Златообильные Микены
Микены
Они песком мои забили вены
И суховеем закоптили губы -
Циклопами поставленные кубы,
Исхоженные сонные Микены.
Все помнят скалы - как попеременно
Сигнальщики годами ночевали
У сложенных костров, как чутко ждали
Заветной вести: близок Агамемнон!
Здесь оказавшись, сожалеть не надо,
Что замолчало время на запястье,
Что скорпионом спит в камнях опасность,
Тоскливо блеет брошенное стадо,
Печален звук овечьей погремушки.
Из жидкой тени листьев олеандра
Взгляни же, обреченная Кассандра,
На бледные славянские веснушки.
О вещая, мой незатейлив эпос,
Он исказит твои черты зевотой,
Но, знаешь ли, с великою охотой
Я джинсы поменяла бы на пеплос.
Глухих веков победы и измены
В уверенном гекзаметре очнулись,
Не я пришла, а вы ко мне вернулись,
Растерянные старые Микены. (с) Хельга Харен
Источник
Они песком мои забили вены
И суховеем закоптили губы -
Циклопами поставленные кубы,
Исхоженные сонные Микены.
Все помнят скалы - как попеременно
Сигнальщики годами ночевали
У сложенных костров, как чутко ждали
Заветной вести: близок Агамемнон!
Здесь оказавшись, сожалеть не надо,
Что замолчало время на запястье,
Что скорпионом спит в камнях опасность,
Тоскливо блеет брошенное стадо,
Печален звук овечьей погремушки.
Из жидкой тени листьев олеандра
Взгляни же, обреченная Кассандра,
На бледные славянские веснушки.
О вещая, мой незатейлив эпос,
Он исказит твои черты зевотой,
Но, знаешь ли, с великою охотой
Я джинсы поменяла бы на пеплос.
Глухих веков победы и измены
В уверенном гекзаметре очнулись,
Не я пришла, а вы ко мне вернулись,
Растерянные старые Микены. (с) Хельга Харен
Источник