Ура.ру, Ройзман и всякие страшилки
Я прошу понять меня правильно. Этот пост ни в коем случае не про то, какой я великий и как меня боятся оппоненты. Вот ни грамма. Просто меня очень достали, и я хочу поставить точку.
За последний месяц мне столько раз передавали пожелания, чтобы я прекратил работу, сколько, наверное, не было за 11 лет адвокатской деятельности. Это касается главным образом Ура.ру, и, пореже - Ройзмана.
Люди, через которых мне эти навязчивые просьбы передают, в силу своих причин не могут отказаться от роли проводников. Я отношусь к ним с уважением и понимаю их положение. Поэтому, с присущей мне деликатностью и интеллигентностью хочу раз и навсегда сказать напрямую, что все, изначально отправившие пожелания - идиоты (я имею ввиду, что, если бы я не был деликатен и интеллигентен, я бы сейчас такое завернул…).
Все авторы предложений бросить Ура.ру - люди, приехавшие в наш город из разных мест - кто - из еще большего города, а кто, наоборот, из деревни, и поэтому не вполне понимают специфику Свердловска. Мы здесь родились, выросли, каждый что-то в этот город вложил. И каждый второй коренной житель города так или иначе связан друг с другом. Поэтому разумные люди понимают, о чем, как и с кем можно разговаривать. Но эти колхозники из столицы!
Поскольку вся эта возня утомляет, я хочу попытаться раз и навсегда объяснить, почему все эти разговоры ни к чему не приведут, чтобы сэкономить свое время и нервы посредников, через которых на меня пытаются воздействовать.
Попытаюсь по пунктам.
1. О себе.
Я никогда не переобуваюсь в работе.
Я не беру дело, если оно представляется мне грязным или бесперспективным. Взявшись же за дело, я никогда от него не отказываюсь, пока заказчик согласен со мной работать. При этом не имеет значения, что кто-то выступил со встречным предложением.
Если люди, мнение которых мне важно, успели попросить меня не браться за дело до того, как это произошло, я постараюсь отказаться, если смогу (так, например, было с делом Контеева. О его предстоящем аресте меня предупредили за 2 месяца до того, как арест случился). Но, если не успели, и я взялся за дело - разговаривать бесполезно.
Есть у меня товарищ. Знакомы мы чуть меньше 10 лет. При первой встрече, пообщавшись минуты 3, я его прямо спрашиваю - Алексей, а чем ты занимался в начале 90-х? - Наверное, тем же, чем и ты, только с другой стороны - отвечает он.
Как-то приезжает он к нам в офис с вопросом:
- Скажи, а что будет, если на дороге поспорили два водителя?
- Ну, - отвечаю, - это зависит от того, что ты ему сломал.
- Так он ведь на меня первый набросился с монтировкой, а потом с ножом! - жалуется Алексей
- У вас есть телесные повреждения? - наивно встревает в разговор Полина
- Есть - отвечает стокилограммовый Алексей и задумчиво разглядывает поцарапанный кулак.
Так вот однажды, несколько лет назад, затеял я, как обычно, поучаствовать в одном заказном дельце. Фамилию пациента называть не буду, ему эти воспоминания не нравятся в принципе, скажу лишь, что опять же москвичи попытались скушать одно из успешнейших в регионе предприятий своего профиля.
Алексей приезжает ко мне и говорит дословно следующее:
- меня тут просили поговорить с тобой, чтобы ты этого не делал. Я обещал поговорить, поэтому приехал и поговорил.
Все, пожали руки, посмеялись и разъехались, довольные друг другом.
Возвращаясь к сегодняшним дням, эти неумные люди пытаются достичь невозможного - поэтому раз и навсегда: Я НЕ БРОШУ УРА.РУ И РОЙЗМАНА
2. Мое отношение к Ура.ру
Тут совсем просто. По неизвестной мне причине агентство всегда поддерживало меня, у меня сложились добрые отношения со многими урашниками. Поэтому я считаю себя обязанным и буду им помогать в принципе.
Кроме того, у меня вообще добрые отношения с большинством журналистов. Когда мне было совсем хреново - летом-осенью 97 года, именно бескорыстная поддержка журналистов помогла мне вылезти из того болота, в которое меня запихивал, кстати, губернатор и разного рода прокурорские недоумки. Поэтому я всегда открыт для диалога с прессой))). Ну и помогаю всегда, когда ко мне обращаются. Это не первое, и даже не второе уголовное дело, в котором я защищаю представителей второй древнейшей.
Если говорить о противостоянии двух журналистов - ну, тут принцип «свой-чужой». С Пановой мы на днях вспоминали, откуда мы вообще знакомы - выяснилось, что еще с газеты «На смену!», с начала 90-х, и знакомила нас Ира Белоусова - наша друг типа друг. А Стуликова, оказавшегося с другой стороны, я вообще ни разу в жизни не видел.
3. Про Ройзмана
Тут, наоборот, самое сложное.
У меня крайне непростое отношение к движению Евгения Вадимовича.
Я убежден, что, если бы прокуратура по команде губернатора Росселя не развалила милицию в конце 90-х, то Фонд «Город без наркотиков» в сегодняшнем виде - с фактическим участием в оперативно-розыскных мероприятиях, периодическими нарушениями закона в ходе этих мероприятий - просто не нашел бы себе места в этом городе.
Помните, с каким умилением воспринимался народом лозунг фондовцев «Увидел барыгу - сломай ему ногу»? Или эпатажные разрушения цыганских дворцов? А мы ведь тоже не целовали наркоторговцев в зад. И двери мы им выносили, и в окна влетали, в том числе на таких этажах, до которых сейчас только «Сова» добирается, и то со страховкой. Да и, честно говоря, если возникали законные основания - никогда не стеснялись чего-нибудь поломать. Но при этом мы всегда все честно оформляли, никогда ничего не подбрасывали, и оценивали ситуацию не по внутреннему убеждению, основанному на пролетарско-уралмашевском правосознании, а с точки зрения наличия-отсутствия объективных доказательств. Правда, точно также мы обращались и с любым другим преступным элементом - квартирниками, угонщиками, разбойниками и прочими. Так что, если бы нас не поубирали, возможно, город был бы значительно чище.
Но история не терпит сослагательного наклонения - Россель и прокурорские подхалимы развалили профессиональный костяк милиции, у оставшихся отбили желание работать так, как мы работали, и насадили в образовавшийся вакуум людей, имевших конфликты с законом, не имеющих специальных знаний и подготовки - Фонд ГБН. Но при этом искренне желающих искоренить наркоманию.
Хорошо это или плохо - не имеет никакого значения - это произошло. И сейчас единственное спасение для наркоманов и их родителей - Фонд. Единственная сила, которой реально боятся цыгане, таджики и другие представители зачастую оптовых национальностей - Фонд.
Поэтому я буду помогать Фонду и Ройзману.
4. И про милицию
Я пришел в уголовный розыск, когда мне был 21 год, в 88. Опером уголовного розыска я пробегал перестройку, плавно переходящую в перестрелку. Мы прошли пик преступности начала 90-х, когда по одному только Кировскому району за ночь выхлапывали до 20 квартир, а новые маньяки появлялись чуть ли не еженедельно.
Это наша молодость, и я не могу ее предать. Поэтому я всегда защищаю сотрудников милиции, когда они ко мне обращаются, и у меня и моих адвокатов на это есть силы.
Сотрудников милиции я всегда защищаю бесплатно.
Но! Мы не брали взяток, и я не защищаю милиционеров-взяточников. Последний раз меня об этом просили неделю назад, готовы были даже платить по коммерческим расценкам - я отказался. Не возьму и другие откровенно дерьмовые ситуации. Например, если бы пришел Мирошников - я бы тоже отказался.
В свердловском гарнизоне милиции меня знают многие. Причем и рядовые сотрудники, и руководители. И многие знают, в каких случаях ко мне можно обратиться. И обращаются. Повторюсь - нам удалось спасти от уголовного преследования уже даже не один десяток сотрудников милиции (как сказал вице-президент АПСО Н.Н. Изюров после очередного оправдательного приговора по милиционеру - ну что, опять спас военного преступника))).
Но, когда ко мне приходят не через знакомых, а прибегает какой-нибудь идиот, укравший на обыске деньги и пойманный за руку, да еще предлагает заплатить за работу - я, безусловно, отказываюсь. Так же, как отказываюсь помогать людям, совершившим подлость. Например, сравнительно недавно наш бывший товарищ спросил:
- как можно к тебе обратиться по поводу защиты начальника не помню какого райотдела?
- Уже никак - отвечаю;
- Почему?
- Андрюша, ты против нашего товарища Бураги работал? А против моего подельника Лукина интриговал? Так что твой начальник райотдела выбрал неправильный путь.
Кстати, он еще с горбатым Мильманом дружит, который тоже фигушки против меня показывал, но про это я в тот момент забыл.
Я никогда не буду работать против милиции как таковой. Против отдельных недоумков в крайнем случае - теоретически это возможно, но - если они совершат нечто запредельное. В целом конфликта с милицией я буду избегать по причинам, изложенным выше, и всегда буду стараться помочь сотрудникам УВД.
Как-то противоречиво? Ну вот как есть)
5. А теперь, собственно, про просьбы и угрозы
До того, как начались дела Ура.ру и Ройзмана, ни один из тех, кто мог бы меня попросить за эти дела не браться, ко мне не обратился. Потому что людям, которых я уважаю, наплевать на эти заказные дела. А тем, кто этими заказухами занимается, в силу незнания местных условий и людей не хватило ума посчитать, кто в них будет участвовать, и кто может попросить его, то есть меня, за это не браться.
Сейчас мне через людей, которых я слушаю, пытаются внушить все бросить.
Мне передают следующие страшилки:
А) на меня подняли старое дело. Да ради Бога, хоть три! Это мы уже проходили, даже не смешно.
Б) у моих партнеров разрушат их бизнес. Так это их бизнес, я в нем не участвую, мне реально все равно. Наша совместная адвокатская деятельность от участия в этих заказных делах только выигрывает. Причем выигрывает безусловно. Это дела такого рода, что каждый уважающий себя адвокат мечтает в них поучаствовать. Они, во-первых, имеют хорошую перспективу, во-вторых, имеют серьезный резонанс.
Поэтому аргументов отказаться от дела не существует.
Надеюсь, все объяснил. Еще раз - в этом посте у меня не было цели рассказать о себе что-нибудь хорошее (или нехорошее). Единственное, чего я хочу - чтобы люди, не понимающие ситуацию, прекратили тратить впустую мое время на выслушивание всяких стонов по поводу того, что так не надо и так не стоит. Хочется верить, что получилось.
За последний месяц мне столько раз передавали пожелания, чтобы я прекратил работу, сколько, наверное, не было за 11 лет адвокатской деятельности. Это касается главным образом Ура.ру, и, пореже - Ройзмана.
Люди, через которых мне эти навязчивые просьбы передают, в силу своих причин не могут отказаться от роли проводников. Я отношусь к ним с уважением и понимаю их положение. Поэтому, с присущей мне деликатностью и интеллигентностью хочу раз и навсегда сказать напрямую, что все, изначально отправившие пожелания - идиоты (я имею ввиду, что, если бы я не был деликатен и интеллигентен, я бы сейчас такое завернул…).
Все авторы предложений бросить Ура.ру - люди, приехавшие в наш город из разных мест - кто - из еще большего города, а кто, наоборот, из деревни, и поэтому не вполне понимают специфику Свердловска. Мы здесь родились, выросли, каждый что-то в этот город вложил. И каждый второй коренной житель города так или иначе связан друг с другом. Поэтому разумные люди понимают, о чем, как и с кем можно разговаривать. Но эти колхозники из столицы!
Поскольку вся эта возня утомляет, я хочу попытаться раз и навсегда объяснить, почему все эти разговоры ни к чему не приведут, чтобы сэкономить свое время и нервы посредников, через которых на меня пытаются воздействовать.
Попытаюсь по пунктам.
1. О себе.
Я никогда не переобуваюсь в работе.
Я не беру дело, если оно представляется мне грязным или бесперспективным. Взявшись же за дело, я никогда от него не отказываюсь, пока заказчик согласен со мной работать. При этом не имеет значения, что кто-то выступил со встречным предложением.
Если люди, мнение которых мне важно, успели попросить меня не браться за дело до того, как это произошло, я постараюсь отказаться, если смогу (так, например, было с делом Контеева. О его предстоящем аресте меня предупредили за 2 месяца до того, как арест случился). Но, если не успели, и я взялся за дело - разговаривать бесполезно.
Есть у меня товарищ. Знакомы мы чуть меньше 10 лет. При первой встрече, пообщавшись минуты 3, я его прямо спрашиваю - Алексей, а чем ты занимался в начале 90-х? - Наверное, тем же, чем и ты, только с другой стороны - отвечает он.
Как-то приезжает он к нам в офис с вопросом:
- Скажи, а что будет, если на дороге поспорили два водителя?
- Ну, - отвечаю, - это зависит от того, что ты ему сломал.
- Так он ведь на меня первый набросился с монтировкой, а потом с ножом! - жалуется Алексей
- У вас есть телесные повреждения? - наивно встревает в разговор Полина
- Есть - отвечает стокилограммовый Алексей и задумчиво разглядывает поцарапанный кулак.
Так вот однажды, несколько лет назад, затеял я, как обычно, поучаствовать в одном заказном дельце. Фамилию пациента называть не буду, ему эти воспоминания не нравятся в принципе, скажу лишь, что опять же москвичи попытались скушать одно из успешнейших в регионе предприятий своего профиля.
Алексей приезжает ко мне и говорит дословно следующее:
- меня тут просили поговорить с тобой, чтобы ты этого не делал. Я обещал поговорить, поэтому приехал и поговорил.
Все, пожали руки, посмеялись и разъехались, довольные друг другом.
Возвращаясь к сегодняшним дням, эти неумные люди пытаются достичь невозможного - поэтому раз и навсегда: Я НЕ БРОШУ УРА.РУ И РОЙЗМАНА
2. Мое отношение к Ура.ру
Тут совсем просто. По неизвестной мне причине агентство всегда поддерживало меня, у меня сложились добрые отношения со многими урашниками. Поэтому я считаю себя обязанным и буду им помогать в принципе.
Кроме того, у меня вообще добрые отношения с большинством журналистов. Когда мне было совсем хреново - летом-осенью 97 года, именно бескорыстная поддержка журналистов помогла мне вылезти из того болота, в которое меня запихивал, кстати, губернатор и разного рода прокурорские недоумки. Поэтому я всегда открыт для диалога с прессой))). Ну и помогаю всегда, когда ко мне обращаются. Это не первое, и даже не второе уголовное дело, в котором я защищаю представителей второй древнейшей.
Если говорить о противостоянии двух журналистов - ну, тут принцип «свой-чужой». С Пановой мы на днях вспоминали, откуда мы вообще знакомы - выяснилось, что еще с газеты «На смену!», с начала 90-х, и знакомила нас Ира Белоусова - наша друг типа друг. А Стуликова, оказавшегося с другой стороны, я вообще ни разу в жизни не видел.
3. Про Ройзмана
Тут, наоборот, самое сложное.
У меня крайне непростое отношение к движению Евгения Вадимовича.
Я убежден, что, если бы прокуратура по команде губернатора Росселя не развалила милицию в конце 90-х, то Фонд «Город без наркотиков» в сегодняшнем виде - с фактическим участием в оперативно-розыскных мероприятиях, периодическими нарушениями закона в ходе этих мероприятий - просто не нашел бы себе места в этом городе.
Помните, с каким умилением воспринимался народом лозунг фондовцев «Увидел барыгу - сломай ему ногу»? Или эпатажные разрушения цыганских дворцов? А мы ведь тоже не целовали наркоторговцев в зад. И двери мы им выносили, и в окна влетали, в том числе на таких этажах, до которых сейчас только «Сова» добирается, и то со страховкой. Да и, честно говоря, если возникали законные основания - никогда не стеснялись чего-нибудь поломать. Но при этом мы всегда все честно оформляли, никогда ничего не подбрасывали, и оценивали ситуацию не по внутреннему убеждению, основанному на пролетарско-уралмашевском правосознании, а с точки зрения наличия-отсутствия объективных доказательств. Правда, точно также мы обращались и с любым другим преступным элементом - квартирниками, угонщиками, разбойниками и прочими. Так что, если бы нас не поубирали, возможно, город был бы значительно чище.
Но история не терпит сослагательного наклонения - Россель и прокурорские подхалимы развалили профессиональный костяк милиции, у оставшихся отбили желание работать так, как мы работали, и насадили в образовавшийся вакуум людей, имевших конфликты с законом, не имеющих специальных знаний и подготовки - Фонд ГБН. Но при этом искренне желающих искоренить наркоманию.
Хорошо это или плохо - не имеет никакого значения - это произошло. И сейчас единственное спасение для наркоманов и их родителей - Фонд. Единственная сила, которой реально боятся цыгане, таджики и другие представители зачастую оптовых национальностей - Фонд.
Поэтому я буду помогать Фонду и Ройзману.
4. И про милицию
Я пришел в уголовный розыск, когда мне был 21 год, в 88. Опером уголовного розыска я пробегал перестройку, плавно переходящую в перестрелку. Мы прошли пик преступности начала 90-х, когда по одному только Кировскому району за ночь выхлапывали до 20 квартир, а новые маньяки появлялись чуть ли не еженедельно.
Это наша молодость, и я не могу ее предать. Поэтому я всегда защищаю сотрудников милиции, когда они ко мне обращаются, и у меня и моих адвокатов на это есть силы.
Сотрудников милиции я всегда защищаю бесплатно.
Но! Мы не брали взяток, и я не защищаю милиционеров-взяточников. Последний раз меня об этом просили неделю назад, готовы были даже платить по коммерческим расценкам - я отказался. Не возьму и другие откровенно дерьмовые ситуации. Например, если бы пришел Мирошников - я бы тоже отказался.
В свердловском гарнизоне милиции меня знают многие. Причем и рядовые сотрудники, и руководители. И многие знают, в каких случаях ко мне можно обратиться. И обращаются. Повторюсь - нам удалось спасти от уголовного преследования уже даже не один десяток сотрудников милиции (как сказал вице-президент АПСО Н.Н. Изюров после очередного оправдательного приговора по милиционеру - ну что, опять спас военного преступника))).
Но, когда ко мне приходят не через знакомых, а прибегает какой-нибудь идиот, укравший на обыске деньги и пойманный за руку, да еще предлагает заплатить за работу - я, безусловно, отказываюсь. Так же, как отказываюсь помогать людям, совершившим подлость. Например, сравнительно недавно наш бывший товарищ спросил:
- как можно к тебе обратиться по поводу защиты начальника не помню какого райотдела?
- Уже никак - отвечаю;
- Почему?
- Андрюша, ты против нашего товарища Бураги работал? А против моего подельника Лукина интриговал? Так что твой начальник райотдела выбрал неправильный путь.
Кстати, он еще с горбатым Мильманом дружит, который тоже фигушки против меня показывал, но про это я в тот момент забыл.
Я никогда не буду работать против милиции как таковой. Против отдельных недоумков в крайнем случае - теоретически это возможно, но - если они совершат нечто запредельное. В целом конфликта с милицией я буду избегать по причинам, изложенным выше, и всегда буду стараться помочь сотрудникам УВД.
Как-то противоречиво? Ну вот как есть)
5. А теперь, собственно, про просьбы и угрозы
До того, как начались дела Ура.ру и Ройзмана, ни один из тех, кто мог бы меня попросить за эти дела не браться, ко мне не обратился. Потому что людям, которых я уважаю, наплевать на эти заказные дела. А тем, кто этими заказухами занимается, в силу незнания местных условий и людей не хватило ума посчитать, кто в них будет участвовать, и кто может попросить его, то есть меня, за это не браться.
Сейчас мне через людей, которых я слушаю, пытаются внушить все бросить.
Мне передают следующие страшилки:
А) на меня подняли старое дело. Да ради Бога, хоть три! Это мы уже проходили, даже не смешно.
Б) у моих партнеров разрушат их бизнес. Так это их бизнес, я в нем не участвую, мне реально все равно. Наша совместная адвокатская деятельность от участия в этих заказных делах только выигрывает. Причем выигрывает безусловно. Это дела такого рода, что каждый уважающий себя адвокат мечтает в них поучаствовать. Они, во-первых, имеют хорошую перспективу, во-вторых, имеют серьезный резонанс.
Поэтому аргументов отказаться от дела не существует.
Надеюсь, все объяснил. Еще раз - в этом посте у меня не было цели рассказать о себе что-нибудь хорошее (или нехорошее). Единственное, чего я хочу - чтобы люди, не понимающие ситуацию, прекратили тратить впустую мое время на выслушивание всяких стонов по поводу того, что так не надо и так не стоит. Хочется верить, что получилось.