"Алчущий и жаждущий"
Федор Сологуб
Алчущий и жаждущий
Новелла
«Иные верили, и спаслись, иные
не верили, и погибли, - ранее же
всех погиб сам очарователь».
«Ночной гость», роман леди Эвелины Варвик
За несколько переходов от города Дамаска крестоносцы разделились на несколько отрядов. Они хотели достигнуть Дамаска с разных сторон, чтобы таким образом легче и безопаснее овладеть этим богатым, крепким городом. Кроме того, разделиться на отряды, идущие отдельно, побуждало их и то обстоятельство, что громадное полчище их на одном пути терпело недостаток в съестных припасах. Было также признано необходимым исследовать во всех направлениях местность, по которой, внезапно появляясь и так же внезапно исчезая, рыскали отважные и коварные сарацины.
Благочестивый Ромуальд из Турени и с ним шесть тысяч шестьсот рыцарей, монахов и смелых горожан из той же области и из других, близких к ней, отошли далее всех других на восток. Шли долго, дольше, чем рассчитывали, и все еще не видели конца своего пути.
Далеко вокруг простиралась бесплодная, безводная пустыня. Под ногами крестоносцев хрустел мелкий, плотный песок, тонким серым слоем покрывавший твердую, смешанную с известью глину. Известковые и меловые скалы кое-где выставляли из-под песчаного слоя свои острые ребра. Ни травки вокруг. Безоблачное небо, яркое солнце.
Были съедены все взятые с собою запасы, была выпита вся вода, - и стали томиться люди голодом и жаждою.
- Хоть бы орла в небе подстрелить! - сказал рыцарь Гвидо, всматриваясь в пустынную синеву небес.
- Да нет в небе орлов, - сказал зоркий юноша Родерих, - уже давно не видел я ни в небе, ни на земле окрест ничего живого.
И вдруг вскрикнул юный Родерих:
- Смотрите, сарацин!
Далеко, еле видный среди серой пустыни, маячил на светлом коне сарацин в сером плаще. И вдруг опять вскрикнул юный Родерих от внезапной боли: стрела пробила его горло, - Родерих упал, корчась в предсмертных судорогах.
Сарацин исчез, скрытый грядою далеких скал.
Юный Родерих хрипел, умирая, - и лицо его, за немногие минуты перед тем прекрасное и веселое, стало серым, как безжизненные пески окрестной мертвой пустыни.
Крестоносцы оплакивали недолго смерть юного Родериха, - нельзя было медлить в этой скудной, зловещей пустыне, надо было искать верного пути к вожделенному Дамаску или хотя таких мест, где есть вода и пища, хотя бы и ржавая вода болот, хотя бы и скудная пища из мяса зверей и птиц, подстреленных на бегу и на лету, или из небольшой на каждого горсти риса или пшена.
Юного Родериха зарыли в неприветливой почве чахлой пустыни, монахи торопливо отпели над ним погребальные песни, - и дальше наугад пошли благочестивый Ромуальд из Турени и бывшие с ним.
Дальше, от могилы юного Родериха. Но куда идти? Бесследная лежала окрест пустыня, легкою покрытая по краям мглою, вся безжизненная и серая, - и ничто не возникало в ее немом просторе: ни движение, ни звук. Только порою, вдруг являясь из-за серой скалы, далеко маячил быстрый на легком коне сарацин, выпускал стрелу и скрывался так же быстро, недостижимый для рыцарских стрел, зыбкий, лукавый, как бы порожденный одним из тех злобных демонов, которые всегда обитают в пустынных местах, подстерегая неосторожных или слишком отважных путников. И каждый раз стрела сарацина, пущенная с дьявольскою меткостью, поражала насмерть кого-нибудь из бывших с благочестивым Ромуальдом из Турени.
Шли долго, изнемогая от усталости, голода и жажды. И когда останавливались где-нибудь у гряды неприветливых скал, то нерадостен был отдых и не возобновлял утомленных сил.
И стали путники роптать на благочестивого Ромуальда. Говорили ему с горькою укоризною:
- Что же твое благочестие и твои воинские знания? Сутану ты носишь и доспехи воина одновременно, рыцарь и монах, книгам и ратному делу обучавшийся много, - что же все это, если завел ты нас в безводную пустыню, где скоро уже дьяволы порадуются погибели многих, подъявших подвиг освобождения великой святыни!
Уговаривал и утешал их Ромуальд, как мог, но ропот возрастал.
Когда уже совсем истомлены были голодом и жаждою, злой демон той пустыни стал мучить и дразнить их лживыми видениями. Вдруг возникали перед путниками невдалеке пальмовые рощи, и зеленая, сочная виднелась трава, и разливалась весело-зыбкою, серебрящеюся на солнце полосою радостная вода, и даже казалось путникам, что слышно щебетанье птиц, снующих между зелеными пальмами. С воплями восторга, с молитвенными славословиями бежали путники к зеленеющей роще, - и вдруг исчезало мгновенно очаровавшее их видение. Там, где только что радовались их очи блеску солнца в воде и ряби прохладных ее струй по ветру, опять только сухой и мелкий песок рассыпался под их ногами, взвеянный в воздухе тяжестью их бега, - и легкая песочная пыль, пахнувшая горько и сухо, делала трудным их горячее дыхание, и траурною пеленою печали заволакивала все окрест.
Другой раз являлся перед путниками богатый город, - среди серой пыльной мглы ярко блестела белизна стен и позолота возвышенных кровель, и на узких башнях тусклою свинцовою синевою мерцала ширь полноводной реки, и медленно скользили по ней тяжелые барки и многовесельные, узкие, длинные галеры. Возле города, перед его крепкими стенами, пестротою ярких красок переливалось суетливое торжище базара, и казалось путникам, что доносится до них смутный многоголосый гул гортанного, трескучего говора сарацин, сирийцев и евреев.
- Дамаск, Дамаск! - радостно восклицали путники и бросались вперед, забывая усталость, голод и жажду.
А иные при этом в изнеможении падали побледневшим лицом в сухой, хрупкий песок и умирали, полные восторга, как бы уже достигнувшие вожделенного города и насладившиеся всеми его обильными утехами и радостями.
Но опять исчезало в пыльной мгле очаровавшее измученных путников явление, - и снова мрачное уныние овладевало их сердцами.
И уже изнемогали слабые, и многие отставали в пути, и были многие убиты, как из числа отстававших, так и из тех, которые еще шли за Ромуальдом из Турени. И умирали многие от усталости, голода и жажды.
Утром, когда багровым дымом из-за мглистых скал медленно поднималось солнце и когда еще гора небес была тускло-голубою, собрались около благочестивого Ромуальда спутники его, и было их шесть тысяч триста. Роптали и говорили ему:
- Завеп нас в пустыню, где мы умираем.
- Мы голодны.
- Мы жаждем.
И говорили ему монахи:
- Все считают тебя благочестивым, но за чей же грех карает нас Господь? Вот, молились бы мы, но ослабели руки наши и не поднимаются к небу, и память наша помутилась, разроняла по пустынным пескам слова святых молитв. В пустыню, где господствуют демоны, завел ты нас, отважный Ромуальд.
И рыцари говорили ему:
- Победитель на многих турнирах и вождь искусный, ты вел нас, куда хотел, и мы шли за тобою и верили тебе. Но вот в пустыню завел ты нас, где господствуют демоны и сарацины. Таится враждебная сила, не смеет вступить с нами в открытый бой, - бесславно погубят нас коварные враги наши, демоны и сарацины. Что же твое искусство и твоя доблесть, Ромуальд?
И возопило к нему все множество собравшихся:
- Накорми нас!
- Напои нас!
- Покажи нам дорогу!
Хриплы были голоса вопиющих, и бессильная была в них угроза и жалкая изнемогающая мольба.
Поник головою благочестивый Ромуальд из Турени и думал долго. Затихли голоса его спутников, трепетно ждало все множество их, что скажет им вождь.
И сказал Ромуальд:
- Чего же вы от меня хотите? Что я могу? Не из песку ли, попираемого ногами вашими, сотворю я вам пшено?
Концом своего посоха он быстро провел по песку, и серовато-белая поднялась пыль, и покатились, шелестя сухо, легкие песчинки.
В толпе тогда раздались радостные восклицания:
- Из песку сотворил Ромуальд нам пшено!
- Посрамлены Ромуальдом демоны пустыни!
Бросились люди на пересыпающиеся под их ногами песчинки и проглатывали их, как пшено. Так обмануло их нестерпимое томление голода, и казалось им, что они насыщаются.
Другие же видели в пустыне только песок и камни и угрюмо молчали, но не унимали тех, кто принимал песок за пшено, и не спорили с ними.
И опять приступили к Ромуальду, и говорили ему:
- Нас томит жажда, - как дикий коршун, раздирает она внутренности наши. Скорей дай нам воды, или погибнем мы все до одного.
И сказал Ромуальд:
- Где же я найду для вас воды? Окружают нас только голые скалы. Не ударом ли посоха по камню изведу я для вас источник воды? Но вот, видите, скала не источает воды.
И ударил по скале концом своего посоха. Тогда люди, обманувшие свой голод небывалым пшеном, закричали громко:
- Из камня извел Ромуальд ударом своего посоха источник холодной воды!
- Снова посрамлены Ромуальдом коварные демоны пустыни!
Толпясь и толкаясь, приникли они к скале, сухой и серой, - и опять обманули их томления жажды, и казалось им, что они пьют воду. А другие стояли поодаль и знали, что нет воды, но не спорили с теми, кто небывалою освежал запекшиеся уста водою.
И потом обманувшие свой голод и свою жажду приступили снова к Ромуальду и говорили ему:
- Теперь мы готовы идти к Дамаску, - веди нас, указывай нам дорогу.
Опечаленный, сказал им Ромуальд:
- Я не знаю дороги. Или вы хотите, чтобы посох мой сам показывал вам путь, которого я не знаю?
Дрожащею от слабости рукою бросил он прочь от себя свой посох, а сам сел под скалою, усталые закрыв глаза.
Спутники его радостно говорили между собою:
- Посох благочестивого Ромуальда из Турени покажет нам дорогу.
- Снова посрамлены будут Ромуальдом злые демоны пустыни.
Юный рыцарь Бертран, искусный в разведывании дорог и чуткий к далеким звукам, взял Ромуальдов посох и пошел впереди путников, - тех, которые желанием чуда обманули свой голод и свою жажду. Скоро из мглистой дали сверкнули им в глаза золоченые иглы дамасских минаретов, - и под стенами этого славного города соединились они с другими отрядами крестоносцев.
А благочестивый Ромуальд из Турени и с ним три тысячи триста остались в пустыне, где господствуют демоны и сарацины, и умерли от голода и жажды. Ночью на их трупы пришли шакалы, привлеченные запахом мертвых тел. Яркое солнце пустыни потом выбелило кости погибших. Потом демоны пустыни, вея сухими ветрами, долго играли грудою костей, - и стучала кость о кость, и песок пересыпался вокруг них и над ними.
Примечания:
Печатается по изданию: Сологуб Федор. Книга очарований. СПб.: Шиповник, 1909.
Алчущий и жаждущий - Слово. 1908. № 650. 14 декабря.
Источник: Сологуб Ф. Книга разлук. Книга очарований. СПб.: Навьи чары, 2001. - 416 с.
Источник
Алчущий и жаждущий
Новелла
«Иные верили, и спаслись, иные
не верили, и погибли, - ранее же
всех погиб сам очарователь».
«Ночной гость», роман леди Эвелины Варвик
За несколько переходов от города Дамаска крестоносцы разделились на несколько отрядов. Они хотели достигнуть Дамаска с разных сторон, чтобы таким образом легче и безопаснее овладеть этим богатым, крепким городом. Кроме того, разделиться на отряды, идущие отдельно, побуждало их и то обстоятельство, что громадное полчище их на одном пути терпело недостаток в съестных припасах. Было также признано необходимым исследовать во всех направлениях местность, по которой, внезапно появляясь и так же внезапно исчезая, рыскали отважные и коварные сарацины.
Благочестивый Ромуальд из Турени и с ним шесть тысяч шестьсот рыцарей, монахов и смелых горожан из той же области и из других, близких к ней, отошли далее всех других на восток. Шли долго, дольше, чем рассчитывали, и все еще не видели конца своего пути.
Далеко вокруг простиралась бесплодная, безводная пустыня. Под ногами крестоносцев хрустел мелкий, плотный песок, тонким серым слоем покрывавший твердую, смешанную с известью глину. Известковые и меловые скалы кое-где выставляли из-под песчаного слоя свои острые ребра. Ни травки вокруг. Безоблачное небо, яркое солнце.
Были съедены все взятые с собою запасы, была выпита вся вода, - и стали томиться люди голодом и жаждою.
- Хоть бы орла в небе подстрелить! - сказал рыцарь Гвидо, всматриваясь в пустынную синеву небес.
- Да нет в небе орлов, - сказал зоркий юноша Родерих, - уже давно не видел я ни в небе, ни на земле окрест ничего живого.
И вдруг вскрикнул юный Родерих:
- Смотрите, сарацин!
Далеко, еле видный среди серой пустыни, маячил на светлом коне сарацин в сером плаще. И вдруг опять вскрикнул юный Родерих от внезапной боли: стрела пробила его горло, - Родерих упал, корчась в предсмертных судорогах.
Сарацин исчез, скрытый грядою далеких скал.
Юный Родерих хрипел, умирая, - и лицо его, за немногие минуты перед тем прекрасное и веселое, стало серым, как безжизненные пески окрестной мертвой пустыни.
Крестоносцы оплакивали недолго смерть юного Родериха, - нельзя было медлить в этой скудной, зловещей пустыне, надо было искать верного пути к вожделенному Дамаску или хотя таких мест, где есть вода и пища, хотя бы и ржавая вода болот, хотя бы и скудная пища из мяса зверей и птиц, подстреленных на бегу и на лету, или из небольшой на каждого горсти риса или пшена.
Юного Родериха зарыли в неприветливой почве чахлой пустыни, монахи торопливо отпели над ним погребальные песни, - и дальше наугад пошли благочестивый Ромуальд из Турени и бывшие с ним.
Дальше, от могилы юного Родериха. Но куда идти? Бесследная лежала окрест пустыня, легкою покрытая по краям мглою, вся безжизненная и серая, - и ничто не возникало в ее немом просторе: ни движение, ни звук. Только порою, вдруг являясь из-за серой скалы, далеко маячил быстрый на легком коне сарацин, выпускал стрелу и скрывался так же быстро, недостижимый для рыцарских стрел, зыбкий, лукавый, как бы порожденный одним из тех злобных демонов, которые всегда обитают в пустынных местах, подстерегая неосторожных или слишком отважных путников. И каждый раз стрела сарацина, пущенная с дьявольскою меткостью, поражала насмерть кого-нибудь из бывших с благочестивым Ромуальдом из Турени.
Шли долго, изнемогая от усталости, голода и жажды. И когда останавливались где-нибудь у гряды неприветливых скал, то нерадостен был отдых и не возобновлял утомленных сил.
И стали путники роптать на благочестивого Ромуальда. Говорили ему с горькою укоризною:
- Что же твое благочестие и твои воинские знания? Сутану ты носишь и доспехи воина одновременно, рыцарь и монах, книгам и ратному делу обучавшийся много, - что же все это, если завел ты нас в безводную пустыню, где скоро уже дьяволы порадуются погибели многих, подъявших подвиг освобождения великой святыни!
Уговаривал и утешал их Ромуальд, как мог, но ропот возрастал.
Когда уже совсем истомлены были голодом и жаждою, злой демон той пустыни стал мучить и дразнить их лживыми видениями. Вдруг возникали перед путниками невдалеке пальмовые рощи, и зеленая, сочная виднелась трава, и разливалась весело-зыбкою, серебрящеюся на солнце полосою радостная вода, и даже казалось путникам, что слышно щебетанье птиц, снующих между зелеными пальмами. С воплями восторга, с молитвенными славословиями бежали путники к зеленеющей роще, - и вдруг исчезало мгновенно очаровавшее их видение. Там, где только что радовались их очи блеску солнца в воде и ряби прохладных ее струй по ветру, опять только сухой и мелкий песок рассыпался под их ногами, взвеянный в воздухе тяжестью их бега, - и легкая песочная пыль, пахнувшая горько и сухо, делала трудным их горячее дыхание, и траурною пеленою печали заволакивала все окрест.
Другой раз являлся перед путниками богатый город, - среди серой пыльной мглы ярко блестела белизна стен и позолота возвышенных кровель, и на узких башнях тусклою свинцовою синевою мерцала ширь полноводной реки, и медленно скользили по ней тяжелые барки и многовесельные, узкие, длинные галеры. Возле города, перед его крепкими стенами, пестротою ярких красок переливалось суетливое торжище базара, и казалось путникам, что доносится до них смутный многоголосый гул гортанного, трескучего говора сарацин, сирийцев и евреев.
- Дамаск, Дамаск! - радостно восклицали путники и бросались вперед, забывая усталость, голод и жажду.
А иные при этом в изнеможении падали побледневшим лицом в сухой, хрупкий песок и умирали, полные восторга, как бы уже достигнувшие вожделенного города и насладившиеся всеми его обильными утехами и радостями.
Но опять исчезало в пыльной мгле очаровавшее измученных путников явление, - и снова мрачное уныние овладевало их сердцами.
И уже изнемогали слабые, и многие отставали в пути, и были многие убиты, как из числа отстававших, так и из тех, которые еще шли за Ромуальдом из Турени. И умирали многие от усталости, голода и жажды.
Утром, когда багровым дымом из-за мглистых скал медленно поднималось солнце и когда еще гора небес была тускло-голубою, собрались около благочестивого Ромуальда спутники его, и было их шесть тысяч триста. Роптали и говорили ему:
- Завеп нас в пустыню, где мы умираем.
- Мы голодны.
- Мы жаждем.
И говорили ему монахи:
- Все считают тебя благочестивым, но за чей же грех карает нас Господь? Вот, молились бы мы, но ослабели руки наши и не поднимаются к небу, и память наша помутилась, разроняла по пустынным пескам слова святых молитв. В пустыню, где господствуют демоны, завел ты нас, отважный Ромуальд.
И рыцари говорили ему:
- Победитель на многих турнирах и вождь искусный, ты вел нас, куда хотел, и мы шли за тобою и верили тебе. Но вот в пустыню завел ты нас, где господствуют демоны и сарацины. Таится враждебная сила, не смеет вступить с нами в открытый бой, - бесславно погубят нас коварные враги наши, демоны и сарацины. Что же твое искусство и твоя доблесть, Ромуальд?
И возопило к нему все множество собравшихся:
- Накорми нас!
- Напои нас!
- Покажи нам дорогу!
Хриплы были голоса вопиющих, и бессильная была в них угроза и жалкая изнемогающая мольба.
Поник головою благочестивый Ромуальд из Турени и думал долго. Затихли голоса его спутников, трепетно ждало все множество их, что скажет им вождь.
И сказал Ромуальд:
- Чего же вы от меня хотите? Что я могу? Не из песку ли, попираемого ногами вашими, сотворю я вам пшено?
Концом своего посоха он быстро провел по песку, и серовато-белая поднялась пыль, и покатились, шелестя сухо, легкие песчинки.
В толпе тогда раздались радостные восклицания:
- Из песку сотворил Ромуальд нам пшено!
- Посрамлены Ромуальдом демоны пустыни!
Бросились люди на пересыпающиеся под их ногами песчинки и проглатывали их, как пшено. Так обмануло их нестерпимое томление голода, и казалось им, что они насыщаются.
Другие же видели в пустыне только песок и камни и угрюмо молчали, но не унимали тех, кто принимал песок за пшено, и не спорили с ними.
И опять приступили к Ромуальду, и говорили ему:
- Нас томит жажда, - как дикий коршун, раздирает она внутренности наши. Скорей дай нам воды, или погибнем мы все до одного.
И сказал Ромуальд:
- Где же я найду для вас воды? Окружают нас только голые скалы. Не ударом ли посоха по камню изведу я для вас источник воды? Но вот, видите, скала не источает воды.
И ударил по скале концом своего посоха. Тогда люди, обманувшие свой голод небывалым пшеном, закричали громко:
- Из камня извел Ромуальд ударом своего посоха источник холодной воды!
- Снова посрамлены Ромуальдом коварные демоны пустыни!
Толпясь и толкаясь, приникли они к скале, сухой и серой, - и опять обманули их томления жажды, и казалось им, что они пьют воду. А другие стояли поодаль и знали, что нет воды, но не спорили с теми, кто небывалою освежал запекшиеся уста водою.
И потом обманувшие свой голод и свою жажду приступили снова к Ромуальду и говорили ему:
- Теперь мы готовы идти к Дамаску, - веди нас, указывай нам дорогу.
Опечаленный, сказал им Ромуальд:
- Я не знаю дороги. Или вы хотите, чтобы посох мой сам показывал вам путь, которого я не знаю?
Дрожащею от слабости рукою бросил он прочь от себя свой посох, а сам сел под скалою, усталые закрыв глаза.
Спутники его радостно говорили между собою:
- Посох благочестивого Ромуальда из Турени покажет нам дорогу.
- Снова посрамлены будут Ромуальдом злые демоны пустыни.
Юный рыцарь Бертран, искусный в разведывании дорог и чуткий к далеким звукам, взял Ромуальдов посох и пошел впереди путников, - тех, которые желанием чуда обманули свой голод и свою жажду. Скоро из мглистой дали сверкнули им в глаза золоченые иглы дамасских минаретов, - и под стенами этого славного города соединились они с другими отрядами крестоносцев.
А благочестивый Ромуальд из Турени и с ним три тысячи триста остались в пустыне, где господствуют демоны и сарацины, и умерли от голода и жажды. Ночью на их трупы пришли шакалы, привлеченные запахом мертвых тел. Яркое солнце пустыни потом выбелило кости погибших. Потом демоны пустыни, вея сухими ветрами, долго играли грудою костей, - и стучала кость о кость, и песок пересыпался вокруг них и над ними.
Примечания:
Печатается по изданию: Сологуб Федор. Книга очарований. СПб.: Шиповник, 1909.
Алчущий и жаждущий - Слово. 1908. № 650. 14 декабря.
Источник: Сологуб Ф. Книга разлук. Книга очарований. СПб.: Навьи чары, 2001. - 416 с.
Источник