* * *
Директор Коновязин говорит,
Что не допустит всяких рио-рит,
Битлов и прочей буржуазной мрази.
Бессмысленный, как голос большинства,
Напыщенный, как «говорит Москва...»,
Витийствует директор Коновязин.
И только лишь когда он всё сказал,
Нам открывали дверь в спортивный зал.
Физрук включал пластинки ВИА «Пламя»,
Леонтьева, ансамбля «Ариэль» -
И судорожный дискотечный хмель,
Дрожа, сгущал пространство между нами.
О, душный зал! О, простенький музон!
Здесь, в стороне от праздников и зон,
Нас в жар бросало, мы в озноб вмерзали.
И девочки, пленительны, как смерть,
Как стон желанья, как приказ «не сметь!»,
Инопланетной лёгкостью мерцали.
Но зажигался свет, терзая глаз:
Директор донести хотел до нас,
Поганя воздух бесконечным зудом,
Что Джо Дассен незнамо что поёт,
Что скромности нам всем недостаёт
И он нас к чёрту выгонит отсюда.
Директор Коновязин, ты бы знал,
Как ты нас всех достал и заманал!
Что, как ты красным флагом ни маши нам,
Нам до звезды и ты, и весь твой вздор,
Мы слушаем «Битлов», «Пинк Флойд» и «Дорз»,
«Аквариум», «АукцЫон», «Машину».
Как ни плети про совесть и про честь,
Мы превосходно знаем, кто ты есть -
Всего лишь бывший секретарь крайкома,
Приставленный блюсти покой и сны
Больной, себя не помнящей страны,
Впадающей в маразм, в сенильность, в кому.
Директор Коновязин - муха, вошь,
Ты никогда, конечно, не поймёшь,
Что, как там ни крути, где ни копните, -
Могучая до срока, до поры,
Империя летит в тартарары,
Когда в ней расцветает охранитель.
Слуга фантома, прихвостень тщеты,
А знаешь ли, чего добился ты,
Земную жизнь просрав до сердцевины?
Когда, антропоморфный крокодил,
Ты мимо нас по школе проходил,
Мы фак тебе показывали в спину.
Что не допустит всяких рио-рит,
Битлов и прочей буржуазной мрази.
Бессмысленный, как голос большинства,
Напыщенный, как «говорит Москва...»,
Витийствует директор Коновязин.
И только лишь когда он всё сказал,
Нам открывали дверь в спортивный зал.
Физрук включал пластинки ВИА «Пламя»,
Леонтьева, ансамбля «Ариэль» -
И судорожный дискотечный хмель,
Дрожа, сгущал пространство между нами.
О, душный зал! О, простенький музон!
Здесь, в стороне от праздников и зон,
Нас в жар бросало, мы в озноб вмерзали.
И девочки, пленительны, как смерть,
Как стон желанья, как приказ «не сметь!»,
Инопланетной лёгкостью мерцали.
Но зажигался свет, терзая глаз:
Директор донести хотел до нас,
Поганя воздух бесконечным зудом,
Что Джо Дассен незнамо что поёт,
Что скромности нам всем недостаёт
И он нас к чёрту выгонит отсюда.
Директор Коновязин, ты бы знал,
Как ты нас всех достал и заманал!
Что, как ты красным флагом ни маши нам,
Нам до звезды и ты, и весь твой вздор,
Мы слушаем «Битлов», «Пинк Флойд» и «Дорз»,
«Аквариум», «АукцЫон», «Машину».
Как ни плети про совесть и про честь,
Мы превосходно знаем, кто ты есть -
Всего лишь бывший секретарь крайкома,
Приставленный блюсти покой и сны
Больной, себя не помнящей страны,
Впадающей в маразм, в сенильность, в кому.
Директор Коновязин - муха, вошь,
Ты никогда, конечно, не поймёшь,
Что, как там ни крути, где ни копните, -
Могучая до срока, до поры,
Империя летит в тартарары,
Когда в ней расцветает охранитель.
Слуга фантома, прихвостень тщеты,
А знаешь ли, чего добился ты,
Земную жизнь просрав до сердцевины?
Когда, антропоморфный крокодил,
Ты мимо нас по школе проходил,
Мы фак тебе показывали в спину.