Муслим Магомаев о советском прошлом
Сегодня Муслиму Магомаеву исполнилось бы 70 лет. Гениальный певец! Символ своей эпохи, он застал и другую эпоху, когда на место талантов встали посредственности, а на место гениев - дураки.
В 2002 г. Магомаев дал интервью "Известиям", в котором, среди прочего, ответил и на вопросы о прошлом и настоящем...
Журналист: - Выходит, что если у меня нет ни голоса, ни рожи, ни таланта, но есть пухлый кошелек, то я могу сиять на экране - так, что ли?
Магомаев: - Конечно. Однажды мне Володя Атлантов привез пластинку, где на обложке женщина с безумными глазами и в перьях. Она поет 'Арию с колокольчиками' Делиба, и это катастрофа, я обхохотался. Думал, пародия, прочитал текст на обложке - нет, всерьез. Просто богатая женщина мечтала спеть для публики. Арендовала Карнеги-холл, туда пришли зрители, она им спела под гогот зала и выпустила диски. А ведь Карнеги-холл - самая престижная классическая площадка мира, и первый джазмен, которого туда допустили, был Бенни Гудмен. А сейчас любая сцена продается: хоть выпивай там с друзьями, но плати!
- В Париже я видел афиши: 'Гранд-опера' сдавала себя под свадьбы! А в Большом гарцуют манекенщицы.
- Так мы же в этих делах идем с миром точно в ногу и даже обгоняем.
- Но там ухитряются блюсти какой-то культурный уровень.
- Потому что запреты есть. По общим телеканалам не будут показывать секс. Не позволят оскорблять президента. Там много чего запрещено. Америка в этом смысле даже более бюрократична, чем был СССР.
- Это плохо или хорошо?
- Полной свободы нет нигде. Показывай хоть порно - но на кабельном, платном. И в прессе - пишите любое мнение, но не материтесь.
- Почитайте, почитайте Сорокина...
- Я сам запретов вот так хлебнул: это пой, этого не пой; на ТВ Лапин лично проверял тексты, и если ему казалось, что песня плохо отразится на нравах, он ее снимал. Евтушенко что-то где-то сказал неугодное - запретили 'Не спеши'. Но вседозволенность - хуже.
- А что, были у нас при Советах свои преимущества? В книге 'Любовь моя - мелодия' вы тепло отзываетесь о Фурцевой...
- А она любила артистов. Ткачиха в молодости, она обнаружила к культуре природное чутье. Могла, конечно, и на ковер вызвать - но в основном по указке ЦК. Это была 'железная леди' и многим помогала. Была свойской: на гастроли Большого послала вагон водки, чтобы они могли там встретить Новый год... Я не люблю о прежних властях говорить плохо: они нормальные люди были. И Брежнев нормален - другое дело, что было 'так положено'. Я с ним встречался только однажды, в Баку, - в честь его приезда пел 'Малую Землю', и они с Черненко плакали навзрыд. Он очень любил песню итальянских партизан 'Белла, чао', где я просил зал притопывать и прихлопывать. И как только я объявил эту песню, Брежнев повернулся к Гейдару Алиевичу и показал ему: мол, сейчас будем работать. Похлопали, потопали, и больше мы не встречались. А с Галей Брежневой были в дружеских отношениях - хорошая, добрая была женщина. Так что если я ставлю на чаши весов то время и сегодняшнее, мне трудно сказать, что перевесит. Коммунисты оч-чень сильно нас любили, буквально душили в своих объятиях. И следили за тем, что ты пишешь, лепишь и поешь. Внимания было через край. Сейчас никакого внимания - и я не знаю, лучше ли это.
- А если судить по результату?
- У нас был великолепный Большой театр. Замечательные певцы. Хоть их и не пускали за границу надолго: уедешь - предатель Родины! Но тогда пели Атлантов, Мазурок, Милашкина, Синявская, Образцова, Нестеренко, и они работали здесь, а не там. А сейчас все поют там.
- А вы почему не уехали?
- Я по складу патриот и среди иностранцев бы не мог: у них разговоры только о бизнесе...
http://www.allabout.ru/a12192.html
В 2002 г. Магомаев дал интервью "Известиям", в котором, среди прочего, ответил и на вопросы о прошлом и настоящем...
Журналист: - Выходит, что если у меня нет ни голоса, ни рожи, ни таланта, но есть пухлый кошелек, то я могу сиять на экране - так, что ли?
Магомаев: - Конечно. Однажды мне Володя Атлантов привез пластинку, где на обложке женщина с безумными глазами и в перьях. Она поет 'Арию с колокольчиками' Делиба, и это катастрофа, я обхохотался. Думал, пародия, прочитал текст на обложке - нет, всерьез. Просто богатая женщина мечтала спеть для публики. Арендовала Карнеги-холл, туда пришли зрители, она им спела под гогот зала и выпустила диски. А ведь Карнеги-холл - самая престижная классическая площадка мира, и первый джазмен, которого туда допустили, был Бенни Гудмен. А сейчас любая сцена продается: хоть выпивай там с друзьями, но плати!
- В Париже я видел афиши: 'Гранд-опера' сдавала себя под свадьбы! А в Большом гарцуют манекенщицы.
- Так мы же в этих делах идем с миром точно в ногу и даже обгоняем.
- Но там ухитряются блюсти какой-то культурный уровень.
- Потому что запреты есть. По общим телеканалам не будут показывать секс. Не позволят оскорблять президента. Там много чего запрещено. Америка в этом смысле даже более бюрократична, чем был СССР.
- Это плохо или хорошо?
- Полной свободы нет нигде. Показывай хоть порно - но на кабельном, платном. И в прессе - пишите любое мнение, но не материтесь.
- Почитайте, почитайте Сорокина...
- Я сам запретов вот так хлебнул: это пой, этого не пой; на ТВ Лапин лично проверял тексты, и если ему казалось, что песня плохо отразится на нравах, он ее снимал. Евтушенко что-то где-то сказал неугодное - запретили 'Не спеши'. Но вседозволенность - хуже.
- А что, были у нас при Советах свои преимущества? В книге 'Любовь моя - мелодия' вы тепло отзываетесь о Фурцевой...
- А она любила артистов. Ткачиха в молодости, она обнаружила к культуре природное чутье. Могла, конечно, и на ковер вызвать - но в основном по указке ЦК. Это была 'железная леди' и многим помогала. Была свойской: на гастроли Большого послала вагон водки, чтобы они могли там встретить Новый год... Я не люблю о прежних властях говорить плохо: они нормальные люди были. И Брежнев нормален - другое дело, что было 'так положено'. Я с ним встречался только однажды, в Баку, - в честь его приезда пел 'Малую Землю', и они с Черненко плакали навзрыд. Он очень любил песню итальянских партизан 'Белла, чао', где я просил зал притопывать и прихлопывать. И как только я объявил эту песню, Брежнев повернулся к Гейдару Алиевичу и показал ему: мол, сейчас будем работать. Похлопали, потопали, и больше мы не встречались. А с Галей Брежневой были в дружеских отношениях - хорошая, добрая была женщина. Так что если я ставлю на чаши весов то время и сегодняшнее, мне трудно сказать, что перевесит. Коммунисты оч-чень сильно нас любили, буквально душили в своих объятиях. И следили за тем, что ты пишешь, лепишь и поешь. Внимания было через край. Сейчас никакого внимания - и я не знаю, лучше ли это.
- А если судить по результату?
- У нас был великолепный Большой театр. Замечательные певцы. Хоть их и не пускали за границу надолго: уедешь - предатель Родины! Но тогда пели Атлантов, Мазурок, Милашкина, Синявская, Образцова, Нестеренко, и они работали здесь, а не там. А сейчас все поют там.
- А вы почему не уехали?
- Я по складу патриот и среди иностранцев бы не мог: у них разговоры только о бизнесе...
http://www.allabout.ru/a12192.html