественно, что каждый язык в сознании поэта совершенно
обособлен и требует абсолютного перевоплощения...< >
...Поиск нового в поэзии предполагает поиск и новой формы, Амарсана Улзытуев
признается, что «в своих поэтических опытах анафору и переднюю рифму приме-
няет как систему» [Улзытуев, 2013, с. 5].
Его обращение к аллитерации не только как к формообразующему элементу,
но и как к смысловому концепту в XXI в. представляет, с одной стороны, новый
этап развития мышления, с другой - возврат к национальной традиции стихосло-
жения на уровне фольклорного мышления. Новый звук несет новое содержание,
не привычное для русского слуха. Известный литературовед П. Басинский счита-
ет, что «две поэтические стихотворные культуры - русская европейская и бурят-
ско-монгольская, - сталкиваясь, разумеется, конфликтуют, но и рождают искру»
[Басинский, 2013, с. 16].
Мировоззрение кочевника и современного интеллектуала своеобразно сочета-
ются в органическом единстве в поэзии Амарсаны Улзытуева. В рамках програм-
мы Дня поэзии в Москве на вечере встречи из цикла «Полюса» поэт и критик Да-
нила Давыдов так охарактеризовал его творчество: «Амарсана Улзытуев является
видным представителем звуковой поэзии. Выработанная им манера особого гор-
лового исполнения своих произведений напоминает шаманские камлания. Однако
за этим образом скрывается тонкий и рафинированный поэт».
Улзытуев читает свои стихи определенным медитативным речитативом. В этом
аспекте интересным представляется мнение Й. Хёйзинга по поводу форм стихо-
творного высказывания как игры: «Этой сфере игры принадлежат по своей при-
роде все способы поэтического формообразования: метрическое или ритмическое
подразделение произносимой или поющейся речи, точное использование рифм
и ассонанса, маскировка смысла, искусное построение фразы» [Хёйзинга, 1992,
с. 152]. Анафорическая форма стиха располагает для чтения в ритме эпического
речитатива (эпос и шаманское песнопение близки по ритму и технике исполне-
ния), но к этому Амарсана Улзытуев добавляет внутреннюю энергию, как бы под-
тверждая свои строчки из стихотворения «Поэт»: «Поэт, прежде всего - самурай, /
Поэтому каждая песнь его - харакири» [Улзытуев, 2013, с. 20].
В сборнике стихотворений «Анафоры» поэт осознанно системно выстраивает
свое поэтическое миропонимание. В его лирическом дискурсе не только форма
выражения становится почвой для новаторства, не менее знаменательно его сме-
лое творение новых слов. Так, например, неологизм в названии стихотворения
«Всеземля» определяет тему первого раздела сборника и координаты его фило-
софских размышлений:
200
Не возлюбить, не обнять, не у сердца взлелеять -
Нет ей конца, тесноте этой, ибо.
Небо и звезды, земля, океаны
Не обратить - круговерть остановишь ты разве?.. [Улзытуев, 2013, с. 24]
Эмоциональная перенасыщенность текста создает впечатление восхищенного
восприятия мира, в стихотворении превалирует «абсолютная тотальность»
(Ж. Деррида). Каждое слово имеет ударное значение, активизируя смысловые
факторы текста. Нагнетание отрывистых однородных перечислений, как бы желая
точнее выявить, объяснить суть излагаемого, фрагментарно выстраивает картину,
ведущую к конечной идее: «не возлюбив, не пожертвовав ради / снегом, дождем,
золотыми лучами…» [Там же, с. 20]. Как это стихотворение, так и другие его тек-
сты по жанру напоминают гимны, близкие индийским и тибетским божественным
песнопениям.
В его поэзии отразилось взаимодействие и взаимовлияние двух картин мира -
русской и бурятской. Любой межнациональный контакт вызывает взаимодействие
представлений о своей и чужой культуре. Пейзажная лирика Амарсаны при опи-
сании сибирской природы одновременно связана с русской и бурятской эпичес-
кой традицией. Мы можем отметить присутствие былинного духа, проникнутого
мотивами вольницы, свободы и могучей силы. Образ вечного синего неба отсыла-
ет к исконной бурятской мифологической основе: «С сознаньем бессмертных,
вдыхающих ветер с Байкала / сопок старинных сияньем, степей колыханьем, ды-
ханьем тайги, / Едешь, местами во весь окоем одно только вечное синее небо, / Ви-
дишь один только бисер таежной гряды где-то вдали» [Там же, с. 39].
Определенный тон ощущения бескрайности и безвременности эпического
пространства создается идентичным звуковым составом, например, согласных «с»
и отчетливых гласных «о»: сопок, старинных, сияньем, степей, во весь окоем од-
но только вечное небо. Архаизм окоем с двойным «о» особо усиливает органи-
зующую роль внутренней рифмы в строке. «Форма, содержание и самый дух про-
изведения - подбираются на слух» [Бродский, 1998, с. 92]. Этот отрывок,
несомненно, демонстрирует стремление поэта передать мысли современника
средствами традиционной народной поэтики. При создании подобной картины,
как отмечает Д. Лебедева, «стихи А. Улзытуева текут естественно, как река, гро-
моздятся не как небоскребы, а как горы с белоснежными вершинами, звучат, как
крик птицы, народная песня или шум ветра, нагибающего степные травы» [Лебе-
дева, 2013, с. 15].
В стихотворении «Шэнэхэнские буряты» поэт, обращаясь к национальной те-
ме, из мозаичных сцеплений разных образов создает единую картину, раскры-
вающую суть эмигрировавших из России бурят. Название стихотворения обозна-
чило тему поэтического дискурса, и текст раскрывает особенность этой темы,
определяя его значение. Но на протяжении всего стихотворения автор ни разу не
прибегает к объекту разговора. Из богатства образных рядов, каждого намека,
имеющего развернутый подтекст, вычитывается информация о судьбе и истории
народа.
Старомонгольским письмом вертикальным владея,
Степи тысячелетий они в душе своей носят,
Так поют и любят родину у Байкала,
Как, возможно, уж давно не умеем [Улзытуев, 2013, с. 35].
Читательское «сотворчество» может восстановить целостную картину из ав-
торских ассоциаций. Каждое слово в этом контексте приобретает особенное
значение. Российские буряты, не владеющие письменностью предков, лишены
201
своего древнего информационного поля. В чужой среде маленький народ перво-
зданно сохранил не только язык и традиции, но и умение любить свои исконные
земли.
Необходимо отметить смелый, раскрепощенный тип мышления поэта, его ге-
рой свободен от всяких условностей. В «Автопортрете», подчеркивая особенность
героя, автор создает образ в иронически гиперболизированном виде. Такие слова,
как орд, супротивник, явно отсылают к известным историческим образам чинги-
сидов: «Чистое золото орд моего лица, / Чик узкоглазым, как лезвие, взглядом -
и нету его, супротивника мово! / Вырастил я нос да не нос, приплюснутый кувал-
дой, / Выпрастал из-под жестких волос ушки на макушке - слушать топот судь-
бы» [Улзытуев, 2013, с. 55].
В написанном в пародийном стиле портрете если первые две строки интертек-
стуально связаны с историческим прошлым, то следующие две открывают уже
образ современника - думающего, ищущего философа. С позиции оппозиции
«свой - чужой» Улзытуев масштабными штрихами создает образ варвара, чужого
внешне, но внутренне смелой и свободной личности. Улзытуев - максималист,
он все видит в преувеличенном виде, он доволен и собой, и миром. Оптимизм
в его поэзии безграничен: шумит и бурлит разнообразный разноголосый мир,
в котором даже похороны превращаются в веселое шествие с песней («Похороны
Эдди»). Поэзия Амарсаны Улзытуева - это видение мира незамутненными глаза-
ми с нарочитой детской непосредственностью.
Метаязыковая игра с текстом соотносится и усиливается анафорическим по-
строением текста. Повторяющаяся ритмика тюрко-монгольского поэтического
слога в начальной рифме (чистое - чик, вырастил - выпрастал) подчеркивает
акцентно-слоговой ритм, звукопись анафорического стиха. Возможно, именно
инерцией тюрко-монгольской рифмы, бессознательным подражанием продикто-
вана так четко прослеживающаяся внутренняя рифма во многих его стихотворе-
ниях.
Итак, мы рассмотрели структурно-смысловые особенности поэзии билин-
гвальных поэтов Сибири. В ментально обозначенных текстах бурятских и тувин-
ских поэтов русскоязычные и собственные тюрко-монгольские мыслительные
ряды, соединяясь, порождают новые оригинальные художественные образы. Соз-
данные поэтами на русском языке произведения неразрывно связаны с русской
литературной традицией, оставаясь генетически творением национальной культу-
ры. Именно в этой ментальной предопределенности кроется самобытность рус-
скоязычной поэзии писателей-билингвов.
Мы попытались проследить поиски единства с русской поэзией в построении
и семантике художественного текста и сложный путь обретения этнического са-
мосознания через чужой язык. Поэт, пишущий на двух языках и постоянно живу-
щий в двух культурных пространствах, естественно взаимно дополняет эти миры.
В итоге необходимо констатировать, что авторами, чье творчество обусловлено
взаимодействием двух языковых культур, созданы произведения, отражающие
действительность как в ее национально-специфическом варианте, так и в гло-
бальном культурном пространстве полиэтнического общества.
Список литературы
Басинский П. Вышла книга стихов Амарсаны Улзытуева // Российская газета.
2013. № 6258, 13 дек. Рец. на кн.: Улзытуев А. Анафоры. М.: ОГИ, 2013.
Бродский о Цветаевой: интервью, эссе. М.: Независимая газ., 1998. 208 с.
Гаспаров М. Л. Русский стих начала ХХ века в комментариях. М.: Высш. шк.,
1993. 272 с.
202
Лебедева Д. Вселенноподобное слово // Книжное обозрение. 2013. № 25-26
(2375-2376), 16-30 дек.
< >
Минералов Ю. И. Поэтика, стиль, техника. М.: Лит. ин-т им. А. М. Горького,
2002. 174 с.
Улзытуев А. Д. Анафоры. М.: ОГИ, 2013. 76 с.
Хёйзинга Й. Homo ludens. В тени завтрашнего дня: Пер. с нидерл. / Общ. ред.
и послесл. Г. М. Тавризян. М.: Изд. группа «Прогресс», «Прогресс-Академия»,
1992. 464 с.
L. S. Dampilova
The phenomenon of bilingualism in the modern poetry of the peoples of Siberia
Considered in the paper are the structural and semantic features in the poetry of Siberian bilingual
poets. The works created by Tuva and Buryat poets in Russian are inseparably connected
to the Russian literary tradition, remaining genetically the creation of their national culture. Precisely
this mental predeterminacy is the main feature of the Russian language poetry of the writers-bilinguals.
As a result it should be stated that authors, whose creative work is conditioned
by the interaction of two language cultures, create works reflecting the reality both in its national
specificity, and in the global cultural space of polyethnic society.
Keywords: modern poetry, bilingualism, lyrical hero, semantics, free verse, anaphora.