Про второе пришествие Хоттабыча
-Давай! - Крикнул Ровшан и запустил бетономешалку.
Джамшут начал забрасывать песок.
-Хороший песок, речной - думал Джамшут - не то что карьерный со всякой дрянью вперемешку.
Работалось легко. Скрип бетономешалки успокаивал, и мысли в голову приходили успокаивающие: про то, как кончится стройка и приедет он домой. Он выйдет из автобуса, на остановку не доезжая до родного села, и перед тем как войти в село, переоденется в модный костюм, красивые туфли с острыми носами и домой придёт как важный иностранец. Жена и дети начнут разбирать гостинцы… Стоп, тут что-то не то.. Джамшут представил себя в красивом костюме и туфлях и с тремя клетчатыми сумками гостинцев. Нет, эту мечту надо додумать. А вот что лучше купить по приезде: машину шлакоблоков или новую жену?
Лопата звякнула о что-то металлическое. Вот тебе и речной песочек! Не помечтаешь.
Ровшан крикнул «Хорош!» и начал засыпать в мешалку цемент.
Джамшут тем временем откопал мешавшую ему железяку. Это оказался старинный медный кувшин, украшенный старинной арабской вязью и заткнутый пластмассовой пробкой из под портвейна.
Пока он разглядывал находку, бригада уже растащила весь замес, Джамшут сунул сосуд под сломанные носилки и начал опять забрасывать песок в мешалку.
Поздно вечером, когда вся бригада собралась в бытовке пить чай и смотреть Дом-2, Джамшут забрал найденную посудину и пошёл разглядывать ее на край участка, в ельник около забора.
Было видно, что вещь хорошая. Только тяжелая, видно грязь набилась. Джамшут подобрал горелый электрод и поддел пробку.
Что-то мягко ударило его в грудь, в глазах потемнело, и он шлепнулся задом на забытую кем-то кучу обрывков стекловаты.
А из сосуда тем временем повалил зеленый дым и сконденсировался в весьма солидного пенсионера. Пенсионер был одет в несколько архаичный костюм, рубашку с украинским орнаментом и винтажные туфли с загнутыми носами. На голове у него была дачного вида соломенная шляпа.
-А куда же делась эта забытая Аллахом река? - осведомился старик.
Джамшут невнятно выругался по-таджикски и попытался зарыться в стекловату.
Старик радостно завопил тоже по-таджикски: «Благословен Аллах, пославший меня наконец в земли населенные славными потомками саманидов! Скажи, о прекрасный незнакомец, как твое прекрасное имя и какую награду ты желаешь за моё освобождение из этого кувшина, да будут прокляты его стенки и ручка и дохлая муха на дне!».
- Никак джинн - пробормотал Джамшут - не иначе как это от доширака такое привиделось!
О да, - почтенно ответствовал старик - я могучий джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, и я готов служить тебе, о, владелец проклятого сосуда!
- Тот самый Хоттабыч что-ли? - переспросил Джамшут - это ж сказка всё и пропаганда советского образа жизни! А даже если правда, то как ты опять в кувшине оказался?
Хоттабыч пристроил кувшин донышком кверху, уселся на него и начал свой рассказ:
«Однажды мой юный друг Волька ибн Алёша прибежал ко мне, он был бледен и трясся великим ознобом. Он схватил этот сосуд и потащил меня к реке. По дороге он плакал так, что намочил свои одежды. Он бормотал что-то невнятное о том, что его друг Женя написал куда-то, еще он что-то говорил про арабских шпионов и что кто-то за ним придёт. Потом на берегу реки он умолял меня спрятаться в сосуд и опять рыдал великим рыданием. Я выполнил его просьбу и в результате провел в проклятом сосуде еще 50 лет.
Потом этот сосуд выловили какие-то странные люди. Их головы были обриты и на них были кожаные одежды, и выглядели они подобно евнухам из гарема Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими! И сказали они, что они бирюлёвские скинхеды и называли меня обезьяной и пытались бить меня великим боем. Я тогда немного погорячился… То есть не то чтобы погорячился… В общем мне стало стыдно, что я так поступил со своими спасителями и я опять залез в сосуд и сам себя запечатал этой дивной печатью из неведомого материала.
Скажи же мне, о почтенный потомок саманидов, каково твое желание и я исполню его!»
Джамшут задумался. Конечно повелевать могучим джинном это всяко веселее чем таскать арматуру и кидать песок, но с другой стороны несправедливо было бы не вытрясти расчет из бригадира Миколы, да и паспорт неплохо бы забрать.
Новые знакомцы отошли в лесок и уселись на бревнышке. Хоттабыч рассказал как обидно могучему джинну, способному возводить дворцы и разрушать города, быть рабом дурацкого сосуда.
Джамшут рассказал как обидно ему, дипломированному мелиоратору, быть обезьяной с лопатой. Про то, сколько ковров и баранов пришлось отдать за диплом он не рассказал, зато про паспорт рассказал и про расчёт, который обещали после конца строительства.
- А что вы строите? - спросил Хоттабыч.
- Дачку начальнику одному.
- Дворец? - переспросил Хоттабыч.
- Можно и так сказать
- А насколько велик этот начальник?
- Не знаю -пожал плечами Джамшут - вроде какой-то заместитель главного юриста при вице-президенте какой-то госкорпорации, нефтяной какой-то.
Хоттабыч заинтересовался: «Даже при дворе Сулеймана ибн-Дауда не было такой должности! А что она означает?»
Джамшут объяснил как сумел.
Хоттабыч восхитился: «То есть ты хочешь сказать что у вас каждый помощник писца при визире смотрителя качалок земляного масла имеет право на собственный дворец? Когда мой юный друг Волька ибн Алёша говорил мне, что у вас простой погонщик паровозов считается знатным человеком, я сказал что у вас поистине чудесная и необыкновенная страна! Как я вижу с тех пор ничего не изменилось.»
- Ну, в общем да - не стал спорить Джамшут. -Слушай, Хоттабыч, я спать хочу, давай я тебя пока в складе спрячу, матрасик ты себе наколдуешь.
Хоттабычу очень хотелось поговорить, но он был вежливым джинном, поэтому тихо заполз в свой сосуд, который Джамшут спрятал среди сломанных лопат.
Надо сказать, что территория дачи, на которой развернулись указанные события, была весьма обширна и охранялась неким ЧОПом «Понятия Лимитед». И служил в этом ЧОПе охранник по имени Толян и охранял он непосредственно строящийся объект. Поскольку оный объект представлял собой котлован с фундаментной плитой и торчащими стержнями арматуры, Толян совершенно спокойно всю ночь спал в кустах в заботливо приготовленном спальном мешке. Проснулся он как обычно без пятнадцати шесть, за пять минут до обхода. На улице стояла прекрасная летняя погода, в травах кричала мелкая птичья сволочь, а ветвях деревьев она же, но крупная.
Толян открыл глаза, и глянул на охраняемый объект. Потом закрыл, осторожно открыл и еще раз глянул. Потом он судорожно схватил рацию и вызвал начальника смены.
Тот прибежал, глянул, схватил мобильник и вызвал прораба.
Тот приехал, глянул и вызвал представителя заказчика. Потом подумал и вызвал авторский надзор.
В то время пока все эти достойные люди вызывали друг друга и глотали валидол, вся таджикская команда потихоньку тоже подползала, глядела из кустов и каждый поглядевший стремился отползти подальше в кусты.
Как уже догадались проницательные читатели, на месте котлована с торчащей арматурой стоял дворец.
Дворец был прекрасен. Если бы эльфы были арабами, они бы строили такие дворцы. Весь в ажурных галереях, башенках и минаретах, со стрельчатыми окнами, забранными резными решетками, весь из белого мрамора с золотой росписью, с дверями из сандалового дерева и палисандра, украшенными сложной инкрустацией, с бассейном и фонтаном - одним словом сказочный был дворец. Это была абсолютная красота, совершенно неуместная на данном участке, ибо красота и абсолют всегда неуместны в любых конкретных обстоятельствах. Это была убийственная красота - та, за которую убивают подрядчика из-за перерасхода средств, а архитектора - за кич и потакание вкусам толпы.
В общем, все присутствующие поняли, что у них большие проблемы.
Джамшут понял, что Хоттабыч что-то сотворил еще до того, как увидел дворец. Подсознательно он чего подобного ожидал. Увиденное шокировало его настолько, что не сработали таджыкские инстинкты и он не сумел вовремя отползти в кусты вслед за своими более сообразительными земляками.
Очнулся он когда железная длань бригадира Миколы ухватила его за шкирку и вытащила в самую середину группы остолбеневших начальников.
-Это что? - сипло спросил прораб тыча пальцем в сторону дворца.
- Джамшут пискнул: «Слючайна палучилася, насяльника. Я песок кидаль, арматур таскаль, не знай как палучилася».
- Прораб сплюнул: «Брысь отсюда и сиди в бытовке, чорт нерусский, вечно у вас какая-нибудь дрянь получается! Охрана, чурок с территории не выпускать, занять глухую оборону, впускать только по моему личному распоряжению!»
Через час приехал авторский надзор.
Впереди шагала гремя цепочками и браслетами главный дизайнера проекта - вечномолодая блондинка, выглядящая как символ стирания граней между фэйслифтингом и бальзамированием. За ней трусил ГИП - помятый дядька неопределенного возраста.
Увидев дворец, они хором выдохнули «Точно не по нашему проекту» и сразу успокоились и даже развеселились.
ГИП сказал: «Классно получилось, только я с этим в экспертизу ни за какие деньги не пойду!»
Дизайнерица завистливо фыркнула: «Претенциозно, какой-то постмодернистский кич! Пошли внутрь посмотрим.»
Подъехал представитель заказчика. Увидев дворец, он витиевато выругался и потребовал объяснений. В качестве объяснений все по очереди не менее витиевато выругались и сослались на грёбаных чурок, в чьих тёмных таджыкских душах никакой шайтан не разберется.
Пошли смотреть внутрь. Внутри дворец был еще прекрасней, чем снаружи. Фонтаны, лучшие сорта мрамора, мозаичные фрески на стенах.
Сначала шли мозаичные сцены, изображавшие любовь Сулеймана ибн Дауда и прекрасной Суламифь. Дизайнерша покраснела, а бригадир Микола вполголоса пробурчал что-то про чурок и спермотоксикоз. В главном зале фрески изображали уже райские сцены с участием семи праведников и сорока восьми гурий.
Дизайнерша сказала: «Такого я и в Интернете не видала!», а бригадир Микола буркнул: «Вот и нас так сейчас будут иметь за весь этот дизайн».
Пол тоже был высокохудожественный. На полу мраморная инкрустация изображала сцену битвы Иблиса с каким-то другим Иблисом.
ГИП гнусно ухмылялся и фоткал все это на мобильник.
В довершение всего из-за колонны вышел павлин, распушил хвост, гнусно заорал и нагадил на художественный пол.
После этого всем стало окончательно ясно, что надо звонить хозяину.
Представитель заказчика задумался так глубоко, что даже перестал материться. Прораб помахал рукой у него перед лицом и пощелкал пальцами.
Тот очнулся: «Сейчас всем молчать и про себя молиться - попробую отмазаться».
Он достал мобильник: «Шамиль Аронович, здравствуйте, как Ваша поездка? Я не хотел Вас беспокоить, взял так сказать на себя…Тут одна иранская фирма, строили для Ахмадинежада, у нас только входят…. в рамках промоутерской компании за треть цены …. эксклюзив под ключ… Ну конечно, сертификаты об эксклюзивности и аутентичности… Ну конечно, круче чем у этого козла…Нет, джакузи и плазма в поставку не входят, но там реально эксклюзив… Хорошо, жду».
Представитель заказчика вытер со лба холодный пот и опять схватился за мобильник: «Витюша, слушай сюда, это срочно. Нужна бумага с арабскими водяными знаками, голографические наклейки тоже арабские, араб переводчик и твой дружок фотошопер во вменяемом состоянии. Срок два дня».
«Алло, Иван, мне нужен пустой офис со следами экстренного переезда, не спрашивай, просто делай…»
Все присутствующие выдохнули с облегчением. Казнь откладывалась.
Тем временем Джамшут в складе инвентаря шепотом выговаривал Хоттабычу: «Ты же умный джинн, и судя по той книжке, у тебя уже был опыт строительства дворцов, ну куда ты опять полез!»
Хоттабыч отвечал: «О прекраснейший из Джамшутов, я не знаю о какой книжке идет речь, ты же сам вчера рассказывал, что не можешь выручить столь почитаемый вами документ, именуемый паспортом, до конца строительства дворца. Пойдем же к этому недостойному Миколе, да забудет о нём Аллах, и потребуем исполнения обещания!»
- Хоттабыч, ты не подумай ничего плохого, но лучше нам сейчас никуда не ходить. А ты своими методами не можешь мой паспорт выручить?
Хоттабыч пожевал губами, выдернул из бороды несколько волосков, изорвал их в мелкие клочья, дунул, плюнул и пробормотал что-то вроде «фтагн-тибидох». На пол шмякнулся паспорт, ключи от машины и кусок барсетки.
Джамшут радостно схватил паспорт и зашептал: «Хоттабыч, Аллах с ними, с деньгами, придумай как нам выбраться с этого участка».
Через десять минут из кустов взмыл ковер-самолет. Лавируя между деревьев, он перелетел через забор, пересек соседский участок и шмякнулся в пыль за трансформаторной будкой.
Джамшут с трудом разжал пальцы вцепившиеся в край ковра и сказал «Нет, Хоттабыч, без ремней безопасности я с тобой дальше не полечу, думай или как меня на ковре зафиксировать или как потом этот ковёр отстирывать!»
Хоттабыч вздохнул и выдрал еще несколько волосков из своей многострадальной бороды.
Сидя в коконе из сафьяновых ремней безопасности Джамшут уверенно командовал: «Давай на запад, вылетим за пределы Рублевки, потом забираем к Югу и домой, курс на Куляб!».
Ковер-самолет это очень медленное средство передвижения, он летит примерно с такой же скоростью, с какой ездят пенсионеры на москвичах и машины скорой помощи. К тому же приходилось летеь над безлюдными местами, тщательно огибая города и населенные пункты.
Впрочем один раз они приземлились недалеко от Воронежа и Джамшут сбегал на местный рынок за гостинцами для семьи и одеждой для себя. Волоски из бороды Хоттабыча конвертировались в рубли не хуже долларов.
В дороге друзья вели долгие философские разговоры.
Сначала Хоттабыч поинтересовался, в какой такой книжке Джамшут читал про него.
Джамшут, насколько помнил, рассказал Хоттабычу содержание всем известной сказки.
Хоттабыч удивился: «О Джамшут, в этой истории один я реальный персонаж, все остальные сказочные! Даже Волька ибн Алёша был совсем не таким!». Хоттабыч рассказал Джамшуту, как было на самом деле, про неудачную попытку эмиграции в Италию, про то как взяли американского спеца, который обещал за мешок долларов переправить их в Тегеран и много других интересных подробностей.
Во время следующей беседы Джамшут спросил: «Слушай Хоттабыч, я вот чего не пойму: «Ты вроде в Аллаха веришь, а ведь тебя в сосуд закатали за полторы тысячи лет до возникновения ислама! Как это так получилось?»
Хоттабыч серьезно ответил: «Ислам - это что, какая-нибудь очередная священная книга? Аллах создал птиц и зверей, джиннов и духов и это было хорошо, но все они были предсказуемы. Тогда он создал существо, которому он не дал ни клыков, ни когтей, ни волшебных способностей, он дал ему лишь идею о свободе воли. Так появился человек. Всю свою историю вы пытаетесь бороться с этой свободой, и в этой борьбе вы стали сильнее птиц, зверей, джиннов и духов. Велик Аллах и мудр, хорошо, что он не дал вам свободу воли, а только идею о ней. Чтобы избавиться от идеи свободы воли люди придумали Аллаху множество имен и наперебой истолковывали его волю, чтобы избавиться от своей. Вот теперь какой-то ислам выдумали. Аллах говорит с каждым, но говорит тихо, гораздо тише, чем ваши жрецы. Мы, джинны, звери и птицы всегда слышим его голос, да будет он превыше того, что вы придаете ему в сотоварищи!»
Джамшут подумав, сказал: «Да, Хоттабыч, а я вот думал в мечеть с тобой сходить, но наверно не стоит».
Так они беседовали, а чаще просто смотрели на проплывающие внизу картины дикой природы.
Много чего можно увидеть, пролетая на малой высоте и тихой скорости над безлюдными местами.
Они видели как в болоте дрались лягушки из-за стрелы с изъеденным ржавчиной наконечником.
Еще они видели как три медведя устанавливали сигнализацию на свою избушку.
Как то раз их обогнал летевший с запада древний и пыльный многоголовый змей. На головах у него были бейсболки с надписью «Ред сокс», на когтистых лапах стальные кольца со штрих-кодом. Головы о чем-то спорили, часто произнося слова «Гринпис» и «велфэр».
Однажды они приземлились в партизанской деревне беглых колобков. Колобки сначала встретили их настороженно, но потом Хоттабыч наколдовал им мешок сахарной пудры, чем покорил сердца молодых колобячек, а Джамшут рассказал взрослым колобкам, как крут становится колобок с маком и научил их выращивать этот самый мак. Провожали их всей деревней.
Много еще всякой разности видели они в лесах, степях и реках, Джамшут уже начал забывать стройку и лопату, Хоттабыч укладываясь спать больше не пытался принять форму сосуда, воистину это было спокойное и счастливое путешествие. Но все хорошее всегда кончается и вот на горизонте показалось родное село Джамшута.
И всё было как в его мечтах: Он вошел в село в красивом костюме и туфлях, клетчатые сумки с гостинцами тащил Хоттабыч. И жена с детьми радовались подаркам, соседи заходили выразить почтение, соседки завидовали.
Джамшут устроил угощение для всего села, за накрытым столом собрались все соседи, люди пили и говорили уважительные речи. Джамшут слишком поздно заметил неладное: местный баламут и проходимец Абдулла наливал Хоттабычу чаще, чем звучали тосты и явно на что-то его подначивал. Когда Джамшут увидел у Хоттабыча в зубах косяк, он кинулся к нему, но Хоттабыч уже терзал свою бороду.
Утро Джамшут встретил на террасе своего дворца, кругом простирались сады, омываемые водами, в них потерянно бродили похмельные соседи все в парче и золоте.
Хоттабыч тихо подошел, нерешительно кашлянул и смущенно развел руками.
Джамшут молча смотрел на дорогу.
По дороге стремительно приближались три больших джипа, впереди пылила нива местного участкового.
Джамшут с тоской окинул взглядом родные места и спросил: «Слушай, Хоттабыч, а в твоем сосуде двое поместятся?»
Джамшут начал забрасывать песок.
-Хороший песок, речной - думал Джамшут - не то что карьерный со всякой дрянью вперемешку.
Работалось легко. Скрип бетономешалки успокаивал, и мысли в голову приходили успокаивающие: про то, как кончится стройка и приедет он домой. Он выйдет из автобуса, на остановку не доезжая до родного села, и перед тем как войти в село, переоденется в модный костюм, красивые туфли с острыми носами и домой придёт как важный иностранец. Жена и дети начнут разбирать гостинцы… Стоп, тут что-то не то.. Джамшут представил себя в красивом костюме и туфлях и с тремя клетчатыми сумками гостинцев. Нет, эту мечту надо додумать. А вот что лучше купить по приезде: машину шлакоблоков или новую жену?
Лопата звякнула о что-то металлическое. Вот тебе и речной песочек! Не помечтаешь.
Ровшан крикнул «Хорош!» и начал засыпать в мешалку цемент.
Джамшут тем временем откопал мешавшую ему железяку. Это оказался старинный медный кувшин, украшенный старинной арабской вязью и заткнутый пластмассовой пробкой из под портвейна.
Пока он разглядывал находку, бригада уже растащила весь замес, Джамшут сунул сосуд под сломанные носилки и начал опять забрасывать песок в мешалку.
Поздно вечером, когда вся бригада собралась в бытовке пить чай и смотреть Дом-2, Джамшут забрал найденную посудину и пошёл разглядывать ее на край участка, в ельник около забора.
Было видно, что вещь хорошая. Только тяжелая, видно грязь набилась. Джамшут подобрал горелый электрод и поддел пробку.
Что-то мягко ударило его в грудь, в глазах потемнело, и он шлепнулся задом на забытую кем-то кучу обрывков стекловаты.
А из сосуда тем временем повалил зеленый дым и сконденсировался в весьма солидного пенсионера. Пенсионер был одет в несколько архаичный костюм, рубашку с украинским орнаментом и винтажные туфли с загнутыми носами. На голове у него была дачного вида соломенная шляпа.
-А куда же делась эта забытая Аллахом река? - осведомился старик.
Джамшут невнятно выругался по-таджикски и попытался зарыться в стекловату.
Старик радостно завопил тоже по-таджикски: «Благословен Аллах, пославший меня наконец в земли населенные славными потомками саманидов! Скажи, о прекрасный незнакомец, как твое прекрасное имя и какую награду ты желаешь за моё освобождение из этого кувшина, да будут прокляты его стенки и ручка и дохлая муха на дне!».
- Никак джинн - пробормотал Джамшут - не иначе как это от доширака такое привиделось!
О да, - почтенно ответствовал старик - я могучий джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, и я готов служить тебе, о, владелец проклятого сосуда!
- Тот самый Хоттабыч что-ли? - переспросил Джамшут - это ж сказка всё и пропаганда советского образа жизни! А даже если правда, то как ты опять в кувшине оказался?
Хоттабыч пристроил кувшин донышком кверху, уселся на него и начал свой рассказ:
«Однажды мой юный друг Волька ибн Алёша прибежал ко мне, он был бледен и трясся великим ознобом. Он схватил этот сосуд и потащил меня к реке. По дороге он плакал так, что намочил свои одежды. Он бормотал что-то невнятное о том, что его друг Женя написал куда-то, еще он что-то говорил про арабских шпионов и что кто-то за ним придёт. Потом на берегу реки он умолял меня спрятаться в сосуд и опять рыдал великим рыданием. Я выполнил его просьбу и в результате провел в проклятом сосуде еще 50 лет.
Потом этот сосуд выловили какие-то странные люди. Их головы были обриты и на них были кожаные одежды, и выглядели они подобно евнухам из гарема Сулеймана ибн Дауда, мир с ними обоими! И сказали они, что они бирюлёвские скинхеды и называли меня обезьяной и пытались бить меня великим боем. Я тогда немного погорячился… То есть не то чтобы погорячился… В общем мне стало стыдно, что я так поступил со своими спасителями и я опять залез в сосуд и сам себя запечатал этой дивной печатью из неведомого материала.
Скажи же мне, о почтенный потомок саманидов, каково твое желание и я исполню его!»
Джамшут задумался. Конечно повелевать могучим джинном это всяко веселее чем таскать арматуру и кидать песок, но с другой стороны несправедливо было бы не вытрясти расчет из бригадира Миколы, да и паспорт неплохо бы забрать.
Новые знакомцы отошли в лесок и уселись на бревнышке. Хоттабыч рассказал как обидно могучему джинну, способному возводить дворцы и разрушать города, быть рабом дурацкого сосуда.
Джамшут рассказал как обидно ему, дипломированному мелиоратору, быть обезьяной с лопатой. Про то, сколько ковров и баранов пришлось отдать за диплом он не рассказал, зато про паспорт рассказал и про расчёт, который обещали после конца строительства.
- А что вы строите? - спросил Хоттабыч.
- Дачку начальнику одному.
- Дворец? - переспросил Хоттабыч.
- Можно и так сказать
- А насколько велик этот начальник?
- Не знаю -пожал плечами Джамшут - вроде какой-то заместитель главного юриста при вице-президенте какой-то госкорпорации, нефтяной какой-то.
Хоттабыч заинтересовался: «Даже при дворе Сулеймана ибн-Дауда не было такой должности! А что она означает?»
Джамшут объяснил как сумел.
Хоттабыч восхитился: «То есть ты хочешь сказать что у вас каждый помощник писца при визире смотрителя качалок земляного масла имеет право на собственный дворец? Когда мой юный друг Волька ибн Алёша говорил мне, что у вас простой погонщик паровозов считается знатным человеком, я сказал что у вас поистине чудесная и необыкновенная страна! Как я вижу с тех пор ничего не изменилось.»
- Ну, в общем да - не стал спорить Джамшут. -Слушай, Хоттабыч, я спать хочу, давай я тебя пока в складе спрячу, матрасик ты себе наколдуешь.
Хоттабычу очень хотелось поговорить, но он был вежливым джинном, поэтому тихо заполз в свой сосуд, который Джамшут спрятал среди сломанных лопат.
Надо сказать, что территория дачи, на которой развернулись указанные события, была весьма обширна и охранялась неким ЧОПом «Понятия Лимитед». И служил в этом ЧОПе охранник по имени Толян и охранял он непосредственно строящийся объект. Поскольку оный объект представлял собой котлован с фундаментной плитой и торчащими стержнями арматуры, Толян совершенно спокойно всю ночь спал в кустах в заботливо приготовленном спальном мешке. Проснулся он как обычно без пятнадцати шесть, за пять минут до обхода. На улице стояла прекрасная летняя погода, в травах кричала мелкая птичья сволочь, а ветвях деревьев она же, но крупная.
Толян открыл глаза, и глянул на охраняемый объект. Потом закрыл, осторожно открыл и еще раз глянул. Потом он судорожно схватил рацию и вызвал начальника смены.
Тот прибежал, глянул, схватил мобильник и вызвал прораба.
Тот приехал, глянул и вызвал представителя заказчика. Потом подумал и вызвал авторский надзор.
В то время пока все эти достойные люди вызывали друг друга и глотали валидол, вся таджикская команда потихоньку тоже подползала, глядела из кустов и каждый поглядевший стремился отползти подальше в кусты.
Как уже догадались проницательные читатели, на месте котлована с торчащей арматурой стоял дворец.
Дворец был прекрасен. Если бы эльфы были арабами, они бы строили такие дворцы. Весь в ажурных галереях, башенках и минаретах, со стрельчатыми окнами, забранными резными решетками, весь из белого мрамора с золотой росписью, с дверями из сандалового дерева и палисандра, украшенными сложной инкрустацией, с бассейном и фонтаном - одним словом сказочный был дворец. Это была абсолютная красота, совершенно неуместная на данном участке, ибо красота и абсолют всегда неуместны в любых конкретных обстоятельствах. Это была убийственная красота - та, за которую убивают подрядчика из-за перерасхода средств, а архитектора - за кич и потакание вкусам толпы.
В общем, все присутствующие поняли, что у них большие проблемы.
Джамшут понял, что Хоттабыч что-то сотворил еще до того, как увидел дворец. Подсознательно он чего подобного ожидал. Увиденное шокировало его настолько, что не сработали таджыкские инстинкты и он не сумел вовремя отползти в кусты вслед за своими более сообразительными земляками.
Очнулся он когда железная длань бригадира Миколы ухватила его за шкирку и вытащила в самую середину группы остолбеневших начальников.
-Это что? - сипло спросил прораб тыча пальцем в сторону дворца.
- Джамшут пискнул: «Слючайна палучилася, насяльника. Я песок кидаль, арматур таскаль, не знай как палучилася».
- Прораб сплюнул: «Брысь отсюда и сиди в бытовке, чорт нерусский, вечно у вас какая-нибудь дрянь получается! Охрана, чурок с территории не выпускать, занять глухую оборону, впускать только по моему личному распоряжению!»
Через час приехал авторский надзор.
Впереди шагала гремя цепочками и браслетами главный дизайнера проекта - вечномолодая блондинка, выглядящая как символ стирания граней между фэйслифтингом и бальзамированием. За ней трусил ГИП - помятый дядька неопределенного возраста.
Увидев дворец, они хором выдохнули «Точно не по нашему проекту» и сразу успокоились и даже развеселились.
ГИП сказал: «Классно получилось, только я с этим в экспертизу ни за какие деньги не пойду!»
Дизайнерица завистливо фыркнула: «Претенциозно, какой-то постмодернистский кич! Пошли внутрь посмотрим.»
Подъехал представитель заказчика. Увидев дворец, он витиевато выругался и потребовал объяснений. В качестве объяснений все по очереди не менее витиевато выругались и сослались на грёбаных чурок, в чьих тёмных таджыкских душах никакой шайтан не разберется.
Пошли смотреть внутрь. Внутри дворец был еще прекрасней, чем снаружи. Фонтаны, лучшие сорта мрамора, мозаичные фрески на стенах.
Сначала шли мозаичные сцены, изображавшие любовь Сулеймана ибн Дауда и прекрасной Суламифь. Дизайнерша покраснела, а бригадир Микола вполголоса пробурчал что-то про чурок и спермотоксикоз. В главном зале фрески изображали уже райские сцены с участием семи праведников и сорока восьми гурий.
Дизайнерша сказала: «Такого я и в Интернете не видала!», а бригадир Микола буркнул: «Вот и нас так сейчас будут иметь за весь этот дизайн».
Пол тоже был высокохудожественный. На полу мраморная инкрустация изображала сцену битвы Иблиса с каким-то другим Иблисом.
ГИП гнусно ухмылялся и фоткал все это на мобильник.
В довершение всего из-за колонны вышел павлин, распушил хвост, гнусно заорал и нагадил на художественный пол.
После этого всем стало окончательно ясно, что надо звонить хозяину.
Представитель заказчика задумался так глубоко, что даже перестал материться. Прораб помахал рукой у него перед лицом и пощелкал пальцами.
Тот очнулся: «Сейчас всем молчать и про себя молиться - попробую отмазаться».
Он достал мобильник: «Шамиль Аронович, здравствуйте, как Ваша поездка? Я не хотел Вас беспокоить, взял так сказать на себя…Тут одна иранская фирма, строили для Ахмадинежада, у нас только входят…. в рамках промоутерской компании за треть цены …. эксклюзив под ключ… Ну конечно, сертификаты об эксклюзивности и аутентичности… Ну конечно, круче чем у этого козла…Нет, джакузи и плазма в поставку не входят, но там реально эксклюзив… Хорошо, жду».
Представитель заказчика вытер со лба холодный пот и опять схватился за мобильник: «Витюша, слушай сюда, это срочно. Нужна бумага с арабскими водяными знаками, голографические наклейки тоже арабские, араб переводчик и твой дружок фотошопер во вменяемом состоянии. Срок два дня».
«Алло, Иван, мне нужен пустой офис со следами экстренного переезда, не спрашивай, просто делай…»
Все присутствующие выдохнули с облегчением. Казнь откладывалась.
Тем временем Джамшут в складе инвентаря шепотом выговаривал Хоттабычу: «Ты же умный джинн, и судя по той книжке, у тебя уже был опыт строительства дворцов, ну куда ты опять полез!»
Хоттабыч отвечал: «О прекраснейший из Джамшутов, я не знаю о какой книжке идет речь, ты же сам вчера рассказывал, что не можешь выручить столь почитаемый вами документ, именуемый паспортом, до конца строительства дворца. Пойдем же к этому недостойному Миколе, да забудет о нём Аллах, и потребуем исполнения обещания!»
- Хоттабыч, ты не подумай ничего плохого, но лучше нам сейчас никуда не ходить. А ты своими методами не можешь мой паспорт выручить?
Хоттабыч пожевал губами, выдернул из бороды несколько волосков, изорвал их в мелкие клочья, дунул, плюнул и пробормотал что-то вроде «фтагн-тибидох». На пол шмякнулся паспорт, ключи от машины и кусок барсетки.
Джамшут радостно схватил паспорт и зашептал: «Хоттабыч, Аллах с ними, с деньгами, придумай как нам выбраться с этого участка».
Через десять минут из кустов взмыл ковер-самолет. Лавируя между деревьев, он перелетел через забор, пересек соседский участок и шмякнулся в пыль за трансформаторной будкой.
Джамшут с трудом разжал пальцы вцепившиеся в край ковра и сказал «Нет, Хоттабыч, без ремней безопасности я с тобой дальше не полечу, думай или как меня на ковре зафиксировать или как потом этот ковёр отстирывать!»
Хоттабыч вздохнул и выдрал еще несколько волосков из своей многострадальной бороды.
Сидя в коконе из сафьяновых ремней безопасности Джамшут уверенно командовал: «Давай на запад, вылетим за пределы Рублевки, потом забираем к Югу и домой, курс на Куляб!».
Ковер-самолет это очень медленное средство передвижения, он летит примерно с такой же скоростью, с какой ездят пенсионеры на москвичах и машины скорой помощи. К тому же приходилось летеь над безлюдными местами, тщательно огибая города и населенные пункты.
Впрочем один раз они приземлились недалеко от Воронежа и Джамшут сбегал на местный рынок за гостинцами для семьи и одеждой для себя. Волоски из бороды Хоттабыча конвертировались в рубли не хуже долларов.
В дороге друзья вели долгие философские разговоры.
Сначала Хоттабыч поинтересовался, в какой такой книжке Джамшут читал про него.
Джамшут, насколько помнил, рассказал Хоттабычу содержание всем известной сказки.
Хоттабыч удивился: «О Джамшут, в этой истории один я реальный персонаж, все остальные сказочные! Даже Волька ибн Алёша был совсем не таким!». Хоттабыч рассказал Джамшуту, как было на самом деле, про неудачную попытку эмиграции в Италию, про то как взяли американского спеца, который обещал за мешок долларов переправить их в Тегеран и много других интересных подробностей.
Во время следующей беседы Джамшут спросил: «Слушай Хоттабыч, я вот чего не пойму: «Ты вроде в Аллаха веришь, а ведь тебя в сосуд закатали за полторы тысячи лет до возникновения ислама! Как это так получилось?»
Хоттабыч серьезно ответил: «Ислам - это что, какая-нибудь очередная священная книга? Аллах создал птиц и зверей, джиннов и духов и это было хорошо, но все они были предсказуемы. Тогда он создал существо, которому он не дал ни клыков, ни когтей, ни волшебных способностей, он дал ему лишь идею о свободе воли. Так появился человек. Всю свою историю вы пытаетесь бороться с этой свободой, и в этой борьбе вы стали сильнее птиц, зверей, джиннов и духов. Велик Аллах и мудр, хорошо, что он не дал вам свободу воли, а только идею о ней. Чтобы избавиться от идеи свободы воли люди придумали Аллаху множество имен и наперебой истолковывали его волю, чтобы избавиться от своей. Вот теперь какой-то ислам выдумали. Аллах говорит с каждым, но говорит тихо, гораздо тише, чем ваши жрецы. Мы, джинны, звери и птицы всегда слышим его голос, да будет он превыше того, что вы придаете ему в сотоварищи!»
Джамшут подумав, сказал: «Да, Хоттабыч, а я вот думал в мечеть с тобой сходить, но наверно не стоит».
Так они беседовали, а чаще просто смотрели на проплывающие внизу картины дикой природы.
Много чего можно увидеть, пролетая на малой высоте и тихой скорости над безлюдными местами.
Они видели как в болоте дрались лягушки из-за стрелы с изъеденным ржавчиной наконечником.
Еще они видели как три медведя устанавливали сигнализацию на свою избушку.
Как то раз их обогнал летевший с запада древний и пыльный многоголовый змей. На головах у него были бейсболки с надписью «Ред сокс», на когтистых лапах стальные кольца со штрих-кодом. Головы о чем-то спорили, часто произнося слова «Гринпис» и «велфэр».
Однажды они приземлились в партизанской деревне беглых колобков. Колобки сначала встретили их настороженно, но потом Хоттабыч наколдовал им мешок сахарной пудры, чем покорил сердца молодых колобячек, а Джамшут рассказал взрослым колобкам, как крут становится колобок с маком и научил их выращивать этот самый мак. Провожали их всей деревней.
Много еще всякой разности видели они в лесах, степях и реках, Джамшут уже начал забывать стройку и лопату, Хоттабыч укладываясь спать больше не пытался принять форму сосуда, воистину это было спокойное и счастливое путешествие. Но все хорошее всегда кончается и вот на горизонте показалось родное село Джамшута.
И всё было как в его мечтах: Он вошел в село в красивом костюме и туфлях, клетчатые сумки с гостинцами тащил Хоттабыч. И жена с детьми радовались подаркам, соседи заходили выразить почтение, соседки завидовали.
Джамшут устроил угощение для всего села, за накрытым столом собрались все соседи, люди пили и говорили уважительные речи. Джамшут слишком поздно заметил неладное: местный баламут и проходимец Абдулла наливал Хоттабычу чаще, чем звучали тосты и явно на что-то его подначивал. Когда Джамшут увидел у Хоттабыча в зубах косяк, он кинулся к нему, но Хоттабыч уже терзал свою бороду.
Утро Джамшут встретил на террасе своего дворца, кругом простирались сады, омываемые водами, в них потерянно бродили похмельные соседи все в парче и золоте.
Хоттабыч тихо подошел, нерешительно кашлянул и смущенно развел руками.
Джамшут молча смотрел на дорогу.
По дороге стремительно приближались три больших джипа, впереди пылила нива местного участкового.
Джамшут с тоской окинул взглядом родные места и спросил: «Слушай, Хоттабыч, а в твоем сосуде двое поместятся?»